Том 24. В зыбкой тени. Итак, моя милая... Если вам дорога жизнь. - Джеймс Чейз

Эмми пристально смотрела на меня. Я даже не моргнул.

— Мистер Зерек возвращается из Парижа сегодня вечером в 20.45.

— Послушайте, дорогая, мне совершенно наплевать, что и о чем вы думаете. Но ваши бредни могут взволновать мистера Зерека. Немедленно извинитесь передо мной, иначе я пожалуюсь мистеру и миссис Зерек!

Эмми злобно вращала глазами.

— Я… я ничего не говорила.

— Так вы извиняетесь?

Она несколько раз сглотнула, прежде чем выдавить:

— Извините.

— Отлично. В следующий раз, когда вам придет в голову нечто подобное, держите свои соображения при себе.

Ненависть придала ее лицу пикантное выражение. И это доставило мне огромное удовольствие.

— Итак, мистер Зерек возвращается сегодня вечером. Я заеду за ним.

Она ничего не ответила.

Я адресовал милой женщине издевательскую улыбку и открыл дверь.

— До встречи, моя прелесть. Рад был повидать вас. Продолжая улыбаться, я прошел по коридору и, лишь спустившись на третий этаж, услышал, как хлопнула дверь.

Я прибыл на квартиру Нетты немногим позднее одиннадцати. Ну, разумеется, она все еще валялась в постели. Открыла мне дверь в шелковом халатике, накинутом на темно-красную пижаму. Знакомые звуки, знакомые запахи…

— О, Фрэнки, дорогой!..

— Я ведь сказал, что ты недолго будешь одна.

Я закрыл дверь ударом каблука и обнял ее.

— О, Фрэнки, осторожнее, дорогой, ты меня задушишь. Не здесь…

Я отнес ее в спальню и уложил в постель. Затем сел рядом, поглаживая короткие золотистые завитки.

— Вот я и здесь, бэби. Скушала?

— Очень. Тебя так долго не было…

— Работа такая. Не могу отлучиться хотя бы на час. На мгновение она поверила в мою ложь, но потом ее голубые глаза потемнели.

— Противный, ты завел другую женщину…

— Как ты можешь так говорить!

— Ты надолго. Фрэнки?

— Два часа, не более. Я очень занят сегодня.

— А я так надеялась… У тебя все хорошо?

Я представил, что бы она сказала, узнай, в какое дело я собираюсь ввязаться…

— Я ошибся в отношении Зерека. Я думал, он мелкий мошенник, но это не так. У него бриллиантов на сумму в сто тысяч фунтов. Что ты думаешь по этому поводу?

— Бриллианты?

— Да. Вот почему он нуждается в телохранителе. Он таскает свои сокровища с собой.

Ее глаза расширились.

— Но кто посылал эти письма с угрозами?

— Это был повод, чтобы нанять меня. Он же не мог сразу сказать о бриллиантах, пока не проверил меня. Теперь мы с ним практически компаньоны. Он нуждается в моих услугах.

— Я читала о таких людях. Они обделывают свои делишки на Хаттон-Гарден.

Люблю красивых глупышек. Я погладил ее по спине:

— Умница! И когда ты находишь время для чтения?

— Фрэнки, ты снова начинаешь говорить мне гадости.

— Я пошутил.

— Теперь понятно, почему он носит это ужасное пальто, о котором ты говорил. Он прячет свои бриллианты в нем! Конечно, кто позарится на такую тряпку…

У меня внутри что-то щелкнуло.

— Что ты сказала?

— Ничего… Что случилось, Фрэнки? Почему ты так смотришь на меня?

Я поднялся, подошел к окну и прижался к холодному стеклу горячей щекой.

«Он прячет бриллианты в пальто, кто позарится на такую тряпку…»

А я часами ломал себе голову, гадая, где он может прятать камни. Бог мой! А Нетта, в чьей хорошенькой головке совершенно нет мозгов, сразу догадалась. Действительно, бриллианты находятся в пальто. Какой же я тупица! С первого взгляда на это пальто я должен был понять его тайну.

— Фрэнки, тебе плохо? Что с тобой?

— Помолчи, дай мне немного подумать.

Я был до такой степени возбужден, что почти дрожал. Меня била «бриллиантовая лихорадка».

Итак, я знаю! Он носит камни в этом рыжем пальто все время! Ни на секунду не расстается с милыми карманами. И никто не удивляется, даже Рита.

Немного успокоившись, я повернулся и подошел к своей девочке.

Нетта тихонько лежала на постели, в ее больших глазах пряталась тревога: ударю я ее или поцелую.

— Не понимаю, что я такого сказала. Извини, Фрэнки…

— Почему, — я обнял ее за плечи и слегка потряс, — почему ты извиняешься?

