Эффект Робинзона Крузо - Лопатюк Ирина

Как так происходит, что вместо действительности у людей появляется своя собственная реальность? Нередко человек не пользуется своими чувствами и эмоциями, он вынужден повторять стереотипы, конструкции и штампы других. Когда мы смотрим телевизионный сериал то руководствуемся органами чувств персонажей кинопроизведения, а не своими. Когда мы радуемся с любимым человеком или гневаемся на него, следуя стереотипам и шаблонам кинематографа, согласно постулатам сценарной психологии, мы переживаем едва ли не по правилам телевизионного ток–шоу. Нас направляют в медиапространстве, и, в итоге, действительность превращается в реальность посредством фантазий, психологических травм, желаний персонажей. Память заполняется ложными образами. В данном ключе нет привычного разделения на правду и ложь — все переплетено между собой. Таковая реальность соткана из ложных образов. Ложь сегодняшних политических деятелей, как и правителей прошлого, соизмерима с миром ложных образов только через некоторые акты цинизма: когда ложь становится очевидной, когда политики бравируют своей ложью, когда чувство безнаказанности и вседозволенности порождают преступления против человечности — в остальном она хорошо замаскирована.

В эллинистический и римский периоды Египта ложные образы создавались за счет текстовых произведений, культовых изображений в храмовых комплексах, театральных представлений, ритуальных обрядов жрецов. Мистификация процессов получила массовый характер. Как сказал мой наставник:

«Когда гром гремел, думали, что боги, а оказалось — атмосферное электричество».

Новая образная картинка имела в своей основе не единичное восприятие, а коллективное и ретранслировалась на другие территории большим количеством людей. Даже в нашу эпоху происходят процессы, где свидетели конкретных событий еще живы, а события уже отрицаются, что и говорить о периодах тысячелетней давности. И здесь есть отмечаются нюансы: казалось бы, свидетель исторических событий — это достоверный источник информации, чем, скажем, его последователь. Как первоисточник — да, с точки зрения полноты информации — не всегда так. Полнота данных — один из параметров информации, а человеку свойственно иметь собственное мнение относительно случившегося события, представление, ограниченное различными факторами. Такой след слабый, нечеткий и опровержимый, но это — последняя опора людей в мире ложных образов. Другое дело, когда мы исследуем явления и происходящие процессы (в том числе обрядово–культовые) — вычленяя тенденцию; психологический аспект деятельности человека (к примеру, человек алчен и жаден, и неважно, в какой исторической эпохе — в этом он постоянен); символические следы его памяти «оставленные в камне» в виде архитектурных сооружений, памятников, нанесенных изображений, оставленных изобретений.

Для подтверждения или опровержения своих наблюдений, научная группа параллельно начала изучать последние раскопки в некрополе Саккары. Выяснилось, что в 2019 году совместная японско–египетская археологическая миссия под руководством профессора Нозому Каваи из Университета Канадзава обнаружила римские катакомбы во время раскопок, возраст которых составил около 2000 лет. В одной из ниш боковой стены была найдена полукруглая стела, украшенная изображениями древнеегипетских богов: плодородия и покровителя мертвых — Сокара; мудрости и знаний — Тота; бога загробного мира и мумификации — Анубиса. Под изображениями находились не египетские иероглифы, а греческая двустрочная надпись. Кроме того, были найдены пять терракотовых фигурок Исиды–Афродиты и одна ее большая терракотовая статуя, римские пандусы и небольшие керамические сосуды. У входа обнаружены пара симметричных статуй льва–хранителя, сделанных из известняка. Исида — одна из самых значимых богинь в Древнем Египте. В какой–то момент времени египетская Исида, греческая Афродита, римская Венера стали тождественными. Их одинаково почитали и на территории современной Европы, и на территории Египта под именами Исида–Афродита. По мере становления власти Римской империи центры поклонения Исиде распространились и за пределы Средиземного моря, а в Помпеях до сих пор сохранился один из самых удивительных храмов в её честь. Римляне так же отождествляли греческую Афродиту со своей богиней Венерой. Особый почет ее культу в Риме привнесен был во времена правления Цезаря и Августа, они настаивали на том, что Афродита–Венера через Энея была прародительницей римского народа, и особенно рода Юлиев.

