Красное Село. Страницы истории - Вячеслав Пежемский

Пиратский К. К. Первая пехотная дивизия

Лагеря постепенно обрастали инфраструктурой, изначально походной. Полевые лазареты, бани, пруды, склады продуктов («магазины»), винные склады появились лишь в 1830-е гг.

Регулярными лагеря стали с 1823 г. В 1824 г. выведен для маневров весь Гвардейский корпус, 1-я кирасирская дивизия и 1-я гренадерская кавалерийская бригада.

Чтобы понять топографию будущего лагеря, стоит обратиться к размещению частей в тот год: гвардейская пехота и пешая артиллерия размещалась в лагерях, а кавалерия и конная артиллерия, а также 1-я артиллерийская бригада – «на квартирах» в окрестных деревнях. Гвардейская пехотная дивизия разместилась: 1-я бригада – вправо от Царскосельской дороги, на высотах около речки Дудергофки, 2-я бригада (Измайловский и Егерский пехотный полк со 2-й батарейной ротой) – впереди за озером в виде авангарда. Именно по размещению частей за Дудергофским озером, прикрывавшем основной лагерь с запада – юго-запада, часть и получила название «Авангардного лагеря». Оба лагеря были размещены с учетом быстрого построения в колонны для атаки. Расположенный уступом Авангардный лагерь на своем левом фланге имел лейб-гвардии саперный и учебный саперный батальоны, две роты гвардейских подпрапорщиков и кондукторскую.

К концу 1820-х гг. окончательно сложилась планировка Красносельского гвардейского лагеря: Большой лагерь (лагерь боевого корпуса) – вдоль Дудергофки, по обе стороны Царскосельской дороги, Авангардный лагерь – на западном берегу Дудергофского (первого) озера и особый Укрепленный лагерь – на левом фланге Авангардного, над оврагом. В Большом лагере стояли первые три бригады гвардейской пехоты, военно-учебные заведения, в Авангардном – 4-я гвардейская пехотная бригада (Егерский и Финляндский полки), а в Укрепленном – инженерные войска и учебная артиллерийская бригада. Царская ставка размещалась в Большом лагере, за расположением Дворянского полка, а палатка командующего корпусом – на правом фланге Преображенского полка. Были оборудованы учебное артиллерийское поле и стрельбище. Впоследствии они неоднократно меняли конфигурацию в связи с увеличением дальности стрельбы новых видов оружия. В 1832 г. был выкуплен участок земли под лагерь гвардейской кавалерийской дивизии. Он находился севернее, затем там устроили ипподром и проводились скачки. Между кавалерийским и Авангардным с 1830-х гг. стал располагаться лагерь Собственного Его Высочества Конвоя (иногда его называли Черкесским, хотя в составе конвоя были далеко не только горцы). Артиллерийское поле расположили у деревни Рас-кино, к юго-западу от Красного Села, за «Военным полем». В том же районе располагалась лаборатория и пороховой склад.

Работы в Красносельском лагере. Гравюра. XIX в.

М. И. Пыляев оставил следующее описание гвардейских лагерей в ранний период их существования: «Лагерь под Красным Селом в старину представлял собой довольно красивую картину: кавалерия обыкновенно располагалась в деревне, а пехота в палатках, покрывающих все видимое пространство. Солдатские палатки расставлялись по одной линии в три ряда одна за другой; за ними, отступая немного, следовали офицерские палатки, потом с таким же уступом – штаб-офицерские, далее полкового командира, которая всегда посередине полка. Палатки бригадных командиров – в середине бригады, за ними палатка дивизионного генерала. За палаткою полкового командира ставили палатки для его адъютанта и поодаль для канцелярии и музыкантов. Все это придавало Красному Селу какой-то необыкновенный вид и привлекало массу посетителей из города».

В 1830 и 1831 гг. гвардейские лагеря не проводились: часть войск участвовала в подавлении Польского восстания, а часть оставалась в городе в связи с холерной эпидемией, спровоцировавшей беспорядки. В 1832 г. сборы возобновились. Нужно отметить, что 1840-е гг. считаются временем расцвета Красносельских лагерей. Постоянное внимание Николая I способствовало привлечению большего количества частей. В эти годы численность лагерей достигает 40–70 тысяч человек каждое лето.

