Спецназовские байки - Алексей Суконкин

Вовка стоял на «старте» и мысленно вспоминал, как он укладывал купол своего парашюта. Все этапы укладки он прокрутил в голове несколько раз. Инструктор, который проверял его парашют, даже похвалил Вовку за то, как тот аккуратно и быстро налистал купол, как правильно (в отличие от многих) взвел ППКУ на нужную высоту… не то, что тот обормот Лёнька, который проводил укладку на соседнем столе — инструктору пришлось восемь раз заставлять его заново пройти несколько этапов укладки…

Вот интересно, ведь понимает же Лёнька, что свою жизнь он укладывает, ан нет, все равно такой расхлябанный, такой беспечный… улыбается, придурок, шутки налево-направо. А вот вдруг как гробанётся с такой-то высоты…

И вот вертолет в воздухе. Машина быстро набрала высоту, вышла в район десантирования.

— Приготовиться! — выпускающий подал знак, и парашютисты встали.

Вовка посмотрел вниз. Он знал — по условиям прыжка высота должна была быть восемьсот метров. Внизу хорошо была видна взлетно-посадочная полоса, расстеленные на траве брезентовые укладочные столы, копошащиеся люди и чулок «колдуна», который был растянул на треть своей длины.

— Первый! — выпускающий показал Вовке один палец.

Вовка кивнул.

Открылся бортовой люк. Выпускающий встал в проеме, глядя на землю. Потом резко отошел в сторону и крикнул:

— Пошел!

Вовка встал, как учили — правой рукой за кольцо, левую ногу на край проема.

Рокот винтов вертолетных, воздушный поток в лицо. Ватные ноги, сухость во рту. Восемьсот метров…

— Пошел! — снова кричит выпускающий.

Вовка посмотрел еще раз вниз. Страх сковал тело…

— Пошел боец!

Вовка знал, что если сейчас не сделает шаг, то каким позором это потом обернется на земле… презирать его будут все.

Вовка сиюминутно набрался решимости и перемахнул через проем вниз…

— Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три…

Завертело, закружило… не понять где верх, где низ… да за шиворот как будто ухватили — как котенка нашкодившего…

— Кольцо!

Вовка с силой дернул кольцо. Тут же он почувствовал, как будто проваливается в бездну — это отошла стабилизация, вытягивая из сот стропы и из камеры купол.

Вовка повис на стропах, раскачиваясь как на качелях. Парашют раскрылся нормально. Вовка осмотрел купол — все в порядке.

И тишина…

И эйфория…

Земля встретила его не очень хорошо — ветер у земли усилился и пришлось проехать по высохшей траве пару десятков метров, пока не удалось собрать нижнюю группу строп и не погасить таким образом купол…

А потом запаской по заднице со всей силы. Вот только после этого парашютист становится настоящим парашютистом!!!

На следующий день Вовка выполнил второй свой прыжок. Через четыре месяца его вернули в Уссурийск в ту бригаду, куда он призвался. Потом была командировка в Чечню. В Чечне Вовка был как все — ходил на задания, рыл выгребные ямы, валялся в медпункте с жесткой простудой, колол дрова, стоял в карауле — в общем всё, что только могло быть с бойцом отдельного отряда специального назначения в Чеченской республике в 1995 году…

Вернулись из Чечни в мае, когда в Приморье весна была в самом расцвете. Красота…

К концу октября в бригаде появилась вдруг возможность провести парашютные прыжки. Несколько дней бригада укладывала парашюты, ПДСники инструктировали личный состав до слез, в общем, готовились…

И вот выехали на прыжки под Корсаковку. Изготовились, ну, сейчас начнется…

Вовка снова свой парашют укладывал рядом с тем самым беспечным Лёнькой, которому до фонаря был собственный парашют — такое ощущение, будто у него семь жизней есть в запасе…

И вот подходит к роте начальник ПДС отряда майор Попов и говорит странные слова:

— Настоящий разведчик-спецназовец страха не знает, поэтому сегодня прыгать будем на чужих парашютах!!!

Новость огорошила. В спецназе вообще любят разные вводные, но что бы такое… Майор лично принялся раздавать парашюты и через минуту Вовка с ужасом вдруг осознал, что ему достался парашют, который укладывал бестолковый Лёнька.

В вертолете стал нарастать какой-то непонятный страх, переходящий с набором высоты в животный ужас. Вовка сидел за топливным баком и мучительно пытался вспомнить — проверял ли кто-нибудь у Лёньки укладку парашюта. И вспомнить такого факта не мог.

А машина тем временем все продолжала набирать высоту…

Блин, да что же это такое… На хрена мне парашют, в котором я не уверен??? Вот и пусть бы этот придурок прыгал, так зачем же мне???

По спине вместе с холодным потом пробежали мурашки, от которых застучало в висках, и ослабли ноги. Вот бред какой — прыгать на чужом парашюте…

Ладно на большой войне — там если ты не погибнешь при десантировании в тыл противника, так уж точно погибнешь после (или до) выполнения задачи. Но что бы вот так — в совершенно мирное время, когда тебя обязывает так легко рисковать своей собственной жизнью дурацкий приказ непосредственного начальника…

Вертолет набрал нужную высоту, и выпускающий открыл люк и высунулся, глядя вниз на район высадки. Повернулся к Вовке:

— Пошел!

Вовка встал и шагнул к проему люка. Глянул вниз. Восемьсот метров.

А на спине парашют, уложенный беспечным Лёнькой…

Вовка отшатнулся от люка:

— Товарищ капитан, я не буду прыгать…

Выпускающий посмотрел на Вовку как на дурака. Такой нормальный разведчик, в Чечне, вроде, нормально себя показал, не трусил, за других не прятался, а тут…

— Пошел!!!

Капитан попытался вытолкнуть Вовку в люк, но тот уперся и не хотел. Вовка укрепился в мысли, что прыгать с этим парашютом он точно не будет.

— Товарищ капитан, я не буду прыгать!

После еще одной попытки выбросить разведчика из вертолета, капитан махнул пилоту рукой:

— Приземляемся…

Вертолет развернулся и пошел со снижением. Коснувшись земли, машина закачалась на амортизаторах. Из вертолета одиноко вышел Вовка и повесив голову пошел к «старту», доложить майору Попову, что прыжок не выполнен по причине…

По какой причине?

Пока он шел к Попову, на него смотрела вся бригада, и каждый считал своим долгом сказать что-нибудь оскорбительное, унижающее.

— Струсил… — донеслось от девчонок из отряда спецрадиосвязи. — Не мужик…

Вовка дошел до Попова.

— Товарищ майор, я не буду прыгать с чужим парашютом. Это нарушение правил безопасности.

— Ты что, боец, будешь учить меня правилам безопасности?

Вовка отвернулся. Идите вы все куда подальше…

— Как же ты так? — к Вовке подошел начальник медпункта капитан Кириллов — который забирал его с призывного пункта, с которым Вовка жил в Чечне в одной палатке, с которым ел из одного котелка…

— Не могу. Со своим прыгну, а с чужим — нет.

— Давай я с ним прыгну.

Кириллов взял у Вовки парашют и надел на себя. Проверившись на «старте», он забрался в вертолет.

— Плохая примета… — чуть слышно сказал майор Попов: — Прыгать с парашютом, на котором кто-то не смог прыгнуть… надо бы ему переукладку сделать….

С земли Вовка наблюдал, как у одного из парашютистов случился перехлест строп. Парашютист принимал все возможные меры к устранению смертельной для него неполадки и только метров за триста до земли купол наполнился как положено и парашютисту удалось нормально приземлиться. Вовка даже не сомневался, что это был Кириллов.

Кириллов первым делом дал в рожу Лёньке.

По бригаде поползли слухи, что, мол, Вовка как чувствовал… но до полной реабилитации было еще далеко. Нужно было прыгнуть. И как назло погода не заладилась. Пять дней бригада выезжала на прыжки, но как по заказу поднимался сильный ветер и прыжки отменялись.

На шестой день решили рискнуть. Прыгнули только двое, самые опытные парашютисты в бригаде — начальник ПДС майор Попов и начальник парашютного склада старший прапорщик Филиппович. Старший прапорщик выполнял свой 222 прыжок.

Внезапно ветер усилился, и случилось непоправимое: парашютистов понесло на провода высоковольтной линии электропередач. Попову удалось в последний момент отвернуть, а Филиппович завис на проводах. Неудачная попытка освободиться от подвесной системы привела к тому, что грудная перемычка буквально задушила старшего прапорщика. По дороге в госпиталь Кириллов констатировал его смерть.

Прыжки, разумеется, отменили.

Вовка сидел на своем парашюте и смотрел в небо. Вовка знал — небо ошибок не прощает.

Ему так и не удалось реабилитироваться, и на дембель он поехал с прикрепившимся клеймом труса.

Но это не было трусостью. Просто Вовка внимательно читал правила безопасности при совершении прыжков с парашютом, и в отличие от Лёньки и, наверное, майора Попова понимал, к чему могут привести даже маленькие ошибки. Ведь не зря на опечатывающей бирке пишется надпись "этот парашют я укладывал сам".