Возрождение - Дмитрий Анатольевич Воронин

Новая напасть обрушилась на долгожителей Элланы, если по нашему счёту, где-то около двух тысяч лет назад. До милых сердцам эльфов лесов добрались люди. На этот раз источник бедствия был установлен, как и причины его возникновения.

В 40–60 годах новой эры римские войска под руководством сначала будущего императора Веспасиана, а потом — губернатора Гая Светония Паулина активно продвигались вглубь Британии. Прогибаясь под натиском непобедимых легионов, кельты отступали. Наибольшей ненавистью римлян пользовались друиды — лекари, хранители знаний и, не в последнюю очередь, маги. По сути, ненависть была вполне обоюдной, друиды выступали идейными вдохновителями сопротивления, поскольку захват Британии означал для них, как минимум, утрату власти. Пусть эта власть была, в основном, над умами, но друиды не всё время проводили у священных дубов, часто они стояли в тени королевских тронов.

Сжигая священные друидские рощи, уничтожая магов при каждой возможности и сметая плохо организованные, хотя и отважные отряды пиктов, легионеры в целом завершили экспансию в 60 году новой эры, захватив остров Мона. Незадолго до этого, признавая безнадёжность дальнейшего сопротивления, уцелевшие друиды сумели, применив массовые человеческие жертвы, пробудить скрытую магию Стоунхенджа и открыть тонкий путь, ведущий в Эллану. Уйти успело почти двадцать тысяч человек, затем часть менгиров рухнула и тонкий путь закрылся. Лишившиеся пути к отступлению воины и друиды отступали к острову Мона, где и были поголовно уничтожены. О том, что изрядная часть пиктов избежала легионерских гладиев, римляне так и не узнали. Последние друиды предпочли умереть, но не раскрыть тайну Стоунхенджа. Да и прояви они самую полную откровенность, это не помогло бы захватчикам — смещение камней, составляющих древнее сооружение, разрушило магию этого места.

Поначалу люди с хозяевами не конфликтовали. Друиды (среди ушедших их было не так уж много) с готовностью возносили жертвы величественным мэллорнам, простолюдины униженно испрашивали разрешения занять то или иное пастбище, охотиться в не слишком нужном эльфам лесу или ловить рыбу в реках (последнее вечноживущих и вовсе волновало мало). И сердца эльфов грело преклонение новых соседей перед ними, бессмертными и мудрыми.

Потом появились первые укреплённые поселения, обнесённые каменными стенами. Задымили кузницы, зазвенели молоты — земля Элланы была щедра на доселе ненужный хозяевам металл. Орки, не поделив что-то с одним из человеческих поселений, напали — и откатились, зализывая раны. А над входами жилищ пиктов появились клыкастые головы, свидетельствуя о том, что враг повержен и уже не сможет ожить, дабы вернуться и отомстить. Это понравилось эльфам… поначалу. А потом пикты дали понять, что эльфийская голова является ничуть не менее желанной добычей, чем орочья.

В общем, я снова отвлёкся. Хотя и не без причины — большая часть того, что рассказал мне Денис, как раз и относилось к этим преданьям старины глубокой. Видно было, что древние события вызывают у моего (посмею так его назвать) приятеля неподдельную скорбь. Мол, была бы возможность исправить прошлое…. Увы. Короче говоря, эльфы — возможно, своими активными исследованиями соседних миров, поневоле способствовали распространению знаний. Знаний, опасных, прежде всего, для них самих.

Каждый привратник открывает доступ к тонкому пути по-особому. Стоунхенджу потребовались сотни человеческих жертв и усилия десятков жрецов, фокусирующих и направляющих высвобождающуюся жизненную силу. Мэллорна достаточно было просто попросить… ну, иногда просить приходилось долго. К чьим-то словам Дух леса был более снисходителен, кому-то в помощи отказывал… последнее, следует заметить, случалось редко. Но эльфы так и не сумели придумать способ точного определения мира, в который предстояло попасть через открытую привратником дверь. Словно бросаешь игральную кость с немыслимым (теоретически — до тысячи, практически — где-то в пределах полусотни) количеством граней в надежде, что выпадет именно нужное сочетание. Зато, раз попав в подходящий мир, в него можно было возвращаться снова и снова — если иметь ключ с якорем. Если не иметь ключа… тогда в этом мире можно было застрять надолго. А применительно к эльфам, «надолго» — это и в самом деле немало.

Итак, что же такое ключ? Для начала надо знать, что любой привратник, впервые предоставив соискателю проход на тонкий путь, отправляет по этому пути и частичку своей сущности, «тень», приобретающую в ином мире вполне материальную форму. Чтобы вернуться обратно в исходный мир, необходимо найти такую тень и соединить с ней ключ — элемент, связанный с истинным привратником. Каждый тип привратника оперирует особым ключевым предметом. У мэллорна это, к примеру, кусочек коры. Тень не способна открыть дверь на тонкий путь самостоятельно (дядя Фёдор говорит, что, теоретически, способна, Денис утверждает обратное и, в теории, ему виднее), её не надо упрашивать и бессмысленно пытаться воздействовать на неё магией или иными средствами. Зато она и не обладает возможностью выбора, возвращая соискателя, выполнившего условия открытия двери, прямо к первоисточнику.

Помимо простого ключа существует ключ якорный. В случае с мэллорном — это тот же кусочек коры, но с веточкой и листиком. Лист должен быть один, ветка — не иметь ветвлений и быть не длиннее пяти сантиметров. Находясь в мире, который в будущем захочется посетить снова, необходимо оставить лист-якорь в нём. Желательно в таком месте, где ничто не будет ему угрожать. Если лист сместится от точки, в которой его отделили от ветки, больше чем на пару сотен метров — связь его с ключом будет потеряна навсегда. Поэтому я, кстати, оставил свою находку там же, где обнаружил — под обложкой книги. Надеюсь, господин Друзов не затеет переезд или не пожелает отдать часть книжных запасов в какую-нибудь бедствующую библиотеку… на месте Леночки я бы нашел для якоря местечко поукромнее. Да хоть бы под обои засунул и клеем залил. Могла бы и догадаться… хотя, не исключено, о свойствах якоря она знает не всё. Интересно, кто ей ключик-то подбросил?

В общем, заякорив ключ, можно использовать его в контакте с истинным привратником, чтобы направить вектор перемещения, исключив случайность выбора места назначения.

Теперь вы понимаете, почему мне абсолютно необходим был именно ключ с якорем. Найду я Леночку или нет, но самому хотелось бы вернуться.

А вот в квартире дяди Фёдора я лист не оставлю. Мало ли что… прослышат люди, по коим тюрьма плачет, что квартира длительное время пустует — и всё, вернёшься, а в родных (почти) стенах уже совсем другие хозяева, твоё