Собственно, в самом начале своей истории лагеря были действительно похожи на пребывание войсковых частей в походе: лагерь был палаточным в первые годы существования. До нас дошел важный источник по ранней истории лагерей – воспоминания Н. К. Имеретинского, в 1848 г. закончившего пажеский корпус и произведенного в поручики Преображенского полка. Впоследствии он служил в Генеральном штабе, был пожалован в Свиту Его Величества, и оставил нам яркие воспоминания «Записки старого преображенца». В них описывается лагерь в первые годы своего существования (николаевское время):

«В ту пору вокруг не было нигде буквально ни кустика, ни деревца… Каждый полк располагался в одну линию, каждый батальон – в колонне к атаке. Кроме больших интервалов между полками, батальонами и полубатальонами, проходили, между рядами палаток, маленькие улички в три шага шириною. За солдатскими разбивались офицерские палатки, а за ними денщичьи. Далее в середине полка стояла ставка полкового командира, то есть просто три офицерских палатки, соединенные между собою. Но ни полковой командир, ни штаб-офицеры, ни ротные командиры не жили в палатках, а помещались в маленьких деревянных домиках, так называемых бараках… Официально они предназначены были на офицерские кухни, но практике же обратились в жилье, а кухни выстроены были во второй линии самими офицерами негласно… За бараками располагались солдатские столовые, то есть просто ряды дерновых скамеек, под открытым небом, далее размещались фуражный двор, лазарет и прочь… Младшие офицеры жили в палатках… Офицерская палатка отличалась от солдатской только тем, что кроме парусинового верха наружной палатки внутри натягивался еще грубый синий тик. Офицеры начинали с того, что покупали доски, сколачивали из них пол, и этим многие ограничивались. Некоторые офицеры вместо казенного синего тика натягивали на деревянных рамах собственный роскошный тик, так, что палатка получала вид комнаты… Офицерское жилье в палатках было плохое. В солнечную погоду – нестерпимый жар, в холодное время – стужа, пронизывающая до костей, а в сырую погоду – насморки, флюсы и прочие последствия непогоды. Дождливое время было нашей наигоршею бедою, потому что приходилось спать в сыром белье и подвергаться день и ночь снизу – испарениям, а сверху невольным душам».

Несколько строк посвящает Н. К. Имеретинский быту солдат в лагере: «Я всегда завидовал солдатской практичности. У них была одна только парусина, но они натягивали ее так туго, что дождь, если и проникал внутрь, то разве в виде мельчайшей водной пыли. Двенадцать человек преловко местились в одиночной, парусинной палатке. Кругом были нары, и на каждой боковой стороне укладывались по четыре человека, ногами в середину. На задней стороне только двое – из унтер-офицеров и ефрейторов, и по обе стороны двери тоже двое. Подкладывали они под себя тюфячок или просто солому, одеялом служила шинель, а сундучок под нарами заключал весь гардероб. Словом, об удобствах не думали, а жили по Суворовскому правилу: „Солдатский туалет таков: как встал, так и готов!“».

Воспоминания Н. К. Имеретинского – источник, который позволяет нам изучить быт, солдатские занятия в раннюю пору существования Красносельских лагерей. Обстановка в эти годы в армии и гвардии была очень непростой. Пройдя жесткую школу армейского воспитания, все три сына императора Павла считали максимальную слаженность, выучку и муштровку солдат важнейшим элементом армейской службы. Три брата – это императоры Александр Павлович, Николай Павлович и великий князь Михаил Павлович, бывший с 1819 г. командующий Гвардейским корпусом.

«Государь Император, Высочайшим приказом, в 22-й день сего июля отданным, соизволил назначить меня командиром 1-й бригады 1-й гвардейской пехотной дивизии. Вступая в командование сею бригадою, я тем более считаю себя счастливым, что полки, оную составляющие, прославили себя мужеством в бранях и отличнейшим во всех частях устройством, утверждающим меня в надежде, что сохранением совершенного порядка и того блестящего состояния, коим всегда отличались, сделают меня достойным милостей Монарха, столь лестное начальство мне вверившего. Генерал-фельдцейхмейстер, бригадный командир Михаил».

Николаевское время часто представляют особым, строгим, если не сказать больше – «палочным» периодом в истории российской армии. В таких утверждениях немало правды. Действительно, палочная дисциплина и маниакальное стремление императора Николая I к порядку проявились еще до восхождения на трон, и уже тогда великий князь не был любим в гвардии именно за жестокость и излишнюю муштру. Впрочем, что говорить, еще с павловских времен армия была сориентирована на жесткую дисциплину и на отношение к солдату, как к заводной игрушке. Несмотря на популярность идей Суворова, стержнем ее, по сути, оставалась прусская концепция второй половины XVIII в. Устаревший характер доктрины, отсталость вооружения и военной тактики ярко проявились в годы Крымской войны. Итогом стали военные реформы Александра II и гуманизация отношений в армии.