Весёлая дорога - Владимир Арро

Рабочие и говорят:

— Ну, а теперь принимайте наш подарок.

И показывают им три новеньких «Фордзона-путиловца».

Так узбекские дехкане, не помня себя от радости, вернулись домой с богатым подарком.

Через тридцать три года в этом колхозе, конечно, многое изменилось. Тракторов, к примеру, стало девяносто шесть. Появилось шестнадцать хлопкоуборочных комбайнов и много других машин.

Только доброе чувство к ленинградцам осталось прежним.

В 1964 году, когда в колхозе прослышали про новые трактора, дехкане сказали:

— Что-то мы в Ленинграде давно не были.

Стали собираться. Ну, а какой подарок повезти с собой? Конечно, гранаты. Погрузили сочные плоды и отправились.

Встретили их как старых друзей. Снова они ходили по заводу, качали от удивления головами, всё не могли глаз оторвать от красавцев тракторов.

— Ну, а теперь мы к вам приедем, — сказали рабочие. — Ждите гостей.

Приезжают вскоре в колхоз, ну, и тоже, конечно, не с пустыми руками. Подарили колхозу два «кировца».

Ну и обрадовались дехкане!

— Наш дом — ваш дом! — говорят. — Наш сад — ваш сад! Даём название саду — имени Кировского завода!

Растут в саду сочные гранаты. Работают на хлопковых полях богатыри трактора. Дехкане довольны. Рабочие довольны.

Видите, какие хорошие плоды приносит вежливость?

В Ставропольском крае мне показали лучшего водителя «кировца». Он в это время распахивал поле.

— Вот подите к нему, — посоветовали. — Уж кто лучше него машину знает.

Подождал я, пока «кировец» поравнялся со мной, и махнул трактористу. Он спрыгнул вниз, мы поздоровались. Пожилой. Зовётся Владимиром Ивановичем.

Я стал ему объяснять, что так, мол, и так, интересуюсь. А он в это время молчал. Объяснил я ему и тоже замолчал. Жду. Молчим оба.

Вдруг он говорит:

— А чего стоять, поехали.

Ну, думаю, хорошо. Повезло. Там и разговоримся. Влез в кабину, сел рядом с ним. И пошли мы перепахивать поле. Едем, покачиваемся. А я, между прочим, жду, когда тракторист начнёт высказывать своё мнение о машине. Молчал он, молчал, потом наконец и говорит:

— Вот видишь, сидишь, как царь на троне…

Ну, думаю, дальше, дальше. А он снова замолчал.

— Ну, а ещё-то, — говорю, — что-нибудь скажите, Владимир Иванович.

— Да я же говорю, сидишь, как царь на троне. Только покачивает.

И снова молчит.

Ну, думаю, ничего от него дельного не добьёшься. И то хорошо, что на тракторе покатал. Поблагодарил тракториста и пошёл.

Вдруг он меня окликает:

— Постой, — говорит, — забыл тебе сказать. Сидишь, как царь на троне, только покачивает…

Что это, думаю, он смеётся надо мной?

А он продолжает:

— Вот я и говорю, на взгорках так и бросает, ты скажи там, кому следует, амплитуда большая, пусть амортизаторы сделают.

Так и закончилось моё интервью.

Ну что ж, у каждого своя манера разговаривать.

«Кировец», как настоящий трудяга, никогда не сидит без дела. Нет работы по специальности — давайте любую.

И хорошие хозяева дают. Хороший хозяин только и думает: куда бы его, семижильного, ещё направить? Какую бы ему ещё задачу задать?

В некоторых целинных совхозах «кировец» не только летом, но и зимой крутится, как савраска.

Возит молоко по бездорожью. Молоко отвезёт — лес надо буксировать. Лес отбуксирует — глядь, а тут и школьников из школы пора везти.

А что, школьников возить туда и обратно тоже нелёгкая задача. Дорог нет, снегу по горло, мороз. А уроки идут. И никто не может их отменить. Не имеет права.

Но и машина ни одна не идёт. То есть пойти-то она пойдёт, но где гарантия, что она не застрянет? Нет гарантии.

И тогда решают использовать самое сильное и надёжное средство: трактор «кировец». Запрягают его в огромные сани, на сани ставят вагон. А посреди вагона — маленькую печку-буржуйку, чтобы школьники, значит, носы не морозили.

Вот представьте себе такую картину: снежная равнина до горизонта, ни деревца, ни кустика, одни, может быть, степные волки. А посреди этой равнины, утопая по радиатор, тащится трактор с вагончиком — из трубы дым идёт. В вагончике вокруг печки сидят дети. Кто песню поёт, кто дремлет. А самый прилежный ученик стих повторяет, чтобы до школы успеть довезти, не растрясти в дороге:

Мороз и солнце, день чудесный!..

Тракторист вполне может о себе сказать: «Работаю на ниве народного образования!».

Май в Ташкенте

Когда я уезжал в Ташкент, про меня говорили: «Какой счастливый. Природой полюбуется». Мне советовали: «Ты больше на природу смотри. Она красивая».

Я и сам понимал, что в Узбекистане прекрасная природа. Я думал про солнце, про цветущие тюльпаны и про клубнику, которая вот-вот будет стоить восемьдесят копеек килограмм. Такой мне представлялась природа этого края.

Кто бы мог подумать, что природа в эту весну покажет себя совсем с другой стороны, что не до клубники и не до тюльпанов нам будет и вообще не до любования.

За двадцать четыре часа до нашего приезда Ташкент содрогнулся от мощного подземного толчка. Закачались и рухнули многие дома, судорога прошла по всем зданиям города. К счастью, все жители успели выбежать на улицы. Выбежали — тут и остались. Всю ночь и весь следующий день люди вытаскивали свои вещи из-под развалин. Даже те, у кого дома уцелели, боялись в них заходить — ещё бы, город время от времени трясло и качало. Никто не знал, чего ждать от природы, каждую минуту она могла что-нибудь выкинуть. Такая щедрая, нежная, жизнеобильная природа Ташкента стала вдруг непостижимой, загадочной.

Всем, кто имел слабые знания по географии, в Ташкенте в мае было особенно тревожно. Они не только сами путались, но и путали других. Одни говорили, что под городом впадина, другие — что море, а третьи — что вулкан. Особенно они любили говорить про японских рыбок. Те рыбки перед землетрясением окрашиваются в другой цвет.

Тогда для всех приезжих и для местных жителей, кто имел пробелы в знаниях по географии, началось обучение.

За наши знания боролась вся Академия наук, городские власти и особенно начальник сейсмической станции «Ташкент» Валентин Уломов. Он постоянно выступал по радио, по телевидению и в газетах. Его полюбили. Все к нему так привыкли, что даже, ложась спать, звонили ему по телефону, чтобы он пожелал спокойной ночи.

От учёных мы узнали многое. Так, мы узнали, что северо-восточнее города расположен хребет Каржантау. От него и раньше происходили землетрясения. Одни участки земной коры опускаются, другие подымаются. Пласты давят друг на друга, им тесно, как пассажирам в автобусе. И когда одному какому-нибудь пласту становится совсем невтерпёж, он собирает все силы, поднатуживается и начинает распрямляться. Вот тогда-то люди, которые живут наверху, и начинают падать со своих кроватей на коврики, выбегать босиком на улицу и кричать: «Ну и тряхнуло!».