— Не сердись…

— Сердиться? Ты самая красивая, самая умная девушка, Нетта. Ты ангел мой…

— О, Фрэнки…

Я поднял голову и взглянул на часы, стоящие на туалетном столике: без четверти три.

Нетта пошевелилась в сладкой истоме, открыла глаза и улыбнулась.

— Эй, красавица, марш на кухню! Мужчина голоден. Ты же знаешь мои вкусы. Приличный бифштекс, холодный цыпленок, ну, и вина не забудь.

— Нет проблем.

Я оделся и потянулся на аппетитные запахи. Нетта выглядела великолепно. А почему бы не быть с ней, когда у меня появятся деньги?

А деньги у меня будут!

Нетта готовила сухой мартини на мой вкус: три четверти джина, французский вермут, пара долек лимона и лед. Она перелила коктейль из шейкера в бокал и протянула его мне.

— Нетта…

Она удивленно взглянула на меня. Обычно я разговаривал с ней другим тоном.

— Тебе нравится Америка, детка?

— Америка?

— Поедешь туда со мной?

Она побелела, затем покраснела. Наверное, я должен был быть поделикатнее.

— В Америку? О, дорогой… Я люблю тебя. Я люблю тебя, как никто в мире. Ты… ты, это серьезно?

Я зарыл лицо в ее локонах.

— И еще одно. Как ты смотришь на то, чтобы выйти за меня замуж?

Это был сплошной стон с модуляциями вселенского счастья.

Я едва оторвал ее от себя.

— Теперь слушай, Нетта. Зерек и я работаем вместе. У меня на примете человек, с которым я хочу познакомить Зерека и который тоже занимается перепродажей бриллиантов. Я получу большие комиссионные. После этой сделки мы поженимся и отправимся за океан.

— Это не сказки? Я не сплю?

— Какая же ты недоверчивая.

— А если сделка не состоится? Мы все равно поженимся?

Я погладил ее по плечу:

— Все будет хорошо.

Глава 12

Едва я остановился возле ворот, они открылись, и вышла Рита.

Было чуть позже пяти. Смеркалось. Собирался дождь, все небо было заслано тяжелыми черными тучами.

— Ты видел Эмми?

Я вышел из машины и хлопнул дверцей.

— Да. И заставил ее подавиться своими словами. Ну и физиономия у нее была!.. Представляешь, Эмми извинялась.

Она подошла ближе, пытливо глядя в глаза:

— Что-то много времени ты потратил на это.

— Парня, который был мне нужен, дома не оказалось. Битых три часа я дожидался его.

Я чувствовал себя уверенным, как никогда. Я потратил почти десять минут в туалете на Чаринг-Кросс, приводя себя в порядок. На моем лице не осталось следов ни пудры, ни губной помады. Сейчас не такой момент, чтобы попадаться на пустяках.

— Мне нужно кое-что.

Рита последовала за мной в сарай и с подозрением смотрела, как я копаюсь в ящике с инструментами.

— Что ты собираешься делать?

— Увидишь.

Я отрезал две доски длиной в три фута и соединил их вместе, так что получилось нечто вроде полки. Затем в верхней доске проделал две дырочки.

— Пойди и принеси мне револьвер. Он в верхнем ящике письменного стола. Будь осторожна, он заряжен.

Пока она ходила, я пристроил к доске спусковой механизм, представляющий собой обыкновенное реле времени, подобное тому, что мы применяли в Мессона, только чуть больше.

Она вернулась с револьвером и подала его мне. Я выщелкнул патроны из барабана и извлек патрон из ствола.

— Видишь штуку? Это реле времени. Оно способно сработать в любой момент, по твоему желанию. Мы использовали подобные игрушки, когда вели уличные бои в городе. Немцы наступали, и держаться больше не было сил. Тогда мы устанавливали такие машинки, настроив их на стрельбу с двухминутным интервалом, а сами удирали. Таким образом мы отрывались от противника.

Рита нетерпеливо слушала меня.

— Но что ты задумал?

— Мы будем вместе в гостиной, когда револьвер выстрелит, разбив окно. Как отреагирует на это Зерек? Надо, чтобы он до смерти напугался и ничего не заподозрил.

Вот для чего предназначена эта штука. Нам необходимо иметь стопроцентное алиби.

— Но не рискует ли один из нас стать жертвой несчастного случая?

— Я буду очень осторожен.

— Это кажется мне опасным, Фрэнк. Не мог бы ты использовать холостые патроны?

— Нужно, чтобы пуля попала в окно. Я устрою так, чтобы ствол был направлен вверх.

— Но если Зерека поранит?

— Нет, это невозможно.

— Если он будет ранен, вмешается полиция, а я не хотела бы этого. Ты не можешь сделать что-нибудь другое?

— Я повторяю, ничего не случится. Я знаю свое дело. Пуля пролетит по крайней мере на три фута выше его головы.

— Почему ты думаешь, что он будет сидеть в гостиной?