Еще один человек - Дзиньштейн

Двинулись снова, уже осторожнее. Даша благоразумно перешла в арьергард — хватит, напонтовалась. Да и попасть под картечь не хотелось — парни, конечно, оружие держать умеют, но зачем рисковать? А так — сзади присмотрит, тоже польза.

Она обратила внимание на пару трупов в подворотне — похоже, бывший эскулап на них и отъелся — они были обглоданы до костей. И оба, судя по остаткам одежды — были застрелены. В грудь и, очевидно — упокоены — в голову. Причем, судя по следам — упырь их сюда притащил. Странно, они же тупые совсем… Или не совсем? Чуть поодаль Даша увидела еще один труп, с растекшейся из-под остатков головы темной лужей — и рядом явно упокоенный упырь. Что-то это все нравилось ей меньше и меньше. Вспомнилась пара простреленных на пути сюда. Она хотела было сказать об этом старшому, но постеснялась — все же она женщина, совершенно посторонняя… Будет выглядеть некрасиво. Но как-то нехорошо вокруг.

Похоже, старшой пришел, по своим каким-то поводам к такому же выводу. Он дал команду остановиться за крайними машинами — дальше все припаркованные машины были сметены в кучу, перегородившую поодаль улицу. Наверное, строительной техникой или БТРом поработали, решила Даша. Старшой стал вызывать кого-то по мобильному, но безуспешно. Тогда он налегке, без сумок, и отдав оружие ребятам, вышел из-за машин и громко крикнул:

— Эгей! — и тут же отшатнулся назад.

На месте, где он стоял, вдруг что-то полезло из асфальта и из стены дома, разбрасывая крошку, и куски штукатурки, плюясь фонтанчиками пыли. Старшой, пригнувшись нырнул за машину, хватая сумки заорал:

— Ходу!!! — толкая остолбеневших ребят.

Даша замерла в ступоре, не понимая, что происходит. Вдруг машина, от которой отскочили парни взорвалась, осколками стекол и облачками краски, полетело что-то в сторону. Хлопнули колеса, качнув корпус, и машина стала оседать. Даша увидела, что все пригибаясь, а то и ползком, стремятся убраться подальше, и так и не понимая что происходит, присела на корточки за второй машиной. Она хотела было спросить — что это такое? — но тут сверху, над ее головой лопнуло стекло, осыпав крошкой, и крыло авто, у которого она присела, мелко завибрировало. А потом прямо перед ее глазами в металле возникло несколько маленьких дырочек. Вдруг кто-то с силой рванул ее за "сумку", повалив на асфальт, в который она и впечаталась щекой. Со злости оглянулась, прикидывая, что бы, как минимум, сказать грубияну, если не удастся дотянуться — но сзади ее никого не было. Недоумевая, повернула голову — и увидела, как борт машины украшается группами одинаковых, аккуратных дырочек, окруженных сколами краски.

Тот до нее дошло — включился мозг, и она поняла, что по ним стреляют. И то, что она последние несколько секунд слышит, кроме хриплого мата ребят — это частая автоматная стрельба. Внутри поползла паника, холодной волной мурашек поднимаясь по спине… Она вжалась в асфальт, наблюдая, как мимо барахтаются-ползут ребята. Дрожа крупной дрожью, даже вроде скребя пальцами асфальт, словно пыталась зарыться в него. Проползавший мимо старшой сильно ткнул в плечо, указав рукой, что-то крикнул, ощеряясь, но Дашу уже накрыл ужас, она замотала головой, обхватив ее руками, и снова вжалась в асфальт, сжимаясь калачиком…

Очнулась она только в той самой подворотне с объеденными трупами.

— Да перестань же ты упираться, чортова дура! — хрипел старшой, затаскивая ее за лямки рюкзака — от расщеперилась, как кошка. Ф-фух!

— А… это… они что?…

— Да, удивительно точное наблюдение. Они по нам стреляли. Не скажу что старательно, но и не жалея особо. Могли и убить запросто.

— Ой… Просите… то есть спасибо… ну, то есть…

— Ладно, уймись, не до тебя. Что у тебя с рукой? — повернулся он к одному из парней.

— Ладонь. Навылет. Перевязываем — ответили за матерящегося сквозь зубы раненого.

— Еще у кого что?

Оказалось, по мелочи — попорчено кое-что в сумках. У Даши вообще мелочь — прострелена пачка макарон. Сумки-то и спасли в основном — парни сообразили им прикрыться — а пули, пробив корпуса авто, наверное, уже изрядно потеряли силу. Еще было разбито одно ружье — прилетело в казенную часть, разломало всю легкосплавную коробку. Его, разрядив не без труда, тут же отбросили под стену — не до такого теперь. Все были возбуждены, движения были резкие, нервные. Даша же сидела в шоке, нервно трясясь — и это понятно — впервые в нее стреляли, да еще так — из автоматов, много… Драки, потасовки и прочее организованно-умелое или совершенно бестолковое рукоприкладство — было хорошо знакомо с юности, и даже доставляло некоторое удовольствие. Даша даже с некоторой тревогой вспомнила, с каким непонятным азартом она сшибла последнего упыря — несмотря на смертельный (и даже гораздо хуже, чем смертельный) риск — это ей, как ни стыдно было признать, понравилось.

