Плацдарм - Сергей Звонарев

Профессор расстегнул плащ-палатку и снял ее.

— Тяжелая, — сказал он, — поможете донести?

— Конечно. — Стоун взял у него поклажу. — Так чем вы там занимались?

Громов прислушался — судя по канонаде вдали, бой по ту сторону коридора становился ожесточеннее.

— Полагаю, вы уже признали существование параллельного мира, — сказал Громов. Так как американец молчал, он продолжил: — Думаю, мы сможем закрыть коридор в него. Но придется постараться.

Стоун враз посерьезнел.

— Я внимательно слушаю вас, — сказал он.

Глава 7. СИТУАЦИЯ ОСЛОЖНЯЕТСЯ

От кромки тумана до барака Громов со Стоуном дошли быстро. Профессор открыл дверь в свою комнату и пригласил американца войти. Стоун, с любопытством оглядывая жилище профессора, устроился на диване.

— Чай будете? — спросил Громов, сложив у входа плащ-палатку и водрузив поверх нее сеточный колпак.

— Не откажусь, — ответил Стоун.

Орудийная канонада, пока еще далекая, становилась сильнее. Единственное окно в кабинете Громова выходило на дорогу, ведущую к плацдарму, и как раз сейчас по ней проехали три грузовика с пехотой и орудиями на буксире. Спустя пару минут, лязгая гусеницами, проползли самоходные артиллерийские установки. Хоть что-то, подумал Громов, но успеют ли они?

— Думаете, ваши отбросят немцев? — спросил Стоун.

— Надеюсь, — ответил профессор, налив кипяток в заварочный чайник и накрыв его крышкой.

Стоун хмыкнул.

— Надейся на лучшее, а рассчитывай на худшее, верно?

Громов кивнул. Он бросил в кружки по небольшому куску сахара, налил на два пальца заварки и разбавил кипятком.

— Готово, — сказал он, ставя чашку перед американцем. Тот, подув, осторожно отхлебнул и с удивлением спросил:

— Что это?

— Иван-чай, — пояснил Громов, — нравится?

— Во всяком случае, необычно, — сказал Стоун.

— У нас все его пьют. Придает бодрости, укрепляет иммунитет. — Громов, взяв свою кружку, уселся за стол на против Стоуна и без долгих предисловий спросил: — У вас был немец — тот, кто работал с эсэсовцем, открывшим портал. Где он сейчас?

Стоун отставил кружку.

— Почему вы спрашиваете?

— Потому что он мог бы помочь. Послушайте, Джек, мы, ученые, должны доверять друг другу. Я бы вас не пригласил сюда, если бы не доверял.

— Немец далеко, — после паузы сказал Стоун.

— Но с ним можно связаться?

Американец покачал головой.

— В ближайшее время точно нет. Я знаю парня из Управления стратегических служб, который им занимается. Без указания начальства нас к нему не допустят, а пока мы все согласуем… — Стоун, задумавшись, глянул в окно, — даже если я займусь этим прямо сейчас, уйдет не меньше трех дней. Это если повезет.

— Слишком долго, — сказал Громов.

— Но для чего он вам нужен? Что вы хотите спросить?

Профессор отхлебнул чая и поставил кружку.

— Хотите знать, что я делал там, в тумане?

— Разумеется.

— У меня появилась идея как закрыть портал. На случай, если возникнет… скажем так, опасная ситуация.

Стоун удивленно вскинул брови.

— Неужели? Вы разобрались, как он работает?

— Нет, не разобрался, — признался профессор.

— Тогда как вы сможете закрыть проход?

Громов, сделав еще глоток, улыбнулся.

— У меня есть идея. Возможно, она сработает. Вы знаете, что такое симптоматическое лечение?

— Лучше напомните, — сказал Стоун, — никогда не был силен в медицине.

