Путь к рассвету - Питер Дэвид

Генерал Рийс низко поклонился. Но при этом не сводил глаз с Кастига Лионэ.

— Генерал, — сказал Дурла словно невзначай, будто обсуждая с собеседником, какая нынче погода, — будьте любезны, окажите мне услугу, если не возражаете.

— Все, что угодно, Первый Министр.

— Меч, который висит у вас на поясе… он чисто церемониальный?

— Он предназначен для использования во время церемоний, но лезвие его смертоносно, Первый Министр.

— Хорошо. Прошу вас вынуть его из ножен и отрубить голову Министру Лионэ, если его следующий ответ не удовлетворит меня.

Лионэ начал было смеяться, но смех застрял в его горле, когда раздался звук отполированного до блеска металла, извлекаемого из ножен, и Министр вдруг обнаружил, что клинок приставлен прямо к его горлу. Рийс исполнил все это стремительно и с решимостью, не оставлявшей ни малейшего намека на какие-либо сомнения.

— Вы… Вы сошли с ума, — прошептал Лионэ. И задохнулся, поскольку лезвие слегка надавило на его шею, и этого оказалось достаточно, чтобы струйка крови начала стекать по ней. На белом воротнике его мундира появилось небольшое пятнышко светло-красной жидкости… крови… его крови…

— Посмотрите мне в глаза, Лионэ, — приказал Дурла. Та степень спокойствия, с которой это было произнесено, ужаснула Министра. Он обнаружил, что больше не в силах заставить себя смотреть куда-либо еще, кроме как в глаза Дурле. — Я сразу увижу, если вы попробуете солгать мне. Я стал очень восприимчив к попыткам проявить двуличие. Нельзя добиться в жизни такого положения, как мое, не приобретя эту способность. Попробуйте солгать, и я сразу пойму это. А теперь ответьте мне: Кто по-вашему является истинным властителем Примы Центавра?

— Вы.

— Ах, ах, ах, — сварливо сказал Дурла, и Рийс, без дополнительных напоминаний, еще чуточку сильнее нажал на лезвие своего меча, прижатого к горлу Лионэ. Министр вновь задержал дыхание и замер, напрягшись, поскольку шевельнись он хоть немного, и лезвие, острое, как бритва, само вонзилось бы в глубину его горла. — Думаете, я шучу? Нет, нисколько. Я вообще не шучу. Никогда. Даю вам последний шанс, Министр: кто является сейчас истинным властителем Примы Центавра?

По правде говоря, Дурла ожидал, что Лионэ сейчас назовет императора. Дурла вполне отдавал себе отчет, что оставались еще такие тугодумы, которые упорно верили, будто Лондо Моллари по-прежнему имеет какой-то вес в каких-то делах на Приме Центавра, и даже если не он решает, что надо делать, то по крайней мере от него зависит, как это будет сделано. На самом деле те, кто так считал, конечно, не понимали текущий момент. Они жили прошлым. И по правде говоря, Дурла, пожалуй, был бы удивлен, если бы оказалось, что к числу этих немногих пережитков прошлого относится и Лионэ, но ведь все возможно.

Но того ответа, который на самом деле прозвучал из уст Лионэ, Дурла не ожидал никак.

— Леди Мэриэл.

Губы Дурлы скривились в гневе, и в течение нескольких мгновений казалось, что он уже и в самом деле готов отдать Генералу Рийсу приказ обезглавить Лионэ. Это, по крайней мере, послужило бы всем остальным Министрам наглядным уроком того, что никто не застрахован от гнева и кары Премьер-министра.

Но что-то во взгляде Лионэ заставило Дурлу остановиться, и он, холодея от ужаса, понял, что Лионэ на сей раз говорил совершенно искренне. Он и в самом деле верил в то, что сказал.

— Мэриэл? Моя жена?

Лионэ осторожно вздохнул. Он уже считал себя покойником. И потому не видел смысла скрывать то, что он и в самом деле считал истиной, во что он и в самом деле искренне верил.

— Мы же не дураки, — сказал он Дурле, нервно осклабившись. — Ваша одержимость этой женщиной давно уже ни для кого не секрет. Вы что, думали, что я не смогу этого заметить? Что все остальные не сумеют этого заметить? А потом вы вдруг обрели, наконец, счастье, выиграв ее в какой-то безнадежной карточной партии. От таких совпадений просто в дрожь бросает.

— Это не совпадение, — с горячностью ответил Дурла. — Вам должно было быть известно, Лионэ, что эта женщина пылала страстью ко мне. И Вир Котто не имел желания стоять на пути этой страсти, поскольку она все время говорила с ним только обо мне, и он был более чем счастлив, обеспечив ее союз со мной.

— О, да неужели. С чего бы это вдруг обстоятельства сложились для него настолько удачно. Похоже, он оставил вас в дураках, Дурла.

— Невозможно. Котто — ничтожество. Он ни на что не способен.

— Он очень ловко сумел вручить вам то, чего вы жаждали. И после этого вы еще считаете его ничтожеством? О нет, он далеко не ничтожество.

— А я говорю, что ничтожество! Леди Мэриэл желала быть моей…

— Давайте согласимся, что это действительно так. Но тогда получается, что вся эта история была нужна не Виру Котто, а Мэриэл. И зачем? Дурла, эта женщина просто желала манипулировать вами. Я нанял ее для работы в качестве нашего шпиона, вы забыли об этом? И я знаю, как ловко и эффективно она добывала любую информацию, которая нам требовалась. Нет сомнения, что ей просто стало известно о вашей страсти, и она решила воспользоваться ею к своей выгоде. Ведь, в конце концов, женщины не могут быть членами нашего правительства. И единственный способ стать влиятельной для такой умной и амбициозной женщины, как Мэриэл, это вцепиться своими клешнями в мужчину, который будет удовлетворять любую ее прихоть.

— Это ко мне приходят видения, Лионэ, — возразил Дурла, и по тому тону, с каким это было сказано, стало ясно, что его бесконечная самоуверенность явно начинала колебаться. — Это я указую путь Приме Центавра…

— Да, да, конечно. Ваши сны, ваш бесконечный запас впечатляющих научных достижений. Но насколько это правдоподобно, Первый Министр? Давайте предположим, что эти сны внушает вам ваша возлюбленная жена, которая в свою очередь добыла все эти сведения благодаря своим связям, налаженным в ходе шпионской деятельности? Мы же знаем, что вы влюблены в нее до безумия, что вы готовы вилять хвостом перед ней. Ведь только она дает вам ощущение собственной значимости, она вдохновляет вас, она есть самый яркий самоцвет в вашей короне, и все это неотделимо одно от другого. Вы ничто без Леди Мэриэл.

— Я уже добился величия, когда женился на Леди Мэриэл, — напомнил Дурла. Ему с трудом удавалось подавлять искушение пересечь комнату, выхватить меч у Генерала Рийса и самому лично отсечь голову Министру Лионэ.

— Вы добились величия лишь в надежде произвести впечатление на Леди Мэриэл. Без нее ваша жизнь пуста.

Долгое время в комнате царило молчание. Дурла переживал мучительную борьбу с самим собой, прилагая все силы, чтобы не выдать, какая буря эмоций бушует внутри него. Наконец хриплым, сдавленным голосом он произнес: