На суше и на море. Выпуск 4 (1963 г.) - «На суше и на море»

– А как Всеволод? - спросил он.- Все такой же?

– Все по-прежнему, - нехотя проговорила она.

До самой границы Сумеречного пояса она не проронила ни слова. Аура вспоминала то время, когда веселой, беззаботной девушкой встретилась с Кедровым. Как все сначала было ясно, легко! Она бездумно последовала за ним, не отдавая себе отчета, насколько далеки они друг от друга. Духовный мир Кедрова, круг его интересов был для нее как неразгаданная надпись исчезнувшей цивилизации. Войти в этот круг она не могла - все это превосходило границы обычного человеческого разумения. Тогда же и надо было решать. Но она долго колебалась, потому что любила. Теперь же что-то изменилось… Аура никогда бы не призналась Михаилу, что встречи с ним тогда, в зале Совета и на Восточном космодроме, повергли ее в растерянность, открыли, что он ей ближе и понятней, нежели Всеволод.

…Они заканчивали обширную программу изучения геонов. Вездеход Соколова пробивался к подножию вулканического плато, где нужно было снять один из важных приборов, фиксирующих стадии рождения, наиболее крупных геонов. Меркуроходы с добровольцами двигались в километре правее и левее их, завершая обследование южной зоны. Чтобы сократить путь к цели, Соколов осторожно вел машину по крутому склону действующего вулкана. Над его вершиной висело густое облако пепла, но лавы не было видно. “Цикл относительного затишья”, - подумал Михаил и в этот момент заметил прозрачно-голубой геон. Соколов еще ни разу не видел такого огромного сгустка. Как назло, из-за горизонта выплеснулись солнечные протуберанцы, а затем и часть диска Солнца. Непрерывно меняя свои очертания и форму, - то вытягиваясь в цилиндр, то сворачиваясь в кольцо или диск,- подгоняемый лучами света геон взлетел к вершине вулкана и исчез в кратере. И тотчас сильнейший взрыв потряс окрестности: мгновенно освободилась энергия, сконцентрированная в геоне. Застилая полнеба, из кратера вырвалась темно-пурпуровая туча. Померкло Солнце - так ярка была вспышка. Верхушка вулканического конуса исчезла, широкие трещины раскололи склон горы.

Казалось, содрогнулся весь Меркурий.

Бурля вязкими водоворотами, из трещины хлынули потоки лавы. Гора осела и частично обрушилась в образовавшийся провал. Михаил почти бессознательно включил антигравитаторы. Но все же меркуроход с невероятной силой ударился о выступ скалы. Не выдержав удара, с пронзительным лязгом отскочила крышка люка, башня наполнилась пеплом. Соколов услыхал сдавленный возглас Ауры. Обернувшись, увидел, что она судорожно цепляется одной рукой за край люка: ее тело было уже за бортом. Меркуроход, покачиваясь, висел над самым краем бездонного провала, зацепившись за камни аварийными лапами. Михаил понял, что Аура сейчас полетит вниз, в пропасть, куда низвергались лавовые потоки… Он успел удержать ее на весу одной рукой. В следующее мгновение втащил в башню, захлопнул люк… Антигравитаторы уже набрали необходимую мощность и плавно приподняли машину на высоту нескольких метров.

…Совсем близко он увидел глаза, наполненные ужасом. Она судорожно рыдала:

– О-о!… Как это было страшно…

– Пустяки! Ты не ушиблась? - он внезапно привлек ее к себе.

Аура медленно приходила в себя и бессознательно отстранялась, но он не отпускал. Она вздохнула, затихла, положила ему голову на грудь. Так они сидели и молчали, пока робот не довел меркуроход до цели.

…Через два дня Аура улетала обратно в Эвенкор. Михаилу было грустно, хотя он старался и не показывать этого.

– Ты еще вернешься в ГАДЭМ? - спросил он.

– Да, вместе с Всеволодом. - Она задумчиво поглядела на него.

– Я буду ждать,- сказал Михаил.

Она промолчала. Потом, уже поднявшись к люку рейсовой ракеты, обернулась и с улыбкой помахала рукой…

– Пора, малыш,- прогудел над его ухом Кедров. Михаил вздрогнул, встал, начал собирать приборы.

…К исходу “дня” они благополучно достигли равнины ГАДЭМа. Михаил сразу заметил необычное оживление. На космодроме стояли два пассажирских лайнера.

– Еще кто-то прибыл, - сказал он, стараясь разглядеть длинную цепочку людей в скафандрах, тянувшуюся к диспетчерской башне.

– Биокибернетики, - равнодушно ответил Кедров, думая о чем-то другом. - Они входят в группу запуска Космотрона.

– Биокибернетики? - переспросил Михаил.- Значит… - он замолчал.

– Да, - закончил за него Кедров. - И Аура тоже.

Михаилу очень хотелось пойти туда, к ней… Но, поглядев на спокойного, отрешенного от всего Кедрова, он не сдвинулся с места. Кедров направил машину прямо к Главной башне, где должны были находиться и члены Совета Энергии. Едва войдя в зал, Михаил понял, что здесь уже известно об успешном дебюте Универсона.

Борак подошел к Кедрову, протянул руку:

– Рад за тебя, коллега. Совет формально не имеет теперь никаких возражений. Можно испытывать Космотрон. Поздравляю.

Однако его слова плохо вязались с разочарованным выражением лица.

– Говоришь, формально? - сказал Кедров. - А на деле?…

Борак развел руками:

– Истинный ученый должен сомневаться до конца. Возможны любые случайности. Мы живем в вероятностной Вселенной.

– Вероятность и случайность - не одно и то же, - заметил Кедров.

– Не спорю, - охотно согласился Борак. - Однако…

Он не досказал свою мысль и язвительно улыбнулся…Чем ближе подходил день пуска Космотрона, тем напряженней бился пульс жизни ГАДЭМа. Михаил окунулся в гущу самых неотложных дел. Он вынужден был тянуться из последних сил, чтобы не отставать от Кедрова, энергия которого подавляла и изумляла его. То они корпели над уточнением программы разгона протонов; то вместе с Данном, как одержимые, мчались на Станцию Космосвязи - вести очередные переговоры с Титаном, где готовился к пуску аналогичный Космотрон; то часами бродили в лабиринтах Концевого Параболоида, вместе с армией инженеров и наладчиков выверяя тончайшие механизмы синхронности. Временами Михаил забывал даже о том, что Аура здесь, в главной диспетчерской. Несколько раз заговаривал о ней с Кедровым, но тот словно не понимал, о чем идет речь. Сжигаемый лихорадкой последних приготовлений, Кедров был похож в эти дни на сомнамбулу. Подчиняясь его неукротимой энергии, ворочалась вся эта громадная масса людей, механизмов, автоматов, хотя формально ею управляли Дайн, Цыба, Соколов и тысячи их товарищей.

Только однажды Соколову удалось мельком увидеть Ауру, когда он заскочил в главную диспетчерскую, чтобы узнать о ходе монтажа Командного робота. Он подошел к ней чуть ли не на цыпочках. В башне царила атмосфера лихорадочного волнения: приближался день пуска, а Командный робот не был готов. Вокруг его звездообразного корпуса с раскрытыми лучами-створками густо толпились озабоченные кибернетики. Они были прекрасными инженерами. Все, что можно было сделать, они сделали. Но сверхтонкую настройку Биоробота - эту новейшую науку, возникшую в связи с пуском Космотрона,- освоили лишь несколько человек, и среди них Аура.