Алкоголик в семье, или Преодоление созависимости - Мелоди Битти

Несколькими годами позже она сказала: «У меня было такое чувство, что я вынуждена это сделать. Я должна была взять ситуацию под контроль — МОЙ КОНТРОЛЬ».

Мой вопрос таков: кто кого контролирует?

Мария выучила тот урок, что она не контролирует своего мужа и его пьянство абсолютно. Он и его алкоголизм контролируют ее.

Этот вопрос стал для меня более ясным однажды вечером, на заседании семейной группы в лечебном центре. (Многие из моих клиентов — мудрые люди, мудрее меня. Я многому научилась, слушая их.) На группе жена алкоголика открыто говорила со своим мужем — мужчиной, который пил многие годы за время их супружества, многие годы был безработным, часть лет провел в тюрьме.

«Ты обвиняешь меня в попытках контролировать тебя, и я думаю, что так и было, — говорила она. — Я ходила по барам с тобой, чтобы ты не пил так много. Я позволяла тебе приходить домой, когда ты оскорблял меня, и позволяла тебе пить дома, чтобы ты не пил где-либо еще и не разбился. Я отмеряла тебе дозу алкоголя, пила с тобой (а я ненавидела пьянство), прятала бутылки, тащила тебя в группу Анонимных Алкоголиков. Но правда заключается в том, сказала она, что ты контролировал меня все это время. Все те письма из тюрьмы говорили мне то, что я хотела слышать. Все те обещания, все те слова И каждый раз, когда я готова была покинуть тебя — уйти ради всего лучшего — ты делаешь или говоришь как раз то, что удерживает меня от этого решительного шага. Ты знаешь в точности то, что я хочу слышать, и именно это ты говоришь мне. Но ты никогда не меняешься. И ты никогда и не намеревался измениться. Ты просто хочешь контролировать меня».

Он улыбнулся своей полуулыбкой и кивнул, когда она это сказала. «Да, — сказал он, — я пытался контролировать тебя. И я преуспел в этом деле очень даже хорошо».

Когда мы пытаемся контролировать людей и те ситуации, которые относятся к области «не наше дело», мы сами становимся контролируемыми. Мы уступаем нашу способность думать, чувствовать и действовать в своих лучших интересах. Часто мы становимся контролируемыми не только людьми, но и такими болезнями, как алкоголизм, нарушение питания (пере- или недоедание) и компульсивные, т.е. почти насильственные, игры. Алкоголизм и другие деструктивные нарушения — это мощные силы. Никогда не забывайте, что алкоголики и лица с другими подобными нарушениями очень хорошо умеют контролировать других. Они мастера в этом деле. Мы встретили равного напарника, когда мы пытаемся контролировать их или их болезнь. Мы проигрываем сражение. Мы проигрываем войны. Мы теряем себя — наши жизни.

Возьмем взаймы пикантную новость у Ал-Анона: не вы явились причиной этого; не вам контролировать это; не вам излечить это.

Итак, довольно попыток! Мы становимся крайне фрустрированными, когда пытаемся делать невозможное. И мы обычно мешаем возможному случиться. Я думаю, что если я сильно зажимаю человека или явление или если я всеми силами направляю мою волю на определенную ситуацию, то тем самым моя Высшая Сила лишается возможