Смерть за стеклом - Бен Элтон

День тридцать четвертый. 4.15 пополудни

– Зрители действительно считали Воггла отвратительным типом, – заметил Боб Фогарти, выуживая из пластмассовой кружки полурастаявший кусочек шоколада. – Но именно поэтому он им и нравился. А после одиннадцатого эпизода превратился в национального героя. Это было лживо и нечестно. Я пожаловался Джеральдине, но эта сука заявила, что такова наша работа и у мудаков, вроде меня, нет права на принципы.

Триша снова явилась в аппаратную, пытаясь связать воедино то, что видели зрители, и то, что происходило на самом деле. Ей казалось, что именно в подтасовках кроется разгадка преступления.

В конце концов, все наблюдали, как произошло убийство.

Фогарти шумно посасывал шоколадку, и Триша смотрела на его губы со все возрастающим отвращением.

– Эта паскуда прекрасно знала, что с самого начала хитроумно уводила симпатии зрителей от основной группы к Вогглу.

– Таким образом, когда произошло нападение, Джеральдина заставила вас максимально драматизировать эпизод?

– Именно. И если вы помните, вся страна сбесилась. Я заявил, что мы даем Вогглу слишком много форы и очерняем девять, в сущности, неплохих ребят, то есть ставим все на одну лошадь, а это, по моему скромному разумению, не есть хорошее телешоу. Джеральдина, конечно, все понимала, но устоять перед материалом не могла. Ребята выглядели настоящими подонками. Ужасно! Прямо сцена из «Повелителя мух».[21]

День одиннадцатый. 1.45 пополудни

«Арестанты» по одному заходили в исповедальню и называли кандидатов на вылет. Воггл голосовал последним.

– Что он там застрял? – занервничал через пару минут Джаз.

– Надеюсь, не умер и не сгнил, – отозвался Дэвид.

– А чего ему умирать? Он гниет заживо, – заметил Газза.

– Выходит, мы его выручим, – заключил Джаз. – Спасем от самого себя. – Грязь была для Джаза самой страшной бедой на свете.

Когда Воггл появился из исповедальни, ребята лежали, но были наготове.

– Привет, гуманоиды! – крикнул он, выходя в сад. – Приятного солнцестояния!

На него набросились молча. Хэмиш и Джаз повалили Воггла на землю. А Гарри и Дэвид стащили с него древние армейские брюки.

– Вы что, озверели? – завопил он, но ребята были слишком увлечены и не ответили.

Воггл начал брыкаться, отбиваясь на удивление белыми костлявыми ногами. Под брюками у него оказались трусы компании «Лайл энд Скотт» с дырой впереди, в которой мелькнуло яйцо. И пока он бился с нападавшими, в прореху вывалились оба яйца. Однако Воггл отнюдь не выглядел смешным. Он выглядел жалким и обиженным.

– Не надо! Не надо! – кричал он, но ребята не унимались.

Они допили в доме последний сидр и почувствовали себя вершителями правого суда. Дело следовало довести до конца. Воггл сам напросился. Трясешь на людей блох – получай!

– Снимайте с него трусы! – приказывал Джаз. – В них тоже зараза!

– Я к ним не прикоснусь! – заявил Гарри.

– И я тоже! – поддержал его Хэмиш.

– Черт! – Джаз на секунду выпустил Воггла, бросился на кухню и схватил перчатки, в которых обычно потрошили птицу. Но пока он бегал, Воггл умудрился перевернуться, и, когда с него стащили трусы, камере открылась белая тощая задница.

Потом с него грубо стянули рубашку, оборвав пуговицы, и, наконец, грязную майку, так что Воггл остался абсолютно нагим. Бледное орущее, отбивающееся, худосочное существо с копной сальных волос и растрепанной бородой.

– Нападение! Вы меня оскверняете! Прочь! – кричал он.

– А на меня нападают твои блохи! – ответил за всех Хэмиш. – Я свои долбаные подмышки до крови расчесал.

В глубине двора находился мангал, и, готовясь к драке, ребята разожгли в нем огонь. Джаз швырнул туда тряпки и сандалии Воггла. Послышался странный шипящий звук.

– Не фига себе! Это же блохи лопаются!

– Не лопаются, а стонут от боли! – закричал Воггл.

– А теперь давайте обреем его наголо! У него небось еще и вши! – предложил Дэвид.

– Нет! – твердо возразил Джаз. – Котелок уродовать не будем, хоть это и котелок Воггла.

– Фашисты! – взвизгнул Воггл, но в следующую секунду закашлялся – Гарри и Хэмиш обильно посыпали его антиблошиным порошком. Всех окутало густое белое облако, а когда оно рассеялось, Воггл предстал перед зрителями белым, как привидение, с макушки до пят. Даже волосы и борода побелели, будто покрылись инеем.