— Это потому, что вы еще молоды и здоровье у вас хорошее, — усмехнулся Громов. — А суть симптоматического лечения в том, что устранение симптомов позволяет избавиться от болезни. Пожалуй, самый наглядный пример — холера. Знаете, какой у нее основной симптом?

— Понос?

— И рвота, — добавил Громов. — И то и другое приводит к обезвоживанию организма. Так вот, холеру лечат прежде всего тем, что пациенту дают солевой раствор для восполнения потери жидкости и воды. А вот антибиотики, действующие на возбудителя болезни, только на втором месте. То есть первым делом убирают симптом, а уже потом дают лекарства. Кстати, часто пациент выздоравливает и без антибиотиков.

Стоун хмыкнул.

— Познавательно, конечно, но какое это имеет отношение к проходу в параллельный мир?

— Некоторое отношение имеет. Допустим, плазма — это симптом особого состояния материи, образующей проход…

— Кажется, я начинаю догадываться… — прервал профессора Стоун, — вы хотите убрать симптом, то есть плазму, и надеетесь, что материя перейдет в обычное состояние.

— Именно. Как только это произойдет, проход закроется.

Их беседу прервал грохот разрыва, случившегося гораздо ближе, чем раньше. Стекла в окне задрожали.

— И вы нашли способ, как убрать плазму? — заинтересованно спросил Стоун.

Профессор кивнул.

— Надеюсь, да. Когда я был там в этом облачении, — он кивнул на лежащие в углу плащ-палату и колпак, — в какой-то момент свечение вокруг меня прекратилось. Думаю, электрический разряд ушел в землю, напряженность поля упала и воздух перестал ионизоваться.

— И это все? Так просто?

— Не совсем, — признал Громов. — Когда я вышел из тумана, свечение потемневшей области восстановилась за счет окружающей ее плазмы.

— И что делать?

— Чтобы погасить плазму, нужно заземлить ее одновременно во многих местах. Или в одном, но значительно увеличить область заземления.

Стоун понимающе кивнул.

— Вот для чего я вам нужен.

Громов поднялся.

— Не только вы. Все это обсудить с командующим советской группой войск.

— Генерал Говоров?

— Именно.

Стекло в окне снова задрожало от недалекого разрыва.

— Идемте, — сказал профессор, — боюсь, времени у нас немного.

Ракетный обстрел экипаж ИС-3 лейтенанта Крутова перенес без потерь. Ближайшая к танку ракета взорвалась метрах в пятидесяти, осыпав башню дождем из комков земли, падавших с глухим стуком. В левый борт, обращенный к взрыву, ударилось несколько осколков.

— Дядя Вова, как видимость? — спросил лейтенант механика-водителя, когда атака закончилась и дым рассеялся.

— Видимость нормальная, — откликнулся тот, глянув в перископический прибор.

— Давай-ка проверим ходовую, — приказал лейтенант, — вдруг зацепило.

— Есть, — ответил механик. Двигатель взревел и танк, проехав вперед примерно на корпус, остановился.

— Порядок, товарищ командир, — раздался в шлемофоне голос дяди Вовы.

— Отлично.

Из радиостанции донесся треск, и лейтенант услышал голос Селезнева:

— Трешки — беглый огонь по готовности с дистанции не больше тысячи метров. Тридцатьчетверки — до команды сидим тихо, в резерве.

Трешками Селезнев называл ИС-3, а тысяча метров — это дистанция, с которой его 122-мм пушка могла пробить броню «Тигра». Вот только там могут быть не только «Тигры», подумал Крутов.

Он не ошибся. Немецкие такни выкатывались на поле перед позициями один за другим. Последними показались громады «Маусов». Да, «Тигры» можно было пробить с километра, а вот эти махины? Неизвестно. Но ничего, одного уложили, уложим и еще…

Как всегда, азарт сражения захватил лейтенанта. Оглядывая поле боя, он не испытывал страха смерти и не думал, что может погибнуть в любой момент. Крутов искал способ решить задачу —