Кошмар во сне и наяву - Елена Арсеньева

– Секунду, – хрипловато шепнула рыжая и взяла у нее ключ.

Дверь открылась мгновенно.

Рыжая мельком усмехнулась в ответ на изумленный Альбинин взгляд и протянула ей ключ.

– Нет, нет, – замотала головой та. – Вам еще внизу надо пройти. Оставьте ключ в дверях, я потом заберу. И скорее, скорее же! – бормотала, тиская руки в непонятном волнении.

– Ну, спасибо, сестра!

Рыжая махнула Альбину по щеке сухими губами, сверкнула колдовскими очами и ринулась вниз по лестнице. Однако не по ступенькам, а – ей-богу, провалиться мне на этом месте, если вру! – пав животом на перила и со свистом исчезнув в глубине лестничного колодца.

Впрочем, Альбина, наверное, не удивилась бы, даже если незнакомка пробежала бы сквозь стену или улетела на швабре, стоявшей в углу на площадке…

Только вернувшись в процедурную и торопливо снимая тети-Галин халат, Альбина заметила, что сжимает в руке твердый картонный квадратик. Наверное, его сунула рыжая, а когда, Альбина и не заметила.

На темно-синем, будто ночное небо, фоне змеились буквы, серебристые, как лунный свет:

«Валерия Стародомцева. Частный детектив. Телефон… Адрес…»

Именно эту забытую, давно потерянную темно-синюю карточку Альбина неожиданно нашла среди вороха вещей, валявшихся на полу после обыска.

Вот так она и оказалась у Валерии.

В подъезд Кавалеров попал без труда: доска, которой была якобы забита дверь, держалась даже не на честном слове, а просто чудом каким-то. Колупнул ногтем – и все. И то ладно, что менты, обшарившие, конечно, это местечко сверху донизу, дали себе труд хотя бы инсценировать закрывание подъезда. Могли бы и так бросить: ходи кому не лень!

Судя по многочисленным окуркам, гнусной вонище и ссохшимся кучкам по углам, сюда ходили, и весьма. Кавалеров обнаружил даже два или три презерватива и только головой покачал, дивясь парадоксам человеческой психики: валяются на грязном, захарканном, заблеванном полу, однако при этом думают про безопасный секс. Уроды, право слово, уроды! В сознании Кавалерова слово «презерватив» сопрягалось почему-то с роскошной двуспальной постелью, тяжелыми шторами на окнах, дорогими бутылками на столике… Словом, со всем тем, чего у него никогда не было и не будет. Да ладно, не больно-то и хотелось. И при надобности обойдется не заморским словечком «презерватив», а нашенским, простым – гандон. Свое надежнее! К тому же эти, которые делают деньги на красивенькой эротике с двуспальными кроватями, небось и не подозревают, от чего может получить удовольствие женщина. Все это чушь, будто ей нужен презерватив с усиками или крылышками, вдобавок бананового цвета, и шелковое белье, и чтоб, как в анекдоте, медленно и печально!

Кавалеров со знанием дела огляделся. Совсем не обязательно, чтобы на этом вот подобии ложа из потертых, рваных газет валялась, задрав грязную юбку, какая-нибудь бичиха-записиха. Чистеньких на грязненькое иногда тоже тянет, да еще как! Вышел и у него один случай… До сих пор были причины вспоминать, хоть произошло это лет двадцать пять назад.

Он тогда первый раз оказался на материке и малость опьянел от вольного воздуха и от Москвы. Вел себя, конечно, как дурак: вместо того, чтобы сразу сменить кожу, ходил по столице в прожженной телогрейке, треухе черт знает каком, штанах, которые колом от грязи стояли, и в сапогах, просивших каши. Еще чудо, что не замели его сразу на вокзале и не отвели под белы рученьки в предвариловку до выяснения личности, пусть даже на руках у него и была справка об освобождении. А деньжата у него тогда водились. Почему в первый же день не ринулся по магазинам, чтобы одеться как человек – неведомо. Хотя, пожалуй, именно потому она к нему и прицепилась, та женщина…

Кавалерову тогда удалось раздобыть необычайно ценные для него бумаги, жизненно важные, а скорее, смертельно. То ли счастливый этим, едва сдерживая слезы, он набродился по Москве и уже к полночи тащился на метро в Измайлово, где один кореш держал хазу для братвы. Сидел и сидел себе в уголке вагона, клевал носом – и вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд. Его привычно обдало холодом: замели! Нет, очнулся: кто, за что, он же чист, аки ангел… временно, но чист. Повел глазом по сторонам и увидел, что смотрит на него женщина. Собственно говоря, девка. Молодая, да, чувствуется, ранняя! Волосы платиново блестят – крашеные, конечно, а то и парик, ресницы так намазюканы, что глаз не видно, на губах полпуда помады. Но фигуристая – все при ней, любо посмотреть. Кавалеров всего один разочек-то и глянул: опасно на таких-то пялиться! Однако девица по-прежнему глазела на него. Он не удержался, опять посмотрел – да чуть не заматерился. Как она сидит! Юбка задралась чуть не до пупка, видно, где кончаются черные ажурные чулки и начинаются розовые трусишки.

