Сильные женщины. Их боялись мужчины - Феликс Медведев

На протяжении многих лет ее лицо, ее волосы (вновь отращенные), ее голос, ее фигура, ее походка составляют некую таинственно-мистическую историю Красоты. Здесь снова, как и в случае с Гретой Гарбо, Марлен Дитрих или нашим Олегом Меньшиковым, можно говорить о тайне искусства, о тайне таланта. Те, кто общался с Катрин Денев, свидетельствуют, что в ней обнаруживаются все новые нескончаемые дверцы в новые и новые эмоции и ты начинаешь себя тешить тем, что вот-вот откроешь их. Потом ты ловишь себя на мысли, что путаешь Денев с ее героинями — порочными красотками, ведущими двойную жизнь. Но никому не дано, по-видимому, узнать, какова Катрин на самом деле. Именно поэтому она великая актриса. В непознанном лежит будущее. А значит, вечность.

2003

ОНА ПЕЛА ЦЕЛЫЙ ВЕК. ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВА

Смерть Изабеллы Юрьевой — это не просто физическая кончина человека. Это уникальный геронтологический факт, достойный Книги рекордов Гиннесса, — великая певица прожила жизнь, объяв три века!!! Родилась она в октябре 1899 года, прожила весь XX век и умерла в начале XXI. Неслыханное событие! Изабелла Юрьева и впрямь пережила и помнила гигантские события и подробности целого столетия. Она была свидетельницей трех революций (не считая революций-бунтов 91-го и 93-го годов), пять войн, включая чеченскую. Она выступала на фронтах Гражданской войны, была самым популярным шансонье 30–50-х годов и любимой певицей советских воинов, рвавшихся с победой к Берлину. Она пела в Кремле, Сталин любил слушать пластинку с песней «Саша». Правда, как вспоминала позднее гостья кремлевских покоев, вождь народов, как правило, не дослушивал концертов исполнителей до конца и покидал аудиторию. Радостью всей жизни великой певицы было искусство, пение, музыка. До конца дней она профессионально, тонко подходила к оценке своего творчества и однажды, когда ее спросили о современных исполнителях романсов, ответила: «Романсы сегодня, к сожалению, поют все кому не лень».

Коренная москвичка, она любила столицу как великая ее дочь. Жила она в старинном уголочке Москвы, в районе Трехпрудного, но всегда с трепетом вспоминала Столешников переулок поры своей юности: «Это был аристократический район. По Столешникову неспешно прогуливались красивые дамы в роскошных туалетах и пахнувшие духами. Здесь было много магазинов: ювелирный — Прокопенко, музыкальный — Прозоровского, магазинчик Хаммера, где продавались карандаши. А из соблазнительной кондитерской каждые 10 минут выходил разносчик с полным подносом разнообразных пирожков и пирожных. Особенно я любила воздушный эклер с заварным кремом. А еще Москва славилась лихачами-извозчиками. Я уже была известной, и, когда выходила из дома, ко мне подъезжал извозчик, предлагая свои услуги: «Садись, Изабелла, эх прокачу! С твоей легкой руки, я знаю, у меня весь день будут клиенты».

Последние десятилетия она жила одна в старой квартире и ее быт скрашивали иногородние студентки, которым она давала крышу, и Изабелла Юрьева жаловалась: «Воруют, берут последнее, а куда мне деваться?»

О красавице певице до конца своих дней помнили влюбленные в нее ухажеры, поклонники ее непревзойденного дара, которые повторяли перед аудиторией знаменитейшие романсы Изабеллы Юрьевой: «Только раз бывают в жизни встречи», «Саша», «Счастливая ночь», любители цыганского романса. А вот чиновники всегда оставались Иванами, не помнящими родства. Когда перед 100-летием певицы я хотел встретиться с нею, то ни в одном культурном ведомстве Москвы не могли найти ее телефона. Ее имя не числилось даже в картотеках Министерства культуры. Но в сердцах миллионов «рядовых» поклонников ее творчества она останется навсегда. Подвиг ее жизни и таланта — в золотых скрижалях русской культуры.

2005

 «РОДИНУ НАМ ДАЕТ БОГ»

Галина Вишневская там и здесь

Один из престижных районов Парижа. Улица Жоржа Манделл. Высокая металлическая ограда, за которой обитают миллионеры, банкиры, знаменитости. Ворота в дом, где на втором этаже живут Галина Вишневская и Мстислав Ростропович, распахнуты настежь. Ни замков, ни звонков, ни псов на цепи. Консьержки я тоже не обнаружил. «Смелые, однако, люди живут здесь», — подумал я.

— Это Левицкий — «Екатерина Вторая». Это Елизавета, очень известный портрет, может быть, рисовал Антропов. Но под вопросом. Это Петр I Моора, царь позировал художнику. Представляете? Ведь монархов чаще всего рисовали по памяти. Это портрет государя Николая II работы Серова, жаль, что руки как бы не дописаны, но в этой незавершенности своя прелесть. А этот фарфор императорского завода, редкий, в особенности статуэтки. Мебель собиралась по разным странам: Аргентина, США, Англия. В основном на аукционах.

— Какие красивые шторы! — Из Зимнего дворца! Редчайшие! Дорожу ими очень. Раз в три года своими руками стираю, никому не доверяю эту прелесть. Там, наверху, Репин. Это Иванов — этюды к «Явлению Христа народу». Правда, потрясающие?! Это Боровиковский, женский портрет, рядом мадам Бестужева. А это, взгляните, Алексеев. Ну, Венецианова вы, конечно, узнали. Это…

Это ее русский дом, здесь все из России. Когда Брежнев лишил гражданства знаменитых музыкантов, они стали искать постоянный приют. До этого ничего не покупали, жилье снимали.

— А это «палех» заказной?

— Да, сделано еще в России. Подарок Славы. Я — в разных ролях. Художнику дали мои фотографии, имени моего не сказали, чтобы не портить ему карьеры. Как нас тогда называли в газетах: «идейные перерожденцы», антисоветчики, предатели родины?.. О лишении нас гражданства мы узнали в Париже, сидя у телевизора. Шаляпина, кстати, о подобной новости предварительно известили.

Чувство, которое я испытала в тот день, это чувство унижения, глубочайшего оскорбления человеческого достоинства. Люди, стоявшие тогда у власти, позволившие себе так поступить с нами, были просто аморальны, ничтожны, нравственно ущербны. Родину дает нам Бог, мы принадлежим к русской культуре, мы русские люди по крови, по традициям, истории. Мы принадлежим народу, так же, как народ принадлежит нам. Отнять все это или подарить — просто невозможно. Но вы знаете, я не испытала ощущения, что у меня отняли родину. Это ощущение не пришло ко мне и позднее. Но вот то, что меня человечески унизили, это незабываемо, непростительно. Поэтому поехать в Россию после того, как тебя вытолкнули из дома, да еще и плюнули вслед, и с большим удовольствием не однажды плевали, я не считаю для себя возможным.

Но, знаете, моя душа во мне. Свой народ я люблю, никогда от него не отрекалась и не отрекусь. Несмотря на то, что со мной так подло поступили, я была русская, русской и останусь. Да я и не хочу быть другой, я горжусь тем, что принадлежу к великому народу, с этим чувством жила, с этим чувством и буду жить столько, сколько угодно Богу…