Найденные предметы, в частности, терракотовые статуэтки и статуя Исиды–Афродиты, а также статуи льва и стела, демонстрируют симбиоз египетского и греко–римского стиля.

Профессор Каваи объясняет это тем, что усыпальница была использована повторно, и изначально ее создали древние египтяне, а уже в эллинистический или римский период времени на нее нанесли греческую надпись. Такое объяснение не совсем корректно, так как в исторических процессах мы имеем тенденцию «символической политики», когда оккупанты, колонизаторы уничтожают «чужие» символы. По идее, в тот момент времени, когда Египет стал провинцией эллинистического, а затем римского мира, новые правители опираясь на тщательно разработанную идеологию с четким видением будущего, помимо списка религиозных и культовых памятников, а также символики, подлежащих уничтожению, имели еще и второй список — пантеон новых героев, которых следовало увековечить. Так происходила замена коллективной памяти во все времена — уничтоженные символы во имя воспитания нового человека. Но в этом случае мы такого не наблюдаем. Очень какое–то толерантное отношение к чужой вере и культуре, в частности Римской империи, где казнили апостолов Петра и Павла за евангельскую проповедь. Почему в нише не стоят Марс, Меркурий, Венера? Зато религиозные и культовые памятники могут перевоплощаться (как Ленин превратился в гетмана Филиппа Орлика); объединять в себе общие черты во время слияния культов, чтоб не нарушать идиллии; перемещаться в символическо–физическом пространстве, если меняется идеологический контекст заданной территории. Так что усыпальницы в таком формате скорее всего как раз и были сделаны греко–римлянами в рамках политики проводимой империей. И если мы видим тенденцию лихорадочного возведения памятников, то это свидетельствует о идеологическом, культовом направлении политики. Наибольших успехов в гибкости колониальной политики достигла Венецианская империя, которая знала, как эффективно использовать зависимые территории, в том числе «чужими руками». Одной из составляющей такой политики являлся принцип веротерпимости и слияния культур на зависимых территориях. Эта экспансия ненасильственная, духовная, в ходе которой завоёвывались не крепости и провинции, а умы и сердца. Это наступление осуществили миссионеры новых религий, возникших в тех землях, которые греко–римская цивилизация силой завоевала и покорила. Мы в дальнейшем еще поднимем вопрос роли Венеции–Аквилеи в наших исследованиях.

Осмысляя понятие «ложной цивилизации», мы отмечаем фактическое несоответствии заявленного действительности. Повторимся: академически описанной и заявленной цивилизации нет (или не стало), однако некие заинтересованные силы будто продолжают ее существование. Череда ложных образов формируют таковую картину у мирового сообщества. Прежде чем охарактеризовать параметры и критерии ложной цивилизации, мы обратились к теории цивилизаций, чтоб уточнить, как формировалось понятие «цивилизация». Есть ли единое мнение по этому вопросу? А может и вовсе, само понятие «цивилизация» — ложный образ?

Большинство исторических теорий, выдвинутые как часть научного знания в XVIII–XX вв., ориентированы на научно–познавательную функцию, представления о цивилизации возникли в несколько ином культурном контексте, а именно как оценочное суждение. Классик теории цивилизаций француз Марк Блок акцентировал внимание на том, что теория цивилизаций принадлежит не к области исторической науки, а к области моральной философии (этики). И в силу этого теория цивилизаций представляет собой метод сравнительно–исторического изучения обществ, основанный не на их противопоставлении, а на их различении по ряду факторов и с использованием различных исследовательских перспектив. А в программе исследований 1997 г. Фонда им. Форда (1997) подчеркивается, что цивилизации — это не факты, а артефакты — наших интересов, фантазий, нашей потребности знать, помнить, забывать.[36]