Кавалеров облизнулся. Мысленно, само собой разумеется. Нет, такая не для него. Однако рисковая девка, с огнем играет!

К счастью, тут объявили нужную станцию. Кавалеров, уставившись в пол, побрел к эскалатору. И тут девка оказалась рядом с ним. Встала впритык, прильнула горячим бедром и ручонкой шаловливой – цап! За что надо, за то и цапнула. У Кавалерова ноги подкосились…

И все-таки он еще не верил и рукам воли не дал. Хоть полторы калеки кругом в это время в метро катается, а все ж… Кто она – и кто он! Однако пришлось поверить, когда девица буквально затолкала его в подъезд ближайшего к станции дома, потащила в подвал и там, на его заскорузлой телогрейке… Кавалеров тогда, конечно, был мужик изголодавшийся, усердствовал с ней во всю мочь молодого тела, однако, похоже, девице все было мало. Высосала его, выжала, наизнанку вывернула, а сама все губы дует.

– Ладно, – говорит наконец. – Иди уж!

Кавалеров и побрел на подгибающихся ногах, чуть не заблудился, потому что даже в голове пусто стало, не то чтоб где-то еще. Конечно, он ей ни копейки не дал, да и непохоже было, чтоб она этим делом промышляла. Скорее всего, захотелось барыньке вонючей говядинки! Да, она была настоящая барынька: вся такая белая, чистая, шелковистая… Жаль, дура дурой! Хоть секс у них был опасный, в том смысле, что ни презерватива, то бишь гондона, не сыскалось, а все же был Кавалеров с ней бережным, ничего не порвал. А небось другой не постеснялся бы изуродовать! Это еще счастье, что она нарвалась на такого тихоню, как Кавалеров. В нем еще от прежней жизни осталось благоговение перед беленькими девочками. Хоть и битый-перебитый был в то время мужик, а во многом оставался тем же первоклашкой, которого мама водила в школу за ручку и приговаривала: «Ради бога, сынуля, помни, что девочек обижать нельзя. За девочек надо заступаться, они слабенькие!» Чего уж так волновалась? Да он и мухи в те годы не обидел бы. Да и потом, сколько себя помнил, ни одну женщину не ударил, даже распростерву какую-нибудь.

Но запомнил он ту встречу вовсе не из-за особенного удовольствия. Рядом с той девкой умудрился, как последний лох, выронить единственное, что было у него в жизни ценного, – то, что вчера с таким трудом и риском раздобывал. А что, конечно, с риском! Вроде бы плевое дело вырезать две статьи из старых подшивок в районной библиотеке, а поймай-ка его кто за этим занятием – небось не помиловали бы, сдали милиции. Конечно, обнаружив через несколько минут пропажу, он сразу вернулся в подъезд, но там уже никого и ничего не было. Подумаешь, старые газетные вырезки, обернутые целлофаном! Девка или кто-то другой выбросил. Для всех – мусор. А для него…

…Кавалеров переступил очередную кучу и сбоку подошел к оконному проему, на котором еще кое-где болтались клочья полиэтиленовой пленки. Выглянул осторожно – и сразу отпрянул.

Точно! Здесь!

Дороги нынче услуги блюстителей порядка, однако Кавалеров не привык мелочиться: Денис для него за сто баксов узнал у приятеля-мента и адресок, по которому пришили Рогача, и предполагаемую версию убийства, и даже место, откуда стреляли. Вот отсюда, с первого этажа этого загаженного долгостроя.

Среди братвы все таращили глаза, когда Кавалеров подступал с расспросами, никто этого выстрела на себя брать не хотел. И правильно: зачем чужой жернов на свою шею навешивать?

«Преступление на экономической почве», – как выразился осведомитель Дениса. Дурак! Испокон веков все преступления только на экономической почве и совершались.

Хотя нет. Не все…

Кавалеров мотнул головой, отгоняя ненужные мысли, и опять глянул на дом напротив. Ишь, какой хозяин-то расторопный оказался! Уже и стекло новое вставил!

Так… это еще что? Чудится Кавалерову или впрямь промелькнуло что-то в окне? И опять… Наверное, хозяин зашел квартиру проверить, а то и новых съемщиков привел.

А может, и не хозяин. Вор, к примеру! Нынче народ обнаглевший, в любую щель влезет, любую нору ограбит. А то и не вор…

Все-таки хорошо он сделал, что пришел сюда. Проверить квартирку надо, надо…

Кавалеров зевнул, огляделся. Пол был усыпан окурками. Совсем разленились менты, разучились работать. В старое время все бы тут подчистили, подобрали для анализа и розыска убийцы Рогача. Но, похоже, осведомитель сказал правду: это изначальный висяк. Работал профессионал, но отнюдь не из тех, которые в ментовских компьютерах зачалены. Свободный наемник! Сейчас таких – хоть пруд пруди.