Очарованная - Шеннон Дрейк

— Что думаете? — заинтересовался Марк.

— У меня, по сути дела, нет оснований для этого, но… Я считаю, что мы имеем дело не с сумасшедшим, а с холодным и расчетливым политическим убийцей. И я думаю, что этот человек убежден в своем превосходстве над другими. И в своей правоте. Поэтому вполне допускаю, что он хранит у себя все куртки, плащи или другие предметы одежды, в которые заворачивал нож. Он гордится тем, что не оставляет после себя следов, может быть, даже злорадно торжествует. Почему ты так смотришь на меня? — спросил Йен. — Ты думаешь, это смешная теория?

Марк покачал головой:

— Вовсе не смешная. Но я подумал, что… Мы знаем, что убийца — быстрый и ловкий человек. Он умеет двигаться бесшумно. И способен взобраться на стену по веревке.

— Да.

— Но мы не знаем наверняка, что убийца — мужчина. Может быть, мы ищем женщину.

— Но Жиль Брендон был крупным и сильным человеком.

— Конечно, поэтому мы и обнаружили у него на руках следы борьбы. Возможно, он рассчитывал, что у него хватит сил вырвать оружие у убийцы. Я не говорю, что мы ищем женщину. Я лишь полагаю, что нельзя исключать, что убийца — женщина.

После того как Элеонора Брендон в отчаянии выкрикнула свое проклятие, в замке наступила полная тишина. Казалось, время замерло. Никто не шевелился. Казалось, что никто даже не дышал.

Правда, может быть, это лишь показалось Элли, потому что она сама была потрясена.

Преодолевая холод, поднимавшийся вверх по позвоночнику, она произнесла:

— Миссис Брендон, я очень сожалею о вашей утрате. Я могу лишь молиться, чтобы Бог послал вам покой.

Потом Брайан Стирлинг взял вдову писателя за плечи, повернул ее к себе лицом и сказал:

— Элеонора, клянусь вам, как перед Богом: никто из нас не мог желать смерти Жилю. Мы все сожалеем о вашей утрате.

Элеонора Брендон больше не походила ни на вихрь, ни на вопящую гарпию. Она бессильно висела на руках у Брайана, дрожала и плакала. Потом она слегка уперлась ладонями в его грудь и заговорила:

— Что я теперь буду делать, лорд Стирлинг? Что я буду делать? — Вдруг она выпрямилась и спросила: — Вы велите меня арестовать?

— Элеонора, я не велю вас арестовать. — Брайан поднял взгляд. Элли знала, что он ищет Камиллу.

Та быстро выступила вперед, а за ней вышла и леди Мэгги.

— Пойдемте, Элеонора! Позвольте мне отвести вас наверх. Вы должны остаться у нас на эту ночь. Я принесу вам бренди.

Вдова слабо взмахнула рукой:

— А мой… кучер?

— Мы позаботимся о нем, — заверила ее Мэгги.

— Прошу всех не расходиться, — сказал Брайан, поворачиваясь к толпе элегантно одетых гостей, которые все еще стояли в холле и молчали. — Музыканты продолжат играть для тех, кто пожелает остаться.

Пока Камилла и Мэгги продолжали успокаивать все еще плакавшую Элеонору, он прошел через толпу прямо к Лавинии и обратился к ней:

— Мой дорогой друг! Если вы не уезжаете, я очень хотел бы пригласить вас на танец.

— Разве я могу уехать после такого предложения! — поддразнила его Лавиния. — Я буду очень рада.

Когда они пошли назад в зал, где были устроены танцы, Хантер внес свой вклад в общее дело: поклонился другой знатной вдове и взял ее за руку. Лорд Джеймс тоже стал танцевальным добровольцем.

Элли не замечала, что стоит неподвижно, пока Кэт не остановилась рядом с ней и не спросила:

— С тобой все в порядке, дорогая?

Девушка печально улыбнулась:

— Не уверена, что все. Я только что узнала, что помолвлена. Мой жених не соизволил присутствовать при объявлении о нашей будущей свадьбе — может быть, он тоже про нее не знал? А теперь меня прокляли. Очень интересный вечер!

Кэт тихо рассмеялась:

— Ты еще забыла про разбойника, который остановил тебя на дороге. Ох, Элли! Пожалуйста, не позволяй бредовым выдумкам Элеоноры стать правдой в твоем воображении.

— Это было самое настоящее проклятие.

— Я не верю в проклятия. Поэтому не позволяй этому проклятию вносить смятение в твой ум. А пока сделаем вот что. Ты еще не получила подарок от Хантера и меня. Поэтому…

Кэт опустила руку в карман своего платья и достала оттуда коробочку для украшений.

— Пожалуйста, Элли, прими это.

— Спасибо, — тихо поблагодарила девушка, приняла коробочку и открыла ее. Внутри был изящный амулет из золота и драгоценных камней в форме жука скарабея — прекрасное произведение ювелирного искусства, Элли приблизительно оценила его стоимость. Это было целое состояние, и Элли покачала головой: — Я не могу это принять.

— Элли, мы же египтологи, — напомнила ей Кэт. — И это не предмет старины, а новая вещь, которая сделана по нашему заказу. Хантер позаботился, чтобы настоящий скарабей остался в музее в Каире. Это копия, но совершенно точная. Поскольку драгоценные камни расположены так же, как на оригинале, этот амулет считается магическим и отразит любую угрозу. — Кэт улыбнулась. — Оригинал был подарен принцессе Нетахула-ре. Есть сведения, что жена ее брата попыталась ее отравить. Принцесса не умерла, а только заболела. Жена брата снова попыталась убить ее, но была схвачена во время этой попытки и сама погибла жестокой, можно даже сказать ужасной, смертью. Так что этот скарабей защитит тебя так же, как принцессу. Если проклятия существуют — во что я, конечно, не верю, — теперь ты защищена от них. Так что все хорошо.

— Я тоже не верю в проклятия, но от всего сердца благодарю тебя и Хантера. Но, Кэт, мне действительно надо поговорить со всеми вами. Я на самом деле не знала, что должно произойти сегодня, и…

— Кэт, вот ты где!

Они уже проходили в дверь зала, и здесь их отыскал немного запыхавшийся от быстрой ходьбы Хантер.

— А, ты подарила ей скарабея! Он тебе нравится, Элли?

— Очень нравится! Он прекрасный. Но это слишком дорогой подарок.

— Чепуха! Ты выросла и стала женщиной, которую мы все очень высоко ценим, — произнес Хантер и поцеловал в щеку, а потом взял за руку свою жену. — Я ни в коей мере не хочу быть грубым, но я уже потанцевал с десятком дам и девиц необъятного размера и немолодого возраста. Теперь я хотел бы один раз потанцевать со своей женой. Элли, ты извиняешь нас?

— Извиняю, но…

Супруги умчались в танцевальный зал, а Элли оставалось лишь огорченно смотреть им вслед.

Она стояла, опустив голову, и думала, что сегодня, возможно, не подходящий момент для разговора с ними. И все же ей надо каким-то образом добиться от них понимания, убедить их в своей правоте. Они столько трудились, чтобы дать ей прекрасное образование. Разве она теперь не должна стремиться использовать его?