Ночная фиалка - Екатерина Боброва

Дара не стала вдаваться в подробности своей мнимой жизни, да этого и не требовалось. Фегдон все придумал за неё.

– Значит, до Нижних Дубков на почтовой карете ехала, а сюда уже пешком прогулялась? – бормотал он, ведя её вглубь дома, – что же, дело молодое, можно и пешком, коли, денег нет. А что папенька у тебя строгий?

– Не, добрый, – мотнула головой Дара.

– Оно и видно, что добрый, – трактирщик кинул неодобрительный взгляд на девушку, – вроде взрослая уже, пора за ум браться, а все гуляешь, да деньги тратишь, вместо того, чтобы учиться их зарабатывать.

– Я стараюсь, – Дара потупилась, изображая сильное смущение, – оно само так вышло.

– Не оно, думается мне, а он, – усмехнулся Фегдон, – знамо дело – встретился, полюбился, наутро пригляделась и ужаснулась. Ну, да не мое это дело. Поживи покудова у нас. Заплачу немного, пару монет в день, зато едой не обижу. А вот и твоя комната, от дочки осталась, – он толкнул дверь, пропустил Дару вперед, – нравится?

– Очень! – чистосердечно призналась девушка. Здесь действительно было уютно – небольшая кровать, застеленная узорчатым покрывалом, кружевные занавески на окнах, пузатый сундук под окном, светло-бежевый стол в углу, над ним полка с книгами и сухие букетики цветов, развешенные по стенам.

Так и потекла её жизнь в Верхних Дубках. Вставали здесь поздно, так как до ночи работали. Дара помогала по хозяйству, убирала зал, мыла посуду, чистила овощи, возилась в огороде, кормила кур. Аннель готовила, а Фегдон либо принимал постояльцев, либо занимался делами. На помощь к нему приходил долговязый Дил, он ухаживал за скотиной и работал в огороде и саду.

Вечером в трактире становилось людно. Сюда заворачивали после трудового дня мужья, стремясь вырваться из-под опеки жен хоть на пару часов, хаживали молодые парни, послушать разговоры стариков, поиграть в нойку, да выпить пару кружек сидра или хмельного меда.

Тогда для Дары наступала самая работа.

– Дочка, будь ласка, подлей в кружку меда.

– Неси еще сидра, красавица, а то горло пересохло.

– Чем нас сегодня побалуешь, милая, а то моя мегера такую дрянь вместо каши сварила, в рот не взять.

Крики доносились с разных концов зала, и Дара металась между столами и посетителями, торопясь успеть всюду. Терять эту работу ей было нельзя. Хоть и немного, но здесь ей заплатят. Будет на что жить, когда она отправит Илька домой.

Когда посетители переходили на горячительные напитки, шум в зале усиливался, а движения селян теряли прежнюю ровность, Фегдон выходил из-за стойки и начинал сам обслуживать гостей, отправляя Дару спать.

Девушка с облегчением шла в комнату, подальше от потных мужчин, начинающих распускать руки или пытающихся заплетающимся языком жаловаться на свою несчастную жизнь. Она еле волочила ноги от усталости, но мечта добраться и рухнуть на кровать оставалась пока лишь мечтой.

Тихонько, чтобы никто не заметил, Дара открывала окно и выскальзывала наружу. Еще днем она прятала в траве за сараем мешочек овса, немного яблок, хлеба и пару кусочков сахару.

Ильк встречал её приход радостным ржанием. Он уносился на прогулку, а Дара чистила пол в доме, наливала воды, насыпала овса и бросала охапку свежего сена. Потом садилась на пороге и засыпала, прислонившись к косяку. Пегас будил, когда над лесом уже вставала луна. Он тихонько тыкался теплым носом в лицо, сопел. От него пахло свежей травой и ночным лесом.

– Встаю, встаю, – бормотала Дара, но глаза никак не желали открываться, и все же надо было идти.

Она закрывала дом и возвращалась в трактир. Осторожно залезала в окно своей комнаты, стягивала платье, выданное ей хозяйкой (нечего свой наряд тут загаживать) и проваливалась в сон.

Беда пришла на пятый день. Дара давно заметила, что зачастила в трактир развеселая компания молодежи. Верховодил ею сын старосты – рябой вихрастый парень с узкими глазками и широкими плечами. От его наглых взглядов девушке становилось не по себе. Фегдон хмурился, но не прогонял, лишь предупредил Дару, чтобы держалась от дурней подальше, мол, не одну девку попортили.

Этот вечер в трактире выдался особенно оживлённым. С тракта прибыли несколько гостей: четверо всадников – молодые тасы отправились погулять в столицу, да мрачный одиночка, едущий по своим делам.

Дара носилась, не чуя под собой ног, а мысли невольно возвращались к Ильку – все ли с ним в порядке? Скорей бы хозяин отправил спать, скорей бы увидеть любимого пегаса.

– Эй, дочка, принеси нам лучшего вина!

Дара улыбнулась. Заезжие тасы решили гульнуть. Не знают глупые, что вино, купленное у купцов – жуткая кислятина. То ли дело, местная медовуха или сидр. Но заказ, есть заказ. Придется идти в дальнюю кладовку, под лестницу, где стоят бутылки с вином.

Приоткрыла дверь, шагнула в полумрак и тут же резко обернулась – за спиной стоял сын старосты, плотно прикрывая за собой дверь.

– Попалась, птичка! – радостно ощерился парень, делая к ней шаг.

В следующее мгновенье Дара оказалась крепко прижатой к стене, а мужские руки уже задирали подол платья.

– Отпусти, – рыпнулась она, – отпусти, а то Фегдона позову, он тебе быстро лишнее поотрывает, да из трактира выставит.

– Меня? – ухмыльнулся парень, отстраняясь, – я же лет через десять деревню под свою власть возьму. Ему со мной ссорится не с руки. А тебе, Дарка, если трепыхаться не будешь, я подарок с ярмарки привезу.

– Не нужен мне твой подарок, – скривилась девушка, ощущая, как чужие руки скользят по коже, она упёрлась ладонями в мужскую грудь, стараясь отодвинуть от себя подальше, – последний раз прошу – отстань.

– И не подумаю, – сын старосты наклонился, вытягивая слюнявые губы, – здесь первый я всегда девок пробую.

– Не для тебя, девка, – прошипела Дара, с силой пихая парня в грудь, а затем, нанося тот самый удар, который ей показывала Милавка в веселом доме.

Била не жалея, от души. Потому что прав сын старосты, Фегдон ей не защитник. Ему трактир дороже пришлой девчонки. Здесь она сама себе защита.

Парень хрюкнул, согнулся пополам, тихонько заскулил.

– Сунешься, еще раз получишь, – твердо проговорила Дара, прихватила с полки бутылку вина и с королевским достоинством вышла из темной кладовки.

Уже на пороге её догнал сдавленный шёпот: «Еще пожалеешь, дрянь». Сердце сжалось от тревоги, губы задрожали от обиды. Неужели, снова бежать в неизвестность? Нет, её так просто не испугать. Она же не простая девка, а из торговых, гостья. Не станет сын старосты рисковать и преследовать её в открытую. За такое и от своего отца по шее огрести можно. Он поступит хитрее, будет пытаться подкараулить тайно, без свидетелей. И Даре нужно быть очень осторожной, что не попасть в его наглые руки. Второй раз ей не удастся застать его врасплох.