Практическая педагогика. Роман о школе, любви и не только… - Ксения Демиденко

– А вас никто и не заставляет. Запишите номер на бумажке, а Вова найдет сам. Это ведь в его интересах. Где у вас хранятся учебники?

– То—то и оно, что эти книжки не хранятся, – вспылила Алевтина Павловна. – У нас книг ровно на все классы. Я выдала учебники в сентябре девятым классам. А классов аж три.

– Пишите номер, – настаивала я. – У тебя неделя, чтобы проверить книжки у девятиклассников. Принесешь книгу – докажешь, что прав, – отдала я листок бумаги с номером. Вова сиял от счастья. – И поаккуратнее с самими девятиклассниками, без фанатизма!

– Вот это справедливо. Найду! – пообещал Вова, схватил листок и убежал. Прозвучал звонок на урок. Ну вот, и не поела, и не отдохнула, еще и получила на прощание от библиотекарши злое:

– Будешь с ними панькаться так, на голову сядут. Тогда не плачь.

Не прошло и трех дней, как Вова нашел книжку с необходимым номером. Библиотекарше пришлось списать с парня долг и выдать комплект книг для 10 класса. В поведении со мной Вова перестал быть грубым, но другие учителя страдали от его прямой наглости и беспардонности. Как-то завелся разговор в учительской о Вовином гадком поведении, так чего я только не наслушалась. Чуть уши не завяли.

– Он прогульщик. Его на второй год оставляли. Вы еще с ним наплачетесь. Класс, как стадо баранов, ведется на его выходки. А девки замечают только его мышцы и красивую мордашку, – выдала Альбина Карловна, учительница химии. – Я бы вам посоветовала идти прямо к родителям домой. Пусть что-то с ним делают.

– У него нет родителей. Зайдите ко мне, София Константиновна, – завуч Елена Дмитриевна вовремя вклинилась и пригласила меня на разговор, который оказался очень длинным. Из этой беседы я узнала, что Вова Титаренко находится под опекой бабушки, с которой и проживает в пятиэтажке на улице Ковпака 5. Тогда мне этот адрес ничего не говорил. Но когда я все же собралась проведать место обитания Титаренков, я и представить себе не могла всей широты и загадочности жизни обыкновенного пролетариата.

Глава 13

Бабушка Вовы

Пятиэтажка, в которой обитал Титаренко Вова с бабушкой, «впечатляла» своим убогим видом. Особенно это разительно бросалось в глаза на фоне рядом стоящей элитной девятиэтажки, которую возвели спешно всего за пару – тройку лет. Тонированные стеклянные окна, кондиционеры и спутниковые тарелки – все говорило о деньгах и статусе.

Когда же я вошла в подъезд облупленного пятиэтажного старичка, то чуть не вырвала свой скудный обед – в нос резанул смрад кошачьих и, видать, не только, испражнений. Некоторые свежие кошачьи и собачьи (диагностику не проводила) какашки все еще лежали в уголках на лестничных клетках. С такой скоростью, закрыв нос двумя пальцами, я еще никогда не поднималась на третий этаж.

Позвонила в дверь с набитой цифрой «15», но мне не открыли. Я звонила со школы бабушке Вовы, чтобы предупредить о своем визите, но трубку никто не взял, и я решила пойти без предупреждения – была, не была. Постояла минут пять, периодически открывая нос, и тут же закрывая, и уже было решила уходить, когда двери медленно открылись, и на пороге появилась небольшая старенькая женщина с похожими на Вовины глазами.

– Добрый день. Вы Тамара Игнатьевна, бабушка Вовы Титаренко? – на всякий случай спросила, чтобы не попасть не по назначению.

– Да, она самая. А вы кто? – мягким приятным голосом спросила женщина.

– Я – классный руководитель вашего внука. Могу с вами поговорить?

– Конечно. Проходите быстрей, а то здесь у нас все ароматы Франции, достали кошатники из собаководами, ничего не могу поделать. Вовы сейчас нет дома, но скоро обещал прийти, – она пропустила меня в прихожую и закрыла сначала одни двери, а потом и вторые.

– А Вова нам не нужен. Я собственно к вам, – сбросила плащ и переступила в другой мир. Грязный коридор с налущенными семечками и зловониями сменился дразнящим ароматом недавно испеченных булочек с корицей.

– Мой внук что-то утворил? Он такой непутевый, – начала старенькая женщина, подталкивая меня к дивану, а сама уселась в небольшое кресло, на котором в уголке лежало вязание.

