Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная… - Сергей Глезеров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сын Дмитрия Никифоровича, Анатолий, вскоре покинул родительское гнездо. Он продолжал заниматься живописью и параллельно в 1908 году поступил на государственную службу в канцелярию Совета министров – в отдел по делам законодательств. Он снял отдельную квартиру на Большой Объездной улице, хотя в отцовском доме продолжал бывать очень часто.
В 1910 году по соседству с «домом у Золотого пруда», на Старо-Парголовском проспекте, в доме № 37, поселился брат Дмитрия Никифоровича Кайгородова Нестер, прослуживший сорок пять лет на военной службе и вышедший в отставку. Он начинал службу подпоручиком в обычном артиллерийском полку, потом трудился на Охтинском пороховом заводе. Впоследствии служил полковником в Севастопольской береговой артиллерии, в 1893 году назначается начальником крепостной артиллерии в Свеаборг, в 1900 году произведен в генерал-майоры и направлен в Выборг на должность коменданта. Спустя четыре года вернулся в Свеаборг, где занял пост коменданта крепости. В 1910 году Нестер Никифорович вышел в отставку.
Будучи очень энергичным человеком, он не выносил бездеятельности. Поселившись в Лесном, он нашел для себя новое занятие – стал председателем Общества пособления ученикам Лесновских женских гимназий принца Ольденбургского. В 1913 году Нестер Никифорович получил полный генеральский чин, а спустя некоторое время принял на себя еще одну должность – председателя Лесновского земского попечительства по призрению семей, призванных на действительную военную службу.
Дочь Д.Н. Кайгородова, Тамара, с мужем, Петром Петровичем Маресевым, и тремя детьми жили в «доме у Золотого пруда», но в 1912 году Маресева перевели по службе в Ревель. Он уехал туда вместе с семьей. Однако после переезда Тамара Дмитриевна с семьей часто гостила в Лесном у отца.
Перед Первой мировой войной по соседству с Дмитрием Никифоровичем, на Старо-Парголовском, поселился его самый младший брат – Михаил Никифорович. Его хорошо знали в военном мире как автора-составителя сборника тактических задач для офицеров. Военная карьера Михаила Никифоровича началась с учебы в Михайловском артиллерийском училище, затем продолжилась службой в академии и различных гарнизонах России, потом его перевели в Петербург на должность начальника штаба 37-й пехотной дивизии, в 1912 году на должность командира 26-й пехотной дивизии 2-го армейского корпуса в Финляндию. В канун войны он вышел в отставку в чине генерал-лейтенанта и поселился в Лесном.
Таким образом, в Лесном, в окрестностях Золотого пруда, перед самой революцией возник целый семейный «очаг» Кайгородовых. В январе 1917 года, незадолго до падения монархии, Дмитрий Никифорович получил свою последнюю награду в Российской империи – орден Св. Анны 1-й степени. До этого ученый удостоился орденов Св. Владимира трех степеней, Анны двух степеней, ордена Св. Станислава, медали в память Александра III, знаков в честь 100-летия Лесного департамента и Лесного института…
«Дмитрий Никифорович Кайгородов был не только видным ученым в нескольких важнейших направлениях науки, но также писателем, музыкантом, педагогом, – отмечает Рэм Бобров. – Он был замечательным представителем русской интеллигенции: талантливый публицист, писатель, основоположник научно-популярной литературы о лесе, искусный организатор науки и, в то же время, прекрасный музыкант и композитор, автор десятков романсов, сонат, скерцо, признанный художник-пейзажист и экспериментатор-изобретатель… Во время и после революции Дмитрию Никифоровичу пришлось сполна испить горькую чашу простого русского интеллигента с ее моральными унижениями, материальными лишениями, крушением жизненных идеалов, потерей любимых учеников и близких».
Правда, хоронили Д.Н. Кайгородова в 1924 году с большим почетом. Но потом оказалась, что память о великом ученом нужна только его сподвижникам, почитателям и близким. В труднейшем материальном положении оказалась его жена Валентина Романовна, полвека являвшаяся его верной помощницей во всех делах. Возникли проблемы и с жильем: на содержимое кайгородовского дома существовала охранная грамота наркома просвещения A.B. Луначарского, но сам дом власти национализировали, и Кайгородовы жили в нем лишь на правах пожизненных арендаторов. После смерти Дмитрия Никифоровича эти договорные обязательства закончились.
Валентина Романовна стала хлопотать о денационализации дома, обратилась, при поддержке руководства Лесного института и Академии наук, в Петросовет. Ей удалось добиться возвращения дома. В 1929 году наследники Кайгородова, оказавшись не в силах содержать большой дом, продали его за небольшую по тем временам сумму – 25 тысяч рублей. Спустя некоторое время бывший кайгородовский дом заняли службы Центрального научно-исследовательского института лесного хозяйства (ЦНИИЛХ), организованного в 1932 году на базе лесохозяйственного отдела Института древесины…
Сын Дмитрия Никифоровича Кайгородова, Анатолий, ставший известным художником-пейзажистом, вскоре после революции эмигрировал. С 1920 по 1939 год он жил в Таллине, входил в среду активных деятелей русской эмиграции в Эстонии. Дочь Дмитрия Никифоровича, Тамару Дмитриевну, в 1930 году репрессировали: несколько лет она провела в лагерях, а затем в ссылке в Архангельске. Ее дочь Татьяну долго держали под следствием, но отпустили, она вышла замуж и уехала из Ленинграда, училась в Москве живописи. Тамаре Дмитриевне после окончания срока ссылки запретили возвращаться в Ленинград, разрешив жить в Калуге.
Именно Тамара Дмитриевна сделала очень многое для сохранения памяти об отце. Продолжила его дело по изучению природы, хлопотала о переиздании книг, сохраняла архив Д.Н. Кайгородова, который в 1940 году передала Всероссийскому географическому обществу.
Продолжателями памяти о Д.Н. Кайгородове стали потомки по линии его сына – Анатолия Дмитриевича. В 1939 году он уехал из Эстонии в Германию, а его дочь Ирина оказалась в Оксфорде, где вышла замуж за английского проповедника Джона Финлдлоу. Две их дочери, Мария и Анна, стали женами греческих бизнесменов, теперь у них уже взрослые сыновья и внуки.
«Удивительной оказалась генетическая память потомков Д.Н. Кайгородова, – отмечает Рэм Бобров. – Правнучки его – Мария и Анна – частые гости России и особенно Петербурга. Всякий раз увозят они от дома прадеда щепотку русской земли. Сохранили и русский язык…Можно не сомневаться, что несмотря на тяжкие испытания, выпавшие на долю их предков, они по-прежнему гордятся теми каплями русской крови, которая в них течет…»
* * *На Большой Объездной улице, в доме № 16-б, жил крупный ученый-геодезист генерал-лейтенант Василий Васильевич Витковский (1856–1924). Он был профессором астрономии в Академии Генерального штаба, с 1897 по 1905 год являлся председателем отделения математической географии Императорского Русского географического общества, выступал автором многих учебных руководств по топографии, геодезии и картографии. На доме, где жил В.В. Витковский, установили впоследствии мемориальную доску, в которой говорилось об этом ученом. Об этом, в частности, сообщалось в путеводителе по Ленинграду 1957 года. Правда, это не спасло дом от сноса при реконструкции района…
Имена некоторых известных прежде в науке жителей Лесного сегодня совершенно забыты. Например, кому известен сегодня «отец судебной фотографии» Е.А. Буринский, долгое время живший в Лесном и умерший здесь 18 марта 1912 года? Он прославился как изобретатель «светоделительной фотографии» и первый судебный эксперт, применивший для чтения документов фотографию.
В 1899 году Академия наук попросила Буринского прочитать текст на пергаменте, найденном в 1845 году в Московском Кремле. Документ представлял собой почерневший кусок кожи и прочитать текст не могли ни химики, ни археологи. Буринский сделал ряд снимков, по которым удалось расшифровать документ, отнесенный историками к эпохе Дмитрия Донского. По признанию Академии наук, присудившей Буринскому «Ломоносовскую премию», он дал науке новое орудие исследования, столь же могущественное, как микроскоп.
В доме на Большой Спасской улице (ныне проспект Непокоренных), до смерти в 1915 году, жил родной племянник A. C. Пушкина Лев Николаевич Павлищев. Он являлся сыном переводчика Николая Ивановича Павлищева, известного в литературном мире столицы пушкинской эпохи, и единственной и любимой сестры Пушкина Ольги Сергеевны. Родители выступали против их брака. Александр Сергеевич Пушкин убеждал родителей не препятствовать любви молодых людей, но безуспешно. Тогда Ольга Сергеевна тайно обвенчалась с Павлищевым: это произошло в первом часу ночи 25 января 1828 года в Троицкой церкви Измайловского полка. Утром следующего дня Александру Сергеевичу удалось уговорить отца и мать простить новобрачных, нарушивших родительский запрет.
В 1834 году, когда молодая семья уже жила в Варшаве, на свет появился сын Ольги Пушкиной и Николая Павлищева – Лев. На следующий год Ольга Сергеевна с годовалым ребенком приезжала в Павловск, где на даче жили старики Пушкины. Именно здесь, как отмечает историк Альберт Аспидов, произошла встреча малолетнего племянника со знаменитым дядей.