Темные празднества - Стейси Томас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Судебный процесс – это великое развлечение, – задумчиво протягивает Уилл, внимание которого снова приковано к пейзажу. – Комедия, которой люди наслаждаются лишь потому, что смеются пока не над ними. Жизнь – это колесо. И леди Кэтрин будет не последней, кого оно раздавит.
– Но вас-то оно пощадило. – Мои слова словно и не задевают Уилла, но он начинает ощупывать руками очертания талисмана против ведьм, спрятанного в складках одежды.
Персиваль жестом приглашает меня внутрь.
– Суд нельзя остановить. Если я это сделаю, то рискую потерять собственность и свободу.
Я открываю рот, но не могу произнести ни звука. Я сделал все что мог для леди и почившего лорда Тевершема. Слабый протест, но предпринять что-то еще было бы для меня смерти подобно. Потом я вспоминаю то, что он сказал вчера, и набираюсь смелости для последнего обращения:
– Если вы пойдете наперекор своему здравому смыслу, то просто потеряете себя. Вы ведь утратили к этому вкус.
Он поворачивается ко мне спиной, глядя на кладбище замка.
– Мой аппетит пока не настолько удовлетворен, чтобы я не был в состоянии съесть еще одно блюдо.
Я бы поверил в эти сладкие речи, если бы не заметил, с какой силой он вцепился в перила.
При моем возвращении в зале суда повисает тишина. Люди учуяли запах добычи, и мою шею покрывают мурашки от смеси их возбуждения, нервозности и гнева, вызванного тем, что мы их покинули. Наиболее шумные из присутствующих начинают скрежетать зубами от злобы, и я сажусь на свое место прежде, чем меня освистают. Я ощущаю на себе взгляд Альтамии, но продолжаю смотреть вперед.
– Мы придерживаемся лондонского времени? – спрашивает обвинитель мистер Хим, положив руки на стол, и наклоняется ко мне. Темные глаза и шелковый наряд, рядом с которым меркнут церемониальные черные мантии судей, делают его словно сошедшим с портрета Ван Дейка. – Я ослышался, когда Его Честь сказал о «небольшом перерыве»?
Хим поспешил обвинить леди Кэтрин по приказанию ее свекрови. Он должен был расследовать это дело во всех подробностях, а не гнаться за легкой славой. Рвение обвинителя вызывает у меня желание его ударить, но толпа людей, поднимающаяся, словно быстрый прилив, когда в зал заходит Уилл, приходит ему на помощь.
Перебирая бумаги, Хим возвращается в свои владения, а я медленно поднимаюсь, чтобы зачитать обвинения. В животе у меня крутит, а во рту пересохло, как будто на язык надета ведьмина уздечка. Я начинаю складывать слова во фразы:
– Леди Кэтрин Тевершем обвиняется в убийстве своего свекра, покойного лорда Джеймса Тевершема, с помощью колдовства и в использовании аналогичных средств, чтобы принудить супруга, лорда Гилберта Тевершема, взять ее в жены.
Уилл жестом просит меня не садиться.
– Мистер Пирс. Пожалуйста, уточните для наших присяжных, что такое «колдовство».
Этот нехитрый вопрос вызывает на трибунах взрыв хохота.
Застигнутый врасплох своим внезапным участием в процессе, я делаю паузу, но быстро прихожу в себя:
– Согласно Закону о Колдовстве от 1604 года призыв злых духов или общение с фамильярами считаются преступлением, наказуемым смертью.
– Благодарю вас. – Уилл оборачивается к присяжным. – Преступно прибегать к сверхъестественным средствам для нанесения вреда другим, – повторяет он, и его слова разносятся по залу суда. Зрители замолкают и наклоняются в его сторону, словно связанные невидимой нитью.
– Мистер Пирс, – снова обращается ко мне Уилл. – А любовь – это преступление?
Леди Тевершем с тревогой смотрит на мистера Эдмундса, он же глядит на нее, испытывая все большее замешательство.
У меня на губах появляется улыбка.
– Нет, не преступление, Ваша Честь. И за нее нельзя приговаривать к виселице.
– Любовь – не преступление. А вот убийство им является. Я призываю всех помнить о доказательствах и не поддаваться воздействию сплетен или чрезмерному давлению. – Уилл по очереди смотрит на присяжных, на леди Тевершем и ее сына.
Не все рады этой попытке Уилла переписать программку. В конце концов, они пришли сюда, чтобы лицезреть трагедию. Озадаченное перешептывание на трибунах прерывается, когда мистер Хим щелкает пальцами, подзывая мистера Джаррета, мелкого констебля, к скамье свидетелей.
– Мистер Джаррет, пожалуйста, расскажите суду, что вы видели в августе прошлого года, – просит мистер Хим.
Белый кружевной воротничок, который надел мистер Джаррет, – единственный яркий акцент на его коричневом пуританском наряде. Во время своего выступления он то и дело теребит его, словно носовой платок.
– В августе прошлого года, – говорит Джаррет присяжным, – я видел леди Кэтрин на поляне недалеко от поместья Тевершемов. Она разговаривала со своим фамильяром. Это была белая кошка с красноватыми глазами. Два дня спустя меня вызвали в поместье Тевершемов после того, как Его Светлость был найден мертвым у себя в спальне. Я наблюдал за фамильяром леди Кэтрин через окно.
Благодаря постоянным повторениям его речь звучит довольно гладко, а показания достаточно правдоподобны, чтобы вызвать удовлетворенное бормотание среди присутствующих.
Довольный услышанным, Мистер Хим неторопливо возвращается к своему месту, готовый опросить других свидетелей.
Уилл не дает мистеру Джаррету уйти, подняв руку.
– В какое время это произошло?
– Лорд Тевершем, покойный лорд Тевершем, – поправляет себя мистер Джаррет, виновато глядя в сторону леди Тевершем, – умер ближе к вечеру.
– Я имел в виду – в какое время вы наблюдали, как леди Кэтрин беседует со своим фамильяром, – уточняет Уилл.
Мистер Джаррет замолкает, а затем, запинаясь, дает ответ:
– Около полудня.
Уилл задерживает его на трибуне, задав еще один вопрос:
– Кем вы работаете? – Он давит на свидетеля.
– Ваша Честь, я не совсем понимаю, какое отношение имеет… – Вопрос Хима теряется в гулком стуке молотка Уилла.
– Я управляю лавкой, – отвечает Джаррет.
– А ваша работа младшим констеблем не оплачивается?
– Нет, Ваша Честь.
– Полагаю, вы весьма прилежно выполняете свои обязанности, раз оставили магазин в самые загруженные часы.
Нельзя назвать эту ловушку хитроумной, но он охотно в нее попадает. В отличие от остальных зрителей я не удивлен этой его ошибке. Леди Кэтрин для него – не более чем объект, которым можно пожертвовать ради собственного блага.
С женщиной легко поступить подобным образом, что подтверждает напряженное выражение на лице Альтамии.
Джаррет пытается увильнуть.
– Ну…
– Хорошенько подумайте прежде, чем дать ответ, – строго советует Уилл.
Джаррет тянет время, промокая капельки пота на брови уголком воротничка.
– Я… Меня… Меня там не было, но я точно знаю из достоверного источника, что эта женщина – ведьма!
– Что за источник?
Джаррет бросает полный тревоги