Но вот стрельба… Однажды зимой ребята из клуба, набегавшись и настрелявшись из пневматики друг по другу — устроили молодежи "обстрел" — загнали в старые окопы, и, велев не высовываться, "обстреляли" пиротехникой — сначала "пищалками", а потом и серьезными салютами, разрывавшимися огненными шарами, с грохотом лопавшимися над головой. Тогда все смеялись, азартно кричали, а ей было очень страшно — но она списала это на пиротехнику, которой боялась до истерики (однажды ей чуть не стало плохо с сердцем на, надо признать, шикарном новогоднем салюте в Сертолово, традиционно устраиваемом военными).

Но сейчас шок был куда как серьезнее — она крутила в руках простреленную сумку, понимая, что если бы пуля прошла немного ближе — она бы сей час уже умерла. И, наверное — уже бы и оживала.

Дальнейшее она помнила плохо, как сквозь пелену — на автомате идя за всеми, даже раз упокоив одного упыря. Немного стала приходить в себя только ближе к набережной, когда Большой Дом, в котором вдруг вспыхнула стрельба где-то внутри, остался позади.

Они проходили мимо какого-то то-ли магазинчика, то-ли салона красоты, устроившегося в цоколе здания. Шли уже грамотно, прикрывая друг- друга — к тому же к ним присоединились несколько человек — женщины с подростками, пара работяг-дворников с ломом и лопатой. Здоровяк в кожанке, азартно лупивший упырей прямыми и боковыми в голову, кулаками, обмотанными цепями — похоже, от парковочных столбиков оторванными. Двое пожилых крепкого вида мужчин с ружьями — один из них поздоровался со старшим — наверное, узнал. Женщины и дети шли в середине, здоровяк пер в голове, сверкая бритой головошеей, рассыпая жизнерадостные матюги. Стрелки шли по бокам. Даша и работяги прикрывали тыл. Они уже прошли симпатично оформленный портал заведения, двигаясь дальше, как вдруг Даше почудилось быстрое движение внутри.

_Стойте! Там есть что-то…

— Что? — Пара стволов взяли на контроль дверь.

— Не знаю, не упырь, похоже.

— Ну и х… с ним — простодушно заключил бородатый работяга, отворачиваясь — не наши дела.

— Нет, надо проверить — вмешался старшой — нехрен за спиной оставлять непонятки.

Даша шагнула к двери, держа топор на отмах, присматриваясь, чуть присела… Нет, внутри вроде никого. Похоже, салон красоты. Только все перевернуто. Осторожно приблизившись, стоя сбоку от директрис стрелков — аккуратно потянула ручку стеклянной двери. Ничего. Заперто. Подергала уже смелее — точно, заперто. Ну и отлично. Легонько стукнула топором по толстому стеклу — ага, хорошее — такое и топором не просто так расколешь. Нормально, тут никто так не выберется.

— Порядок, заперто — сказала Даша, и шагнула к остальным.

Она лишь успела увидеть боковым зрением стремительное движение внутри, отскочить, разворачиваясь и приседая. Стекло украсилось белым пятном трещин, но выдержало, раздался вскрик — и тут же два выстрела разнесли стеклянную дверь в дребезг. Что-то в осколках толстого стекла вылетело изнутри, сбило с ног, прижало выставленную вперед руку с топором к груди. Перед лицом оказалась крокодило-обезьянье-волчье-непоймичьеобразная пасть, воняющая ацетоном.

Пасть раскрылась, когтистая лапа отбила лезвие топора… и тварь слетела с Даши, сметенная сразу несколькими выстрелами. Но не издохла, а зафыркав, словно оглушенный бульдог стала встряхиваясь подниматься, наклонив голову. Слаженный залп прикончил ее, буквально разнеся череп. Подскочивший бородач с хеканьем принялся отоваривать тушу ломом, второй помог подняться Даше.

— Блядь, что это за хуйня, ебанарот? — учтиво осведомилась Дарья, и грязно выругалась.

— Да, в общем-то… — тут последовало не менее деликатное научное объяснение, причем в нем участвовали практически все. Даже, похоже, дети. Пришли к трудноопровержимому выводу что это "хуй знает, что за нахуй". Спорить было глупо, конечно, именно это и есть. Даша почувствовала, как дрожат ноги, отошла и села у стенки прямо на асфальт. Чего-то многовато за сегодня. Привязалась нервная икота, частая, громкая и неудержимая. Причем со стороны это было очень смешно. Сначала дети, несмотря на обстановку, стали давиться от смеха, потом стали корчить серьезные непроницаемые рожи и остальные, старательно сдерживая смех. В итоге все начали ржать, попутно снимая стресс — и вскоре Даша смеялась между иканиями вместе со всеми — отчего общий ржачь только усиливался. Насилу отсмеявшись, до слез, унялись. Даша стала нашаривать бутылек с коньяком — одну бутылку она перелила в пластик, для себя. Глотом конины помог унять икоту и немного привел в себя. Пока возилась, остальные обследовали помещения. Встала, подошла к глазевшим на чудо-юдо. Судя по одежде — это была девушка, или молодая женщина. Но это только по одежде и было понятно — тело буграми мышц прорвало по швам ткань, комплекции позавидовал бы и Валуев. А вот физиономия Валуева в сравнении с этой — была бы ангельским ликом. Вдобавок к здоровенным зубам — имелись когти, маникюр которым пришлось бы делать болгаркой. М-да, супермодель. Давно известно, что в салонах красоты можно нарваться на непрофессионалов, но чтоб так…. Нееет, в этот — ни ногой!