Секрет Эллы и Миши - Джессика Соренсен

Она хмурится и засовывает заказ в свой передник. — Я сейчас вернусь с вашими напитками.

Я ожидаю, что Миша начнет меня отчитывать за это, но он по-прежнему молчит, продолжая держать свои руки на вершине моих бедер. Я знаю, что это не правильно, и что он не принадлежит мне. Я ясно дала это понять в тот день, когда чуть не прыгнула с моста, но я ничего не могу с собой поделать. Еще с тех самых пор, как мы были детьми, я всегда чувствовала необходимость держать его подальше от девчонок, которые были недостаточно хороши для него.

Старые привычки отмирают с трудом.

Миша

Итан смотрит на меня так, словно я идиот. Скорее всего потому, что я улыбаюсь как идиот, но я ничего не могу с собой поделать. Элла воюет с официанткой. Она никогда раньше такого не делала даже до своего отъезда.

— Интересная группа, — Лила заорала, пытаясь перекричать играющую на сцене банджо-группу. — Вы играете в таком же стиле?

Итан, Рене и я рассмеялись. Даже Элла прикрывает рот рукой, с трудом пытаясь не засмеяться.

— Нет, милая, это не похоже на то, что я играю. — Я сделал глоток кофе. — Моя музыка более...

— Горячая и сексуальная, — говорит Элла, и я смотрю на неё. Она игнорирует мой взгляд и продолжает, — Думаю, их музыка больше напоминает The Spill Canvas 15.

Лила стряхивает крошки со стола. — Ты всегда слушала эту группу, когда училась?

Элла кивает, и слегка неловко двигается. — И её тоже.

Тот факт, что она все еще слушает такую музыку, заставляет меня почувствовать себя немного лучше. По крайней меня, хоть в этом она не изменилась. Я продолжаю держать одну руку на её ноге, боясь, что, если я освобожу её полностью, она снова убежит. Я краду очередную булочку из корзинки и погружаю её в рот. Лила начинает болтать и Итаном, а Рене погружается в свой сотовый телефон.

Я смахнул волосы Эллы в сторону и прислонился губами к ее уху. — Так ты думаешь, я горячий и сексуальный, да?

Она сдерживает улыбку, делая вид, будто бы целиком погружена в песню банджо. — Нет, я сказала, что твоя музыка горячая и сексуальная.

— Это одно и тоже. — Я осмеливаюсь поцеловать её в плечо, наслаждаясь мягкостью её кожи, черт знает, как её желая, что одна мысль об этом вызывает у меня эрекцию.

Элла замечает это и начинает ерзать у меня на коленях, делая еще хуже. — Спокойнее парень, — шутит она, нервно смеясь, после чего сжимает губы и начинает вставать.

Я ловлю её за бедра и опускаю её задницу себе на колени. Мы так идеально подходим друг другу и это так сногсшибательно, что все те чувства, которые я испытывал к ней до её отъезда, снова вернулись ко мне.

— Миша, — протестует она с дрожью в голосе. — Не надо. Здесь люди...

Я заставил её замолчать, когда мои пальцы достигли края её юбки. Я не могу остановиться, ведь держал в себе это сексуальное напряжение, кажется, целую вечность. У меня начали появляться подобные чувства к ней, когда мне было около шестнадцати. Я старался игнорировать как можно дольше, так как знал, что она сойдет с ума, когда узнает. Было лишь несколько поцелуев, которые мне удалось получить украдкой, но в ту ночь на мосту все изменилось. Она сошла с ума, как я и предполагал.

Как только она уехала, я сначала спать с кем попало, пытаясь избавится от голода, живущего внутри меня, но вскоре понял, что все было бесполезно. Элла забрала часть меня, которую не возможно было заполучить назад, не вернув Эллу.

Поэтому я взялся за край её юбки, и её пальцы погрузились в мои бедра. Интересно, как далеко мне следует зайти, учитывая, что мы сидим в переполненном людьми помещении. Я почти отступаю, но одна её нога отклоняется в сторону, что я расцениваю как открытое приглашение.

— Итак, настало время «Свободного микрофона», — произнесла в микрофон официантка, которая совсем недавно раздевала меня глазами. — Если вы еще не зарегистрировались, то можете сделать это у Фила вон там. — Она указывает на владельца - мужчину средних лет, сидящего в углу рядом с динамиками.

— Я думаю, это сигнал для себя. — Элла быстро встает, думая, что ей удалось сорваться с крючка.

Прежде чем пойти зарегистрироваться, я провожу пальцами по её пояснице и шепчу на ухо, — Не думай, что все закончилось, потому что это еще не конец.

Она вздрагивает, и я ухожу прочь от стола с довольной улыбкой на лице.

— Итак, сукины дети, — произносит Фил из-за стола. Он бывший участник одной из популярных в 80е групп, и все еще выглядит так, словно принадлежит тому десятилетию со всеми этими пятиконечными звездами и неоновой одеждой. — Посмотрите, кого собака принесла.

— Скучал по мне, да? — я вписал свое имя на листе регистрации.

— Ты издеваешься надо мной? — спрашивает он. — Все, что мы слышали за последние несколько месяцев - банджо-музыка и пара хиппи, играющих на бонго. Клянусь, мне казалось, что я снова и снова оказывался в Вудстоке 16.

Я смеюсь, роняя ручку на пол. — Ну, приятно осознавать, что по мне скучали.

Фил возится с усилителями. — Больше, чем просто скучали. Пожалуйста, скажи мне, что ты снова решил начать играть здесь. Я отчаянно нуждаюсь в чем-то подобном. Это место в упадке.

Я вежливо улыбаюсь, пятясь к столу. — Нет, вероятнее всего нет. Не думаю, что готов торчать здесь очень долго. Я знаю места, куда мне нужно отправиться, чтобы люди меня заметили.

Возвращаясь к столику, я пересекся с Наоми. Она - дочь Фила. Высокая, с длинными темными волосами, и она просто восхитительно поет. Я играл с ней прежде, чем она отправилась в турне с группой. Мы были довольно близки, но я не разговаривал с ней с тех пор, как она уехала.

— О, Боже мой, я так рада встретиться с тобой, — сказала она. Немного красной помады отпечаталось у неё на зубах.

— И это все? — поддразнил я, пятясь назад.

Она засмеялась и похлопала меня по плечу. — Вижу, ты все еще полон дерзким отношением к окружающим.

Я перевожу тему. — Так, значит, ты вернулась в город?

— Да, но всего лишь на пару недель. Можем ли мы поболтать после того, как ты выступишь? Есть кое-что, что мне очень нужно сказать тебе. Кое-что весомое, по правде говоря.

— Как ты узнала, что я буду выступать?

Она указала пальцем на стол. — Я просто видела, как ты вписал себя.

— Хорошо, я найду тебя позже. — Я машу на прощанье, задаваясь вопросом, что она может от меня хотеть.

Элла

Проклятый Миша. Он убивает меня своими прикосновениями и тоскующими взглядами, а теперь он еще собирается и петь. У меня всегда была слабость к его голосу. Мы любили сидеть на его кровати, и пока он что-то бренчал на гитаре, я делала наброски. Такими были идеальные моменты моей жизни.