Воггл лежал голый и несчастный посреди лужайки. Каратели убежали. Он быстро повернулся к одной из садовых камер, и в этот миг белую маску лица прорезали дорожки слез.

День тридцать четвертый. 5.00 пополудни

– Джеральдина настояла, чтобы этим кадром я завершил эпизод, – объяснил Фогарти Трише. – Поэтому ничего остального мы не показывали. – Он нажал несколько кнопок на режиссерском пульте, и на экранах появилась картинка, запечатленная камерами внутри дома сразу после нападения на Воггла.

«Арестанты» расстроились. Никто не улюлюкал и не хлопал в ладоши. Все переживали. Дервла успела заварить чай на травах, и Воггл молча принял чашку из ее рук. А Келли соорудила утешительную лепешку с соевым сыром и патокой. Настроение было подавленным, хотя все понимали, что мужчины боролись не с человеком, а с социальным явлением, которое угрожало всеобщему благополучию.

Фогарти отлучился в маленькую кухоньку, чтобы взять из холодильника очередную плитку шоколада. Триша была озадачена: зачем охлаждать шоколад перед тем, как растапливать его в горячем кофе?

– Отвратительно, да? – заметил, вернувшись, Боб. – Они убеждены, что публика станет рукоплескать их способности контролировать ситуацию.

«Арестанты» на экранах всеми силами пытались себя оправдать.

– Можно было бастовать и требовать убрать его отсюда, – заметил Хэмиш. – Но как бы мы выглядели? Сосунками, которые не способны решить собственные проблемы.

– Вот именно, – поддакнула Лейла. – Самое главное – доказать, что мы умеем действовать сообща. А если после первой же неприятности кинемся за помощью к «Любопытному Тому» – верный провал.

Фогарти сокрушенно покачал головой.

– Невероятно! Лейла – неглупая девушка. Неужели она верит басням о том, что шоу «Под домашним арестом» – в чистом виде эксперимент социальной инженерии? Господи! Это всего лишь телепрограмма. И ее единственная цель – привлечь рекламодателя!

– И сия цель, насколько я понимаю, достигнута?

– О да! С возобновлением «Любопытного Тома» наш рейтинг пошел вверх. А теперь посмотрите сюда. – Фогарти показал на экраны. – Это мы тоже не транслировали.

Воггл, понурившись, плелся к дому. Он молча оттолкнул лепешку Келли и отверг одежду и воду.

Лейла хотела почитать ему стихи.

– Или давай возьмемся за руки и поскулим вместе?

Он даже не взглянул на нее. Завернулся в одеяло и удалился в свой угол.

– Сейчас начнется, – предупредил Фогарти. – Исповедь Дервлы.

И действительно: девушка проскользнула в исповедальню.

– Я, конечно, понимаю настроение ребят, – сказала она. – Мы все нервничаем. Я переживаю за Воггла. Надо было обойтись с ним как-то иначе. И хочу признаться, я думаю, что у этого парня душа что надо.

Фогарти остановил пленку.

– Так вот: я считал тогда и считаю сейчас, что эта Дервла – милейшая девушка и действительно сочувствует Вогглу. А теперь хотите знать, что надумала наша циничная Джеральдина?

– Что?

– Решила, будто Дервла вычислила, что Воггл популярен у зрителей, и стала поддерживать его, чтобы заработать очки.

– Для этого надо быть чрезвычайно проницательной.

– И чрезвычайно расчетливой, а она, мне кажется, не такая.

– Тем не менее она единственная не проголосовала против Воггла.

– Вы хуже Джеральдины. Она сказала то же самое. Сказала, что, если бы не была уверена в надежности изоляции, то решила бы, что Дервлу кто-то снабжает информацией.

– А такое возможно?

– Конечно нет. Если бы кто-то пошел на обман, я бы об этом знал. Я вижу все.

– Однако если у Дервлы появился канал связи с внешним миром, а кто-то из «арестантов» об этом узнал… – Триша пристально посмотрела в темно-зеленые глаза ирландки, стараясь прочитать в них, о чем думала Дервла в исповедальне. До того, как все изменила смерть.

День тридцать четвертый. 8.00 вечера

Триша вернулась в участок, так и не перекусив. Она целый час созерцала, как Фогарти сосал шоколадку, и это зрелище отбило у нее всякий аппетит. Теперь она пожалела, что не поела, ибо сразу поняла: предстоит очередная бессонная ночь.

– Давайте разберемся с Вогглом, – предложил Колридж. – Сомневаюсь, что у меня хватит сил возвратиться к нему завтра. Что произошло после антиблошиного нападения?

– Зрители разозлились, сэр, – ответил сержант Хупер. – Вскоре после трансляции одиннадцатого эпизода у дома собралась толпа и принялась требовать, чтобы Гарри, Хэмиша, Дэвида и Джаза арестовали за насилие над личностью. Джеральдине пришлось включить в помещении музыку, чтобы заглушить крики.