Ясень и яблоня. Книга 2: Чёрный камень Эрхины - Елизавета Дворецкая

Сэла это сделала – чужая им всем, не посвященная в их тайны. Одна ли она решилась на этот безумный поступок… или кто-то ей помог? И где она сейчас – на дне? В чертогах женщины-ночи, дневной жены Ллада Прекрасного?

Вернувшись к Аблах-Брегу, Дер Грейне положила конец лихорадке и бесплодным суетливым поискам. Все светловолосые миловидные девушки получили возможность спокойно вернуться домой, зато весь Аблах-Брег пестрой толпой побежал через рощу на берег. Все хотели своими глазами увидеть следы, уходящие под воду.

– Она ушла через Землю Тьмы! – сказала Дер Грейне, показывая следы. – Или она теперь у Госпожи Ночи, или… Или она знает способ уйти по воде!

Эрхина вбежала в воду и остановилась только тогда, когда волны стали толкать ее под колени. В отчаянной ярости она жаждала руками раздвинуть море и увидеть, есть ли Сэла там, на дне. Но стихия была сильнее, чем даже повелительница Аблах-Брега: громады волн протекали сквозь ее руки и снова сливались в неодолимую, бескрайнюю цельность. Она побрела назад, споткнулась, и волны стянули с ее ноги один из красных вышитых башмачков – словно издеваясь, что теперь, дескать, без Сэлы некому завязать башмаки фрии как следует.

– Она утонула! Она пошла ко дну с… с моим… – Эрхина не могла выговорить название своей потери.

– Она именно ушла! – сказала у нее за спиной Дер Грейне. – Но вот на дно ли? Или совсем в другое место?

Эрхина обернулась к ней, прижимая стиснутые кулаки к тому месту на груди, где привыкла чувствовать камень. Без амулета она не имела средства избавиться от смятения, гнева, досады и страха, а все эти чувства мучили ее как раз из-за его пропажи! Из этого круга не находилось выхода, а он сжимался все теснее и душил ее. Без черного камня Эрхина чувствовала себя как воин, у которого в разгар жаркой битвы вдруг украли бы щит и меч. Не выбили и не разбили, а именно украли.

– Или ты знаешь? – обратилась к ней Дер Грейне. – У тебя же есть связь с ним, с амулетом! Ты должна знать, где он!

– Как ты смеешь меня допрашивать! – гневно вскрикнула Эрхина, которая за мутной, жгучей волной своей обиды и ярости не чувствовала не только амулета, но и земли под ногами. Любые слова только раздражали ее, но не доходили до сознания. – Кто ты такая, девчонка! Я – фрия острова Туаль, все здесь принадлежит мне и повинуется мне! Никто не смеет меня упрекать! Я достану ее со дня моря, я достану мой камень! И ты не надейся что-то выиграть на этом! Я не уступлю!

Они стояли друг против друга перед грядой валунов, у их ног шумело море, а притихшая толпа растеклась по опушке рощи и по берегу, наблюдая за ними. Не в силах стоять или сидеть спокойно, Эрхина почти не дала служанкам привести себя в порядок и теперь выглядела диковато: волосы ее растрепались, золотые цепочки перепутались, пояс завязан кое-как, мокрый подол платья прилип к ногам, на которых был только один башмачок. Вся она выглядела потерянной, утратившей стержень своей внутренней силы, и оттого казалось, что вот-вот вся ее фигура рассыплется.

– Тяжкий сон я видела этой ночью! – сказала Дер Грейне. – Снилось мне, что цветущая яблоня преклонила ветки, когда птица слетела с ее ветвей и унесла самый яркий драгоценный цветок. Снилось мне, что соколы с бронзовыми перьями опустили головы. Беду обещает мой сон, если не вернется то, что было унесено. Я помню пророчество Богини, данное в Ночь Цветов:

То, что выбрал ты для себя, обернется потерей,Ничего нельзя получить, не отдав чего-то взамен.

Богиня говорила о ней. Ты выбрала ее для себя, ты приблизила ее к себе, и вот приобретение обернулось для тебя потерей.

– Это ты научила ее! – выкрикнула Эрхина, перебивая сестру. – Ты открыла ей тайну «глаза богини Бат»! Я давно наблюдала за вами: ты день за днем водила ее за собой, ты учила ее всему, что ей не нужно знать! От тебя она узнала, как пройти через Землю Тьмы!

– Да разве я сама это знаю!

– А теперь ты рада, ты думаешь, что я уступлю тебе Трон Четырех Копий!

– Ты оскорбляешь Богиню этой низкой клеветой! – дрожащим голосом ответила Дер Грейне. Она побледнела, во всем ее стройном гибком теле ощущался тревожный трепет. Несмотря на выдержку и мудрость, ей было всего семнадцать лет, и она с трудом сохраняла самообладание перед лицом таких тяжких обвинений. – Ты думаешь, что и во мне пылает такая же неутолимая жажда власти, как в тебе самой, и ты думаешь, что я могла ради власти пойти на такую низость, такое вероломство… Разве я не рождена на Туале? Как я могу желать такого зла его священным равнинам?

