Рандеву в лифте - Донна Кауффман

– И все-таки какие-то идеи на этот счет у тебя ведь уже возникли? – без тени иронии в голосе спросил Доминик.

– Конечно! – в тон ему подтвердила она. – Я бы хотела примерить костюм Дикарки либо Кошки.

– Да, и мне они тоже нравятся, – сказала Доминик. – Пожалуй, в них ты бы окончательно свела меня с ума.

– А в наряде какого киногероя хотелось бы порезвиться со мной тебе? – спросила Калли.

– Мне? – По тону, которым он это произнес, было ясно, что откровенничать на эту тему он пока не готов.

– По-моему, тебе подошел бы костюм Джеймса Бонда, – пришла ему на помощь Калли, втайне упрекая себя за излишнюю самоуверенность. – Ведь ты сумел не только встряхнуть меня, но и довести до умопомешательства.

Доминик ласково ущипнул ее за ягодицу и нарочито укоризненно сказал:

– Какая ты, оказывается, испорченная девчонка!

– Это точно, – согласилась с ним она. – Жаль только, что я поздно это поняла.

Доминик похлопал ее ладонью по попке, обнял и привлек к себе, намереваясь поцеловать. Это был медленный и необычайно страстный поцелуй, пробудивший в ее сердце какое-то странное чувство, близкое к страху.

– Ты прирожденная авантюристка, – промолвил он, оторвавшись от ее губ. – Это я сразу заподозрил.

В этот момент Калли готова была заложить дьяволу свою душу за возможность взглянуть Доминику в глаза, потому что она почувствовала в его словах какой-то особый смысл.

А может быть, она в него влюблена? Калли вздохнула, с сожалением прогнав это подозрение. Разумеется, это всего лишь ее очередная иллюзия, порожденная многократным оргазмом, бред монашки, лишившейся невинности. Нет ничего удивительного в том, что она прониклась благосклонностью к мужчине, соблаговолившему удовлетворить ее наконец и вылечить от фрустрации. Закавыка, однако, была в том, что самой ей не верилось в такое объяснение. Уж слишком обходителен и ласков с ней был Доминик, а главное – его интерес к ней явно не ограничивался любопытством относительно местонахождения ее эрогенных точек. Такое поведение не типично для финансового магната, взявшего себе за правило скрывать свои чувства и мысли от окружающих.

– О чем задумалась? – спросил он, погладив ее по руке.

Но ответить ему со всей прямотой Калли не решилась, ибо сама пока не разобралась во всем до конца и толком не поняла, что из случившегося с ней правда, а что – плод ее богатого воображения. А посему она промолчала, решив даже не пытаться анализировать свои необыкновенные ощущения, а бесхитростно наслаждаться тем, что ей подарил счастливый случай.

Загвоздка, однако, таилась в том обстоятельстве, что теперь ей уже хотелось чего-то большего…

Доминик запустил пальцы ей в волосы, играя с ее влажными локонами:

– Ах, Калли!

И прозвучало это столь искренне и многозначительно, что она встрепенулась и запечатала ему уста горячим поцелуем, опасаясь, что сейчас он заведет разговор об их неизбежном расставании. Нет уж, решила она, пусть лучше он прибережет свои прощальные слова до утра!

Доминик с жаром ответил на ее поцелуй и просунул язык ей в рот, как бы комментируя этим интимным проникновением то, что не сделал с другой частью ее тела.

– Мы с тобой сошли с ума! – произнес он, переведя дух.

– Это точно, – ответила она, радуясь схожести их мыслей.

– Я тебя хочу! – сказал Доминик.

– И я тебя тоже! – прошептала она, смирившись с мыслью о своем умопомрачении. Ну разве здравомыслящая женщина допустила бы хоть на мгновение, что спонтанное совокупление двух незнакомцев противоположных полов в кабине лифта может иметь романтический флер? Или же легкое расстройство рассудка возникло у нее под воздействием темноты и духоты в замкнутом пространстве? Да, со вздохом подумала Калли, просветление, несомненно, наступит, как только они выберутся утром из этой «черной дыры» в божий мир, отряхнут с себя пыль и воспоминания и вернутся к своим обычным делам. А если этого не случится, тогда она будет вечно возвращаться к этой ночи, постепенно превращаясь в сумасшедшую. Фантасмагория прочно обоснуется в ее голове, и на большее рассчитывать ей не следует.

Калли вздохнула, пронзенная новым приступом вожделения. Доминик еще крепче прижал ее к себе, и она ахнула, пораженная охватившими ее нежными ощущениями. Твердость его намерений не вызывала у нее никаких сомнений, ему явно было мало поверхностных ласк. И Калли вдруг захотелось кричать, убеждая Доминика заполнить ее чудовищную внутреннюю пустоту своим очаровательным мужским естеством; позволить ей наконец ощутить своей плотью тот подарок небес, которого она пока отведала только на вкус; взять у него то, что предназначено только для нее самой природой…

Она вздрогнула, поймав себя на том, что снова чересчур увлеклась фантазиями. Ну не сумасшествие ли полагать, что то потайное местечко, в которое ей не терпелось его впустить, уготовано для него одного самим провидением?

– Калли, – прохрипел он ей в ухо, дрожа от страсти.

– Как чувственно звучит в твоих устах мое имя, с каким…

– Отчаянием я произношу его, – закончил он за нее фразу, и в его голосе она почувствовала болезненную искренность, свойственную только умалишенным.

Желая разрядить обстановку, Калли рассмеялась, обняла его, перевернулась на спину и сказала:

– Я не допущу, чтобы доведенный мною до отчаяния мужчина остался неумиротворенным!

Доминик разместился на ней с поразительной легкостью и непринужденностью, так словно бы делал это давно, регулярно и с удовольствием. От восторга Калли раздвинула ноги и нетерпеливо заелозила по полу.

– Я соглашусь с этим, но лишь при условии, что этим отчаявшимся мужчиной буду только я один, – пробормотал Доминик.

Кровь ударила ей в голову при этих его словах, сердце екнуло, а тело непроизвольно приготовилось ощутить его первый толчок. Двери ее вместилища блаженства стали раскрываться.

– Проклятие! – в сердцах воскликнул он, отстраняясь от предназначенного одному ему урочища удовольствия. – Это невозможно, у меня нет с собой этой штуковины… Ах, какая, право же, досада!

– Так заминка только за этим пустяком? – с огромным облегчением воскликнула она и опять потянула его на себя. – Он и не понадобится, я принимаю таблетки! Ну, скорее же!

Она шире раздвинула ноги, Доминик опять занял исходное положение между ними, и от перевозбуждения низ ее живота свело судорогой, так что туда не проник бы сейчас даже палец. Но это обстоятельство особо ее не беспокоило, интуиция подсказывала ей, что с этой проблемой Доминик справится самостоятельно. Пока он пыхтел, хлопоча в темноте где-то совсем рядом, Калли мысленно похвалила себя за предусмотрительность. Впрочем, улыбнувшись, она поправила себя, эту случайную близость в темном лифте с богоподобным английским магнатом ей, безусловно, подарила сама фортуна. Однако почему он снова медлит?