Я хотела было начать рассказывать о всех Вовиных проказах, которых всего за две недели пребывания парня в школе собралось приличное количество. У меня была подготовлена целая лекция. Я методически собрала все, что вытворял этот оболдуй Титаренко: сколько уроков сорвал, кого послал очень далеко в неведомые страны, кому поднес кукиш под нос, кого обозвал «коза задрыпаная»… Но на маленьком столике я заметила большое скопление лекарств. Присмотрелась и узнала валидол, спазмалгол, валерьянку и пумпан… Почти все сердечное. «У женщины больное сердце!» – промчалась в моем мозгу резкая мысль, – и я забыла весь тот доклад, который методически правильно готовила, как описано в учебнике педагогики. Тамара Игнатьевна уже сидела и нервничала, заламывая свои иссушенные годами пальцы, и готовясь к неприятному разговору. Нужно было срочно успокаивать женщину.

– Нет, ваш внук ничего плохого не сделал. Просто я решила познакомиться со всеми родителями детей, каких буду вести эти два года, – мастерски начала врать, памятуя, что ложь – это в какой – то степени разновидность творчества. А творить я умела.

– Ну, слава Богу, а то Вовку только и ругают всегда. А он неплохой. Пойдемте лучше на кухню, я вам чайку вкусного заварю. Вы такого не пили еще никогда, – Тамара Игнатьевна пошаркала своими объемными самодельными тапочками (рукодельничала женщина не на шутку) в сторону кухни. Я пошла за ней. Небольшая кухонька, но какая чистая и уютная! На табуретках связанные методом печворк подушки, чтобы не холодно было. На столе – голубая клеенка, а на ней связанная крючком салфетка под вазой с пряниками и конфетами.

Маленькая бабушка быстро повозилась возле чайника, набрала воду и поставила чистенький аккуратный чайничек на огонь.

– Угощайтесь пока конфетками. Сейчас закипит. Как знала, что гости будут, булочек испекла. Вовкиных любимых. А я – то думаю, почему мне большой лохматый пес приснился? А вот оно что – друг на порог. И синички в окно клевали, – дальше она увлеклась рассказом о внуке. Я видела, как ей были приятны воспоминания о смешном и хорошем Вове в детстве. Тамара Игнатьевна даже принесла из зала альбом с фотографиями. И я окунулась в интересную историю о счастливой семье – семье Вовы Титаренко.

– Людочка, моя дочка, мама Вовы, такая счастливая была, когда Вовка родился. Он вообще на девочку был похож. Паша, отец Вовки, таким хорошим отцом был, – Тамара Игнатьевна перелистывала страницу за страницей, я слушала, и хотелось слушать. – Паша любил в лотереи всякие играть. Ему везло, очень везло. Однажды много выиграл, и вот тогда купили машину. А потом… Вовка в пятом классе был, когда они в аварию попали. Паша был хорошим водителем, ехал правильно, но на пути пьяный попался. Вовка тогда учиться перестал, переживал страшно. Оно и понятно, дитю сразу мать с отцом потерять. На год его еще оставили в школе по неуспеваемости. Но он не глупый. До пятого класса был отличником. На карате ходил, плавает хорошо.

Чайник закипел. Старушка подхватилась на его свист и быстро залила набросанные в небольшую кастрюльку травки. И действительно, только она залила эти травки кипятком, как аромат разнесся по всей комнате. Тамара Игнатьевна достала из духовки булочки и ласково предложила мне попробовать. Такой вкуснотищи я не ела никогда.

– А что за чай? – поинтересовалась я.

– Мята, мелиса, смородина, липа и листья земляники. Очень полезный. И усталость снимает. Мы не покупаем чай в магазине, собираем сами на даче летом.

– На даче? – переспросила я.

– Да, у нас есть небольшой домишко под Киевом. На лето мы туда перебираемся. Вот недавно собрали картошку с Вовкой и приехали в город. Вы его не ругайте, что не с начала в школу пошел. Он догонит. Все ж на Вовке, потому как с меня какой уже работник? Только по кухне как-нибудь справляюсь, хотя Вовка отменно готовит. Знаете, он такой быстрый. Садить нам огород сосед помогал, а выбирали уж сами. Несколько мешков продали, поэтому было на что Вовке курточку купить и кроссовки. Растет парень.

Так вот откуда загар. Он все лето вкалывал на огороде. И три недели в школу не ходил, потому что на огороде порядок наводил. А пижонился, что на море был. Конечно же, перед девчонками петухом ходил. Я улыбнулась про себя, но Тамаре Игнатьевне ничего не сказала.

– Значит, вы единственная его родственница? – спросила я в ходе разговора.

– Единственная, к сожалению. Так хочется, чтобы он в люди вышел до того, как я умру, – печально сказала старушка и заглянула мне в глаза, словно в душу. – Он ведь думает, что я не знаю, но чтобы мне лекарства все необходимые купить (сердцем маюсь), внук вечерами подрабатывает. Тяжело работает. А последнее время связался с хулиганами. Вы, если можно, накричите на него, а то меня он не слушает. Я не хочу, чтобы он с этими Цыбулями водился.