Кремлевское кино (Б.З. Шумяцкий, И.Г. Большаков и другие действующие лица в сталинском круговороте важнейшего из искусств) - Александр Юрьевич Сегень

— Товарищ Александров, — пуская дым из трубки, продолжал расспросы Сталин, — вы до Америки долго сидели в Европе, что интересного можете рассказать?

С. М. Эйзенштейн и Чарли Чаплин на теннисном корте. 1930. [ГЦМК]

— Ну-у-у… — задумался режиссер, не зная, с чего начать. — Сначала наша группа, Эйзенштейн, Тиссэ и я, участвовали в работе над первым немецким звуковым фильмом «Голубой ангел», получили богатый опыт, который сможем использовать дома.

— А что там за фильму вы снимали в Швейцарии? О пользе абортов?

— Не совсем так, Иосиф Виссарионович, — покраснел Григорий Васильевич, зная крайне отрицательное отношение Сталина к искусственному прерыванию беременности. — Это все Лазар Векслер, прокатчик, он возил по Швейцарии нашего «Броненосца», а потом предложил нам создать первый швейцарский фильм. Мы там мечтали о фильме про Ленина в Швейцарии. А он втянул нас в авантюру. «Женское счастье — женское несчастье». Мы и знать не знали подоплеку фильма. Но, как говорится, не было бы счастья, да женское несчастье помогло. Мы стали помогать в съемках. Требовалось показать роды. Со стороны, естественно, без наглядных подробностей. Оказалось, что никто не соглашался сниматься. Пришлось пригласить настоящую акушерку, чтобы она якобы приняла роды. Меня загримировали и уложили на операционный стол. А она подходит и спрашивает меня: «Quel genre de naissance avez-vous, mon petit ange?» — «Какие у вас по счету роды, мой ангелочек?» Джи-и-и! Представляете?

— Представляем, — рассмеялся Сталин и весело добавил: — Что джи, то джи!

— Я прыснул со смеху, все тоже. Пришлось объяснять акушерке, в чем дело, она возмутилась и хлопнула дверью, а заодно и мы узнали, о чем фильм, и тоже не захотели дальше принимать в нем участие. В общем, и смех, и грех. Нет, в Европе много интересного, но основной опыт ждал нас в Америке. Знаете ли, американцы многие тоже не в восторге от господства идеологии денег. Когда мы приехали в Голливуд, первым делом увидели сатирический проект памятника американскому кино: жирный и пьяный буржуй, верхом на нем голая девка с гитарой и бокалом вина. А знаете, какими словами нас встретил Чаплин? «Зачем вы сюда притащились? Здесь кино — рабыня доллара. Если хотите увидеть, как делается настоящее киноискусство, то поезжайте в ту страну, где сняли фильм „Броненосец `Потемкин`“.»

— Как остроумно и точно подмечено! — засмеялся Сталин. — Я всегда знал, что этот Чарли — наш человек. Правда, товарищ Шумяцкий?

— Чистая правда, товарищ Сталин, — ответил нарком кино и покраснел, будто и впрямь являлся Чаплином.

— Кино в Америке начали впервые крутить в борделях и кабаках, — продолжал Александров. — Быстро поняли, что это прибыльное дело, и поспешили вкладывать деньги. В кино, товарищи, нужно вкладывать много денег, ибо это самое эффектное пропагандистское оружие. Что главное в американском кино? Сюжет обогащения. У половины фильмов одна схема: молодой и бедный человек в хэппи-энде становится богат и счастлив. Это у них называется великой американской мечтой.

— А у нас надо, чтобы человек, ищущий себя в жизни, находил смысл в социалистических идеалах, в построении нового общества, — пафосно произнес Сталин.

— Совершенно верно, — кивнул Александров, откусывая от шашлыка. — И, кстати, в «Броненосце» нет идеи американской мечты, но нас принимали в Америке так, будто мы самые великие кинорежиссеры в мире.

— Я предлагаю отвлечься от стола и посмотреть какую-нибудь фильму, — сказал Сталин и первым поднялся, бросив на стол салфетку. Все последовали за ним, будто не Горький, а он являлся ныне хозяином морозовских роскошных анфилад, комнат, залов. Вошли в малую гостиную, где при занавешенных окнах царил полумрак, а когда они расселись в креслах, погасили свет, и вовсе стало темно. Затрещал кинопроектор, пронеслись титры, на площади торжественно открывали памятник «Миру и процветанию», сдернули белое покрывало и увидели на коленях центральной статуи спящего Чарли Бродягу. «Огни большого города». Фильм этот они уже все видели, мало того, в прошлом году его впервые показывали в Малом Гнездниковском к четырнадцатилетию Октябрьской революции, и все зрители пришли в восторг от наивысшего достижения Чаплина, в котором он соединил безумно смешное с глубоко трогательным, малое и низкое — с возвышенным и величественным. Но после сытного обеда и изрядной выпивки, приятно разлившейся по всему телу, отчего бы и не посмотреть во второй раз, а кому-то в третий или даже в пятый. Тронутые отношениями Бродяги со слепой цветочницей, зрители от души хохотали, когда он попал в компанию пьяного миллионера и на него обрушился каскад всяких смешных приключений. Невероятно смешно и одновременно горестно выглядят сцены, в которых показано, как Чарли пытается заработать в боксерском поединке, кажется, вот-вот одолеет противника, но получает нокаут, и бедолагу оттаскивают без сознания; и все же ему удается заработать денег на лечение слепой продавщицы, в финале он, еще больший оборвыш, чем в начале, встречается с ней, и она, нечаянно взяв его руку в свои, узнает его. Плакса Горький захлюпал и начал бешено сморкаться, Шумяцкий посмотрел на Сталина, увидел, что и тот утирает слезу, достал платок и тоже стал вытирать слезы. Что говорить, и сам Александров неожиданно для себя всплакнул.

— Предлагаю теперь прогуляться, — сказал Сталин, и снова не Горький, а он повел всех к берегу Москвы-реки. Поначалу, под воздействием финала картины, молчали, потом Александров решил развеять грусть и заговорил:

— С Чаплином у нас была та еще история.

— Расскажите, — вскинул брови Сталин.

— Это было как раз во время съемок этого фильма, который мы только что с вами смотрели. Нам посчастливилось наблюдать, как его снимали. А после съемок все шли купаться в океане. Чаплин — заядлый пловец. Калифорнийский пляж тянется на триста километров. Стоял август, съемки обычно заканчивались поздно, и мы приходили, когда там полно рыбаков. В это время года по ночам рыба подходит к берегам гигантскими косяками, и все ее ловят. Много летающих рыб. Тут же рыбу жарят и варят на кострах, притаскивают с собой все, что можно, — дрова, уголь, решетки для поджаривания, котелки для варки, банджо, гитары, граммофоны. Поют, танцуют, смеются до самого рассвета. Мы решили изменить время и приезжать на пляж рано утром, до съемочного дня. С трудом отыскали место, где никого нет. Уютный песчаный пляж между двумя скалами. С наслаждением стали купаться. Выходим и видим большой плакат: «Swimming is strictly prohibited».

— «Купаться строго запрещено»? — угадал Сталин.

— Совершенно верно, — со смехом подтвердил рассказчик. — Но Чарли махнул рукой: «We