– Этого не будет! – с красными пятнами на щеках отвечала Эрхина, глядя на сестру с гневной ненавистью. – Ничего у тебя не выйдет! Я верну мой камень! Я вызову духов моря и потребую у них мой камень назад! А ты… ты… Не радуйся, что теперь ты стала сильнее меня!

С этими словами Эрхина вдруг быстрым и сильным движением сорвала «слезу Луны», висевшую в середине золотого ожерелья Дер Грейне. Та ахнула от неожиданности и онемела, пораженная такой грубой враждебностью, а Эрхина бросилась назад к Аблах-Брегу почти бегом, крепко зажав в кулаке свою добычу, которая, увы, никак не могла заменить ей потерянное.

Единственный красный башмачок, не завязанный, мешал ей и заставлял спотыкаться. Остановившись, она сорвала его с ноги и бросила. Народ кинулся было за башмачком – даже старый ремешок, который носил кто-то из знатных и мудрых людей, обладает способностью приносить силу и удачу, – но, добежав, люди остановились, и никто не смел поднять мокрый и извалянный в песке башмачок. Быстрым шагом уходящая фрия Эрхина, чье красное платье еще виднелось у зеленого подножия Холма Яблонь, сейчас не могла наделить силой и удачей. Напротив, чуткие туалы улавливали волны гнева, обиды и боли бессилия, исходящие от нее.

Эрхина жаждала немедленно приняться за дело, и действительно следовало торопиться. Прошла уже первая ночь полнолуния, вторую приходилось пропустить, оставалась только одна. На другое утро Бресайнех и Торхильд принесли на вершину кургана, в котором была погребена Эрхина Старшая, девять бронзовых светильников, отлитых в виде «головы Брана», и расставили их по кругу.

Вечернего пира в Доме Четырех Копий не было, гостей не созывали, но с приближением темноты двери не заперли, ворота всех семи валов оставались открыты, и от беспокойства никто не мог спать.

Незадолго до полуночи фрия Эрхина покинула дом и направилась вниз по Холму Яблонь. Бресайнех и Торхильд сопровождали ее. Все три оделись в черное, Бресайнех несла бронзовый котелок, Торхильд – кувшин с маслом. В руках у самой фрии был мешочек.

Спустившись к морю, две жрицы оставили свою ношу у подножия кургана, и Эрхина нетерпеливым движением руки отослала их прочь. Они ушли в рощу и сели там на опушке.

Эрхина одна перенесла все принесенное на вершину кургана, вошла в круг из «голов Брана», налила масло в светильники и зажгла их. Девять бронзовых лиц огненными глазами смотрели по всем сторонам света, создавая сплошное кольцо волшебной защиты. В бронзовом котелке она тоже разожгла огонь и бросила на угли священные травы: полынь, дурман и можжевельник. До полуночи Эрхина сидела в середине круга, подбрасывая новые травы. Вдыхая пахучий дым и ожидая, когда дух, привлеченный благовонием, готов будет явиться к ней, она тихо пела Заклинание Кургана:

Темный дом, темная одинокая могила,Спокоен сонПод твоими сводами под ветками тиса,Здесь нет и следа забот,Здесь только глубокое забытье охватывает человека…Здесь нет ничего, не слышно криков живых существ,Разве что эти слабые дуновения ветра,Которые колышут листья,Что-то говорят таинственному кургану,Где захоронены многие…Темный дом, твое время не знаетСпешки и страстей наших дней.Это каменное сердцеНикогда не трепетало от любви, никогда не пылалоненавистью.Не остается ничего,И лишь мертвый в этой сырой могилеВидит сны о чем-то таком,Чего он никогда не расскажет…[8]

Вот наступила полночь, Богиня-Луна подала знак. Эрхина горстью бросила на угли остаток трав и заговорила:

– Здесь, на могиле Эрхины, дочери Гуннвейг, дочери Ойбельринд, дочери Лабары, дочери Спейрборг… – она перечисляла семь поколений своих предков и предшественниц. – Я зову тебя прийти ко мне, фрия Эрхина, Лик Богини, Дочь Луны!

Глядя в дым, она произнесла призывание девять раз, потом закрыла глаза и стала ждать. Вот что-то толкнуло ее, пришедший дух коснулся души. Эрхина подняла веки: перед ней в дыму священных трав стоял, слегка колеблясь, туманный образ. Возле нее снова была та, что воспитала ее – та же самая и притом другая, измененная иномирным бытием. Теперь Эрхина Старшая полностью освободилась от всех человеческих слабостей и страстей, приобрела тот покой, который напрасно пыталась подарить своей внучке.