Кто-то следит за мной - Виктория Готти

Ивен знал, что в Нью-Йорке работают сотни известных и, очень опытных криминальных адвокатов. Ему хотелось верить, что Джек Лестер отказался от ведения процесса по болезни, а не из-за интриг Димитрия. Еще утром он поклялся бы, что болезнь Лестера — чистой воды выдумка, но теперь, когда он встретился с братом, у него крепло убеждение в том, что Димитрий тут ни при чем. Может, все действительно было предопределено. Однако он еще не исчерпал свои аргументы.

— Знаешь, мне не хотелось поднимать этот вопрос, Димитрий. Но как твой брат я не могу не воззвать к твоему разуму. Я знаю, что Браун хочет, чтобы мы представляли твои интересы. — Ивен улыбнулся, чтобы подчеркнуть свои слова. — А я убежден, что прокурор постарается добраться до тебя через него. Они могут арестовать Брауна в любой момент. Это неизбежно. С их точки зрения, они одним выстрелом убьют двух зайцев. А если прокуратура возьмется за Брауна, как ты думаешь, кого мы выберем и кем пожертвуем?

Ивен говорил искренне, потому что прекрасно знал, что Джеймс при любых обстоятельствах будет жертвовать именно Димитрием. Более того, такая жертва очень даже порадует его. А Димитрию подобное развитие событий не сулило ничего хорошего.

Но Димитрий отмахнулся от предупреждения Ивена.

— Я готов рискнуть.

Из динамика аппарата внутренней связи донесся голос Карин: «Ваша жена на первой линии».

Их взгляды встретились.

Ивен наблюдал, как Димитрий уходит, затворив за собой дверь.

Глава 11

Кевин Аллен оглядел свой душный, тесный кабинет, с заляпанным окном, выходящим на Центральную улицу, расположенную неподалеку от Уолл-стрит, где адвокаты частенько общались со своими клиентами из криминального мира. Окружным прокурорам не полагались роскошные кабинеты. Такое в этом мире могли позволить себе только Джонни Кочрэны или Раули Фелдерсы. Налогоплательщики не станут радоваться, узнав, что их денежки тратятся на кожаные диваны и дорогие пальмы в кадках. Кевина Аллена никогда не волновало убранство его кабинета. Он начал подъем с самого низа, с должности помощника окружного прокурора, и полагал, что еще не достиг вершины. Особенно теперь, когда твердо решил побить Ивена Миллера на первичных выборах губернатора. Других заметных кандидатов не было, а нынешний губернатор досиживал в своем кресле второй срок. И хотя могли найтись желающие поучаствовать в гонке, список серьезных претендентов ограничивался двумя только фамилиями: его да Ивена. Так что Ивен Миллер оставался единственным препятствием на пути к заветной цели, но препятствием серьезным. Потому что козырей у него было предостаточно: уважаемая семья, прочные политические связи, практически неограниченные финансовые возможности.

Пока все ставили на Миллера. Ивен был блестящим адвокатом, с этим никто не спорил. Ему удавалось выходить победителем во всех судебных процессах, привлекавших внимание широкой общественности. Он защищал еврея-хасида, обвиняемого в убийстве латиноамериканца. И доказал, что последний продавал наркотики у ворот школы при синагоге, в результате чего несколько детей, проживающих в квартале, населенном ортодоксальными евреями, умерли от передозировки. Процесс, конечно же, широко освещался прессой, значительно повысив рейтинг Ивена. Потом он представлял интересы учительницы, афроамериканки, убившей своего белого мужа. Обвинение настаивало на предумышленном убийстве. Но Ивен сумел убедить присяжных, что «хладнокровное» убийство — понятие относительное, так же как и предумышленное. Ивен наглядно показал, что этот самый белый муж больше двадцати лет убивал свою жену как духовно, так и физически. И не оставил камня на камне от обвинений. Однако, хотя в суде Ивен и доказал свою компетентность, Кевин полагал, что его сладкоголосому сопернику еще рано становиться губернатором. Хотя бы потому, что он никогда не занимал выборной должности. Но Кевин прекрасно понимал, что избиратели не будут обращать внимание на подобные нюансы. Ивен мог перепрыгнуть из своего адвокатского кабинета в особняк губернатора точно так же, как Джон Ф. Кеннеди-младший ушел из издателей журнала «Джордж», чтобы стать членом Палаты представителей, а потом и Сената. Накопленные несколькими поколениями богатство, власть, связи — вот что кружило голову избирателям.

Кевин стремился в кресло губернатора совсем по другим причинам. Двадцать лет работы в правоохранительных органах убедили его, что закон берет верх над преступностью. Пресса приветствовала снижение числа насильственных преступлений. Город, улицы становились все безопаснее. Но на следующем, более высоком уровне умные и обладающие немалыми связями преступники не сдавали своих позиций. Может, и наоборот, укрепляли их. А что знал Ивен Миллер об организованной преступности?

Ближайшие соратники говорили Кевину, что он тешит себя напрасными надеждами. «Единственное, чего ты можешь добиться, так это стать кандидатом, который может расколоть партию», — как-то сказал ему его личный адвокат Роберт Сандерс. Но Сандерс тем не менее согласился взять на себя подготовку избирательной кампании Кевина на предварительном этапе, до того как Кевин во всеуслышание объявит о своих намерениях. Так что первый шаг уже сделан.

Кевин облизнул губы, провел пальцем по наклейке на папке, произнес написанное на ней слово вслух: «Константинос».

Сведения о Димитрии, хранящиеся в этой папке, могли произвести эффект разорвавшейся бомбы, но он не хотел доверять источнику, от которого они поступили. Эту информацию он получил от Шейлы, девушки по вызовам, работавшей в эскорт-службе, вроде бы принадлежащей Джозефу Брауну, и Кевину оставалось только гадать, как она попала к Шейле. Она и раньше снабжала его информацией по Брауну в обмен на его услугу — он освободил ее однажды от судебного преследования. Иногда сообщала что-то важное, обычно — всякую ерунду. Шейла дала ему знать, что у Брауна есть деловой партнер, который предпочитает не светиться, и партнером этим, как следовало из новых документов, был Джеймс Миллер. Любопытный поворот, ничего не скажешь. Теперь Шейла утверждала, что один из ее дружков входил в команду Димитрия, которая вытрясала деньги из должников. Вещественными уликами Шейла не располагала — пока, но она обещала записать информацию приятеля на магнитофон, чтобы потом они могли его арестовать и предложить сделку: свобода в обмен на показания против Димитрия.

Но Кевину требовалось нечто большее. Или он добывал подтверждение информации Шейлы, или ему приходилось принимать чрезвычайно ответственное решение: действовать на основе сведений, которым он целиком не доверял. Если Шейла говорила правду о рэкетирской активности Димитрия и о том, что Джеймс Миллер получал доходы от эскорт-службы, он мог не только упечь в тюрьму Константиноса, но и свалить Миллеров. Возможно, при этом достанется и Брауну.

Кевин просмотрел список телефонов, с которых ему звонили в этот день, нашел нужный номер. Этот человек мог подтвердить сообщение Шейлы. Нажал семь кнопок, дождался, пока на другом конце провода снимут трубку. Женщина отвечала ему шепотом, видно, была не одна, и сразу предложила перезвонить завтра.

После того как Кевин положил трубку, настроение у него заметно улучшилось: он чувствовал, что не только одержит победу в зале суда, но и замарает Миллеров.

«Не торопись, — одернул он себя. — Будь осмотрительнее!» В судебном процессе «Народ против Димитрия Константиноса» каждому игроку было что скрывать. В том числе и окружному прокурору Кевину Аллену.

Роз вышла из графика, задержавшись на шоу Рози О'Доннелл дольше положенного. Поблагодарив зрителей в студии во время рекламной паузы, она покинула устланную красным ковром сцену с разноцветными прожекторами, освещавшими стол Рози и кресло очередного гостя передачи. Выскочив из-под жарких «юпитеров», Роз сняла сценический грим, намазала губы, взяла в гардеробе черное пальто от Бурберри и поспешила к автомобилю, который прислал за ней Дарио.

Скользнула на заднее сиденье, откинулась на спинку. Шофер дождался просвета в транспортном потоке и помчал ее через весь город. Роз прикинула, что ей еще предстоит. Ланч с Дарио, потом встреча с читателями, еще два телеинтервью в прямом эфире, одно интервью у нее в квартире для журнала «Стиль». Из головы не выходили две посылки, которые она получила: на приеме — с живыми розами, потом в «Парадизо» — с засохшими лепестками. Вчера вечером у нее мелькнула мысль, что розы мог прислать Димитрий. Но теперь, при свете дня, она поняла, что это нелепо.

Тогда кто мог затеять с ней такую игру? А вдруг это чья-то глупая шутка? Вдруг кто-то преследует ее, контролирует каждый шаг?

Глава 12

Детство Дарио Розелли, которое прошло в бедных кварталах Ньюарка, штат Нью-Джерси, не принесло ему много радости. Он был единственным ребенком в семье, едва поднявшейся над чертой бедности. И Дарио с младых лет понял, что для счастья ему необходимо только одно — деньги. Пока его мать обшивала соседей, отец мотался по маленьким городкам, предлагая частным книжным магазинам разнообразные издания: плохо написанные романы, детективы, советы тем, кто что-то хочет сделать своими руками. Отец Дарио принадлежал к многочисленной армии посредников, которые пытались прожить на комиссионные. К тринадцати годам Дарио понял, что у него только один путь — воровать. И решил, что пора выработать план действий.