Закон контролера - Силлов Дмитрий Олегович sillov

Наверно, я поступил неправильно, ибо каждый человек волен распоряжаться собственным разумом, телом и своими желаниями.

Но я не мог поступить иначе. И, если быть до конца честным перед собой, мне хотелось понять, насколько далеко простираются мои столь неожиданно открывшиеся возможности псионика.

В общем, я сосредоточился и направленным ментальным ударом, похожим на кроваво-алый выброс из недр разрушенного ядерного реактора, разнес к чертям крысособачьим эту плиту «здравого смысла», высвободив похороненную под ним черноту.

А потом мне стало страшно, когда я увидел, как эта волна цвета ночи, высвободившись, мгновенно превратилась в цунами, мигом поглотившее и сияющий коттедж, и автомобиль, и сейф, и заранее заготовленные фразы. Движение черной волны было настолько стремительным и ужасающим, что я на всякий случай поспешил покинуть сознание девушки, немного офигев от того, что я натворил. Надо ли было настолько радикально менять чужое сознание и оправдано ли это с моральной точки зрения – я не знал. Но эксперимент нужно было довести до конца.

И я довел его, натянув на свою физиономию лицо штандартенфюрера словно маску. Почему-то мне показалось, что это должно сработать. Рассуждая логически, это выглядело так: человек бросает на меня взгляд, и его мозг обрабатывает полученную информацию, сверяясь со своим «складом» на предмет, есть ли там на «полках» изображение похожей физиономии. И если таковое находится, происходит процесс узнавания. Так почему бы вместо того, чтоб каждому встречному-поперечному транслировать «я – тот самый штандартенфюрер», лазая ему в мозги, сразу не наложить себе на лицо информационную матрицу, отражаясь от которой чужой взгляд принесет в мозг своего хозяина те сведения, которые нужны мне?

Я не ждал, что у меня с ходу получится такой трюк, но, видимо, я не зря в Зоне не раз пересекался с мутантами-псиониками, неплохо изучив их повадки и приемы запудривания сталкерских мозгов.

Потому что все получилось как нельзя лучше.

Я был уже в нескольких шагах от машины, когда глаза девушки, наверно, раз в третий скользнули по моему лицу – и я понял по ее слегка удивленному взгляду, что она меня узнала. Видимо, первая реакция была «как я могла не увидеть его сразу?», но она тут же была раздавлена черной волной, рвущейся наружу из разума девушки.

Признаться, я подумал, что она попытается меня пристрелить, тем более что у нее на поясе висела пистолетная кобура, и заранее приготовился реагировать соответственно. После того как я уничтожил ее «здравый смысл», она вполне могла развернуться и уйти, но не сделала этого – и фиг знает, что у нее сейчас было на уме. Снова лезть в мозг, заполненный столь сильными эмоциями, не хотелось, потому я был готов к любому сценарию развития событий – который на деле оказался не самым жестким из возможных.

Девушка подошла ко мне и с чувством, словно отрубая топором угловатые немецкие слова, произнесла:

– Я задержалась здесь только для того, чтобы сказать, как я тебя ненавижу!

Произнеся это, она отвесила мне довольно жесткую пощечину, от которой, пожалуй, у штандартенфюрера мог бы слегка подправиться прикус. Но я расслабил шею, довернув голову в сторону вектора удара, потому для девушки пощечина показалась увесистой и смачной, а у меня лишь щека слегка об десны хлопнула, не причинив моей челюстно-лицевой системе никакого ущерба.

– И тебе всего наилучшего, – совершенно искренне сказал я, после чего сел в машину и уехал.

Согласно сведениям, полученным из головы эсэсовца, Новая Швабия состояла из девяти городов – так называемых «миров», расположенных в сети подземных пещер Антарктиды. Занимали они немалую площадь около тридцати квадратных километров – примерно как Чернобыльская Зона. Этим городам фашисты дали названия согласно мирам скандинавской мифологии.

Асгард, обитель богов, был столицей правящей верхушки.

В Ванахейме занимались животноводством и выращивали сельскохозяйственные культуры.

В Ётунхейме были расположены военные училища и казармы небольшой, но вполне боеспособной армии Новой Швабии.

Жители Юсальфхейма занимались наукой и медициной.

Население Нифльхейма занималось строительством и исследованием подземного мира Антарктиды, в котором, по мнению ученых, было еще немало неоткрытых пещер, необходимых для расширения фашистского карликового государства.

В Свартальфхейме были расположены технические университеты и оружейные заводы.

В Хельхейме всем заведовали представители организации «Аненербе», занимающейся политической и психологической подготовкой военных, а также различными мистически-оккультными практиками и экспериментами на людях.

В Муспельхейме исследовали оружие, доставшееся в наследство от представителей древней цивилизации, тысячелетия назад населявших эти пещеры, – получалось, что атомную бомбу фашисты изобрели не сами, а просто позаимствовали древнюю технологию.

А в Мидгарде, «мире людей», жила прислуга – те, кто выполнял все хозяйственные работы в остальных восьми «мирах». Насколько я понял, этих людей просто похищали в других странах мира и доставляли сюда, где они жили в положении рабов. Концлагерей тут никто не устраивал – зачем нужна колючая проволока и пулеметные вышки, когда бежать все равно некуда? У прислуги даже были относительно приемлемые условия жизни, правда, когда «Аненербе» требовалась очередная партия людей для опытов, они совершенно спокойно брались из Мидгарда в нужном количестве.

Кольцо с изображением черепа занесло меня в Асгард. В конце войны к власти в Новой Швабии пришла группа диверсантов из элитного разведывательно-диверсионного формирования абвера – соединения «Бранденбург-800». А после войны в Новую Швабию потянулись другие гитлеровцы, которым посчастливилось выжить после поражения Германии во Второй мировой войне. Диверсанты «Бранденбурга» понимали, что их тактические боевые навыки – это не совсем то, что требуется для управления пусть небольшим, но государством, потому им пришлось уступить некоторые рычаги власти эсэсовцам, которые были более подготовлены к административно-политической работе, при этом про себя считая их «кабинетными крысами».

Однако за двенадцать лет «кабинетные крысы» фактически подмяли под себя все руководящие посты в Новой Швабии, оставив «бранденбуржцам» лишь охранные функции. И правда: при наличии у карликового государства ядерного оружия воевать с ним никто не собирался – тем более что оно находилось под многометровым слоем льда и камня, фактически в самом надежном естественном противоракетном бункере на земле. Потому опытным диверсантам «Бранденбурга 800» оставалось лишь скрипеть зубами в бессильной ярости.

Потому сейчас в Новой Швабии всем заправляла ODESSA, «организация бывших членов СС», которая заседала в Асгарде в замке Вевельсбург – точной копии немецкого замка, где в годы войны размещалось училище по идеологической подготовке офицеров СС. Не исключено, что на выбор архитектуры здания повлияло не столько его прошлое, сколько три массивные башни, которые надежно подперли ледяной потолок над зданием треугольной формы.

Туда сейчас я и ехал, так как, согласно информации, скачанной мною из головы эсэсовца, Гебхард был комендантом замка, где у него были и личные апартаменты, и собственная лаборатория. И куда, как не в Вевельсбург, он бы направился первым делом, прибыв обратно в Новую Швабию?

Я ехал по Асгарду и невольно восхищался архитектурой готических зданий, возведенных изо льда. Понятно, что местным инженерам пришлось немало потрудиться над тем, чтобы эти величественные строения не таяли – если, конечно, это был не какой-нибудь искусственный лед. Но, так или иначе, подземный город выглядел очень впечатляюще – словно застывшее царство Снежной королевы, в которое по какому-то странному недоразумению вселились люди.

Народу на улицах было немного – в будний день все находились на своих рабочих местах. Редкие прохожие, следовавшие по тротуарам, преимущественно были либо в черной эсэсовской униформе, такой же, как на мне, либо в форме военной полиции с металлическими горжетами на груди.