Чистилище. Янычар - Александр Золотько

– Вы там все пьяны, похоже! – процедил начальник.

Видно было, что он даже не разозлен, так, скорее раздражен, может быть, смущен этой заминкой. Ну, не приходилось ему, похоже, сталкиваться с такой вопиющей наглостью.

– С кем я говорю? – спросил начальник. – Назовите себя.

– Зачем?

– С ума сошел, военный? У тебя спрашивают…

– Вы не представились, извините. А в камуфляже сейчас даже ассенизаторы ходят. Я вас не знаю.

Начальник отпустил кнопку переговорного устройства, звук пропал, но было видно, как он яростно жестикулирует и резко взмахивает кулаком, словно бьет по крышке стола. Потом полез во внутренний карман куртки, достал конверт, извлек из него лист бумаги, посмотрел на него и сунул, смяв, в карман.

– Это говорит Утес. Слышишь? Говорит Утес! Назовите ваш позывной. Я приказываю назвать ваш позывной!

– Минуту, – сказал полковник и отключил связь.

В бумагах генерала не было никаких позывных. Значит, псевдоним прибывшего начальника генералу сообщили по телефону. И наверняка они были знакомы лично. Долго представление тянуть не получалось. «Не срослось, – пробормотал полковник. – Не мой жанр».

– С вами говорит комендант Узла-три полковник Иванченко, – решился наконец полковник.

– Кто?! – искренне изумился Утес.

– Полковник Сергей Иванович Иванченко, – повторил полковник. – Комендант…

– Какой на хрен комендант?! – заорал Утес. – Ты должен был несколько часов назад убраться с объекта вместе со своими людьми.

– Должен был. Но не стал.

Утес растерянно оглянулся на своего сопровождающего. Это было похоже на бред. Такого не могло быть на самом деле. Вопрос стоял о жизни и смерти, он должен был уже спускаться в этом самый бункер Узла-три, обживаться на новом месте – говорили, что генерал оборудовал очень недурственное местечко. Для себя, правда, но это было делом поправимым. И тут какой-то полковник.

– Ты что-нибудь понимаешь, Никита Ильич? – спросил Утес у помощника. – Что это такое?

– Минуточку. – Никита Ильич выхватил из-под куртки папочку, быстро перелистал страницы. – Вот, есть. Полковник Иванченко Сергей Иванович, зам Федорова. В список не включен.

– Не хватало еще и таких в список включать, – пробормотал Утес, убрав, однако, палец с кнопки переговорного устройства. – Какого хрена он здесь делает?

– Я не знаю. Но что-то мне подсказывает…

– Подсказывает ему… – буркнул Утес. – Я и сам знаю, что именно тебе подсказывает…

Было обидно, честное слово. Он сам выбрал этот проклятый Узел-три из списка убежищ. Лучше, конечно, было бы разместиться где-то в пределах МКАД, но там все места были расписаны между серьезными людьми, родными и близкими серьезных людей. В Кремлевский бункер и в Раменки Утес даже и не рассчитывал попасть – не вышел чином. К тому же он всегда мечтал стать независимым руководителем. Понимал, что удельные княжества нынче не в моде, что мечта его относится к разряду несбыточных, но все равно очень хотел стать эдаким князьком. Чтобы никого над головой. Потому и выбрал этот медвежий угол, что никто из очень серьезных людей сюда не собирался. Полгода поцарствовать – это тоже неплохо. Очень неплохо. Тем более что он, став руководителем Узла-три, получил возможность влиять на составление списка спасенных. И это здорово подняло его в глазах окружающих.

Он не просто так собрался отсиживаться. Он успел подсуетиться и собрать в грузовик кое-какие ценности – от икон до старинного серебра. Даже пара-тройка яиц Фаберже была в его коллекции. Владельцы некоторых раритетов попали в список, владельцы некоторых – просто были вынуждены уступить напору неизвестных вооруженных людей в масках. Пусть жалуются в полицию. В шесть часов вечера после войны.

Этот мир может сколько угодно корчиться в агонии, но после того, как все закончится и человечки снова выйдут на свежий воздух, все должно вернуться на свои места: люди, настоящие люди, – на свои, быдло – на свои. А умные настоящие люди должны подняться куда выше, чем были до эпидемии. Это – логично. Это – правильно. Это – честно и справедливо.

Но теперь вдруг какой-то полковник смеет разговаривать с Утесом в таком тоне, намекать нагло, что имеет право на что-то, кроме как выполнять приказы. Наказывать. Таких нужно наказывать.

Никита Ильич, всегда тонко чувствовавший настроение начальника, за что, собственно, был включен в список вместе со своей семьей и даже с любовницей, наклонился к шефу и предложил позвонить командиру бригады прикрытия.

– У меня телефончик есть, если что. Я заранее взял, – доверительным тоном сообщил Никита Ильич. – Звякну, сошлюсь на… ну вы понимаете, так этого полковника через полчаса вынесут из бункера вперед ногами. Это точно!

– Точно… – передразнил помощника Утес. – Точно, видите ли! А ты подумал, дурья башка, что будет с бункером, если начнется заваруха? Номер телефона командира бригады нам дали, если возникнет проблема по дороге сюда. Если народ не смогу удержать в узде перед эпидемией. Там шоссе танками почистить, толпу разогнать. А тут что? И к тому же комбрига-то ведь тоже в списке нет. Понимаешь? Если мы его сюда вызовем, то он вопросы начнет задавать, а потом… Потом и сам захочет в бункере спрятаться. Ты бы как поступил, Ильич?

– Не знаю, – честно сказал Никита Ильич. Насколько мог – честно. Он и на самом деле не знал, как поступил бы в подобной ситуации. С одной стороны – приказ. С другой – жизнь. И что тут думать? Жизнь – она такая штука, что выбирать не приходится.

– Значит так, – подумав, сказал Утес. – Сейчас давай к грузовикам, пусть солдатики выгружаются и оцепят район. Колонну пусть оцепят, за лесом наблюдают. Понял?

– Понял. Как не понять… – Никита Ильич немного постоял на месте, потом пошел к грузовикам, стоявшим за деревьями на лесной дороге.

Сука. Оцепление, значит? Решил свидетеля отослать, чтобы договариваться не мешал. Что он полковнику пообещает? Амнистию и картинку из своего грузовика?

– Слышь, полковник, – сказал Утес, когда помощник скрылся за деревьями. – Слышишь меня?

– Слышу, – ответил полковник, на втором мониторе наблюдая, как помощник Утеса подошел к колонне и из грузовиков стали выпрыгивать солдаты. – Решили армейцев привлечь? У вас их сколько? Смотрю – около двух рот? Так? Спецназ или обычные войска?

– Две роты из Таманской и взвод десантников, – не стал скрывать Утес. В начале сложных переговоров полезно продемонстрировать честность и желание сотрудничать. – Но их я могу отправить, если что. Если хочешь – их места себе забери. И кто там с тобой. Что бы ты там уже ни натворил – спишем. Я серьезно. Будто и не было ничего. Ты пропускаешь меня и людей в бункер…