Ковчег огня - Хлоя Пэйлов

С того места, где они стояли у угла здания Государственного архива, им открывался вид на Конститьюшен-авеню в обе стороны. Вдоль этой знаменитой магистрали выстроились знакомые оплоты здравого смысла: продавцы хот-догов, сувенирные лавки, газетные киоски — крошечные знаки препинания, в случайном порядке расставленные между внушительными зданиями.

Решив взять все на себя, Эди повернула направо, намереваясь вернуться к своей машине. Но не успела она сделать и одного шага, как Кэдмон, схватив за локоть, остановил ее:

— Куда ты собралась?

— Мы это уже обсуждали. Я иду за своим джипом. Ты со мной?

— Хотя есть свои преимущества в том, чтобы иметь под рукой собственный транспорт, необходимо также рассмотреть и определенные недостатки этого.

Отчаянно желая вернуться к джипу, самому быстрому способу покинуть это безумие, Эди распрямила плечи. Не слишком простое занятие, если учесть, что на ней были кожаная куртка и не по размеру большое пальто.

— На счет «три» — «камень, ножницы, бумага».

— Прошу прощения? — Медно-рыжие брови Кэдмона сомкнулись над переносицей.

— Ты меня слышал. Поскольку нас всего двое, решить этот вопрос голосованием не получится, так что мы воспользуемся «камнем, ножницами и бумагой». У вас в Англии ведь с этим знакомы, разве не так?

— Да, я знаком с этой игрой. На самом деле она была изобретена в середине восемнадцатого столетия графом де Рошамбо как средство разрешения…

Эди подняла руку, останавливая его на середине предложения.

— Лично мне лишняя информация не нужна. — Устав беспрекословно следовать за лидером, она подняла голову и посмотрела Кэдмону прямо в глаза: — На счет «три».

Они одновременно выбросили в воздух сжатые кулаки.

Глава 20

Холодный дождь пролился на равнину, заросшую вереском.

«Строчка прямиком из романа Викторианской эпохи», — угрюмо подумал Кэдмон, приоткрывая занавеску. Вот только никакого вереска не было, за окном гостиничного номера простиралась заасфальтированная стоянка, огороженная кирпичными стенами восемь футов высотой и двенадцатиэтажным административным зданием прямо напротив.

— Да, какая же у нас интересная жизнь, — пробормотал он, отпуская занавеску и отходя от окна.

После того как «бумага» одержала верх над «камнем», они с Эди покинули Вашингтон на метро и поселились в гостинице «Холидей-Инн» на противоположном берегу реки, в Арлингтоне, штат Виргиния. С тех пор прошло уже два часа, но Кэдмон по-прежнему пытался разобраться в кошмарной цепочке событий, которая привела их в этот одноцветный гостиничный номер с непривлекательным видом из окна.

Он посмотрел на свою спутницу. Эди Миллер лежала на двуспальной кровати, свернувшись клубком и уставившись в пустоту. Его взгляд задержался на ней дольше, чем допускали правила приличия, Кэдмон решил, что она похожа на георгин, увядший на морозе.

Отчаянно нуждаясь в освежающем пунше, он прошел на кухню — номер был оснащен кофеваркой, микроволновой печью и крошечным холодильником, — и откупорил бутылку: джин и тоник они купили в винном магазине в конце улицы.

— Что ты делаешь? — с сонным выражением лица оторвала голову от подушки Эди.

— Я решил приготовить себе джин с тоником.

«Георгин» тотчас же оживился.

— Приготовь два.

Держа стакан в руке, Кэдмон подошел к кровати. Словно издеваясь над бедственным положением, кубики льда весело зазвенели о стеклянные стенки.

— Извини, но лайм только что закончился, — сказал он, протягивая наполовину полный стакан.

Сбросив босые ноги на пол, Эди уселась на кровати, зажимая стакан обеими руками.

— Сейчас нам меньше всего нужно переживать о сбежавшем лайме.

— Точно.

Несмотря на ощущение относительной безопасности, Кэдмон подозревал, что за ними охотится противник, настроенный очень решительно. И хотя главный приз, «Камни огня», похищенные из музея Гопкинса, находился в руках врагов, они стремились во что бы то ни стало стереть все следы кражи.

Но почему?

Этот вопрос не выходил у Кэдмона из головы на протяжении последних двух часов. Ни он сам, ни Эди Миллер не смогут опознать убийцу Джонатана Паджхэма. И им неизвестно нынешнее местонахождение наперсника, украшенного драгоценными камнями.

Так чем же объясняется эта кровавая охота?

Упорство врага говорило о том, что он ни за что не собирался предавать огласке тот факт, что по прошествии нескольких тысяч лет вновь обнаружены числившиеся пропавшими знаменитые «Камни огня». И если это так, мотив становился очевиден. Несомненно, врагами движет какая-то высшая цель, а не просто жажда наживы.

Погруженный в раздумья, Кэдмон слишком поздно сообразил, что опустошил стакан.

Поосторожнее, старина. Ты уже поразил дракона.

Не в силах оставаться на месте, Кэдмон поставил стакан на тумбочку. Алкоголь манил его именно тогда, когда он меньше всего этого ожидал.

Болтая босыми ногами, Эди недоуменно посмотрела на него. Не в силах подобрать нужные слова, Кэдмон вернул ее взгляд, наслаждаясь видом длинных темно-каштановых кудрей, обрамляющих лицо и плечи буйным нимбом. Восхищение женскими прелестями является одним из тех простых удовольствий, которые позволяют человеку на время забыть про невзгоды. Он опустил глаза. Эди сняла мешковатую куртку, и теперь ее соски заметно проступали сквозь тонкую ткань шелковой блузки подобно спелым вишенкам.

— В чем дело?

Пойманный с поличным, Кэдмон быстро отвернулся к телевизору, стоявшему в противоположном углу номера. Чувствуя, как по щекам разливается тепло, схватил пустой стакан и картинно покрутил кубики льда, скопившиеся на дне.

Будь проклята эта женщина, такая наблюдательная и так откровенно выражающая свои наблюдения.

Внезапный стук в дверь высек искру обоюдной тревоги.

— Ты не думаешь, что это?..

— Нет, не думаю, — ответил Кэдмон, решительно направляясь к запертой двери.

Быстрый взгляд в глазок подтвердил то, что он уже знал: пришел коридорный. Это вмешательство оказалось как нельзя кстати — комната была буквально захлестнута сексуальным напряжением.

Ну же, а ты что ожидал, устраиваясь в одном номере с очаровательной американкой?

Отперев дверь, он встретил коридорного любезным кивком. Молодой парень протянул ему бумажный пакет, украшенный ярким логотипом «Холидей-Инн». Прежде чем принять у него пакет, Кэдмон сунул руку в карман брюк и извлек несколько смятых банкнотов. Совершив обмен, закрыл дверь и запер ее на ключ.

Неловко улыбаясь, все еще стесняясь своей недавней оплошности, он поднял пакет в воздух.

— Я несу подарки, любезно преподнесенные радушными хозяевами.

Эди похлопала ладонью по кровати, указывая место рядом с собой.

— Подсаживайся сюда, и давай посмотрим, чем нас порадовали.

Не зная, как отнестись к этому приглашению, Кэдмон послушно повиновался. Он понимал, что после пережитого шока каждый человек ведет себя по-своему. Одни ищут забвения в алкоголе, другие прибегают к наркотикам, а многие обращаются к сексу. Сам Кэдмон предпочитал первое, поскольку второе его никогда не интересовало, а относительно последнего — он не был уверен в своих чувствах. Хотя и находил Эди Миллер привлекательной, у него не было ни малейшего желания воспользоваться ситуацией.

Он вывалил содержимое пакета на кровать.

— Один тюбик зубной пасты, две зубных щетки, лосьон для рук, крем для бритья, бритва и, увы, только одна расческа. Боюсь, расческой нам придется делиться.

— Да мне, в общем, не привыкать делиться.

Кэдмон заключил, что это брошенное мимоходом замечание обусловлено тем, что за номер было заплачено промокшей стодолларовой бумажкой, извлеченной из «шпинатного фонда». Озабоченный тем, что все перемещения средств по электронным системам будут отслеживаться, Кэдмон наложил мораторий на кредитные карточки. Убежденный в том, что его номер в «Черчилле» также под наблюдением, он позвонил в гостиницу и попросил сложить его вещи и убрать их на хранение до тех пор, пока он их не заберет. Также позвонил агенту по рекламе и предупредил ее, что вылетает ночным рейсом в Париж. Если ее спросят, она направит погоню по ложному следу.

— Будь так любезен… — Эди потрясла пустым стаканом, показывая, что хочет повторить.

— С превеликим удовольствием.

Встав с кровати, Кэдмон прошел к импровизированному бару в противоположном углу комнаты, по пути прихватив и свой стакан.

Молчание действовало на нервы, и он постарался сосредоточиться на приготовлении коктейлей. Справедливо беспокоясь о том, как бы не переступить невидимую черту, и в то же время озабоченный тем, что его спутница отнесется к этому благосклонно, джина он налил поменьше. Не находя, о чем еще говорить, отдал стакан Эди и сказал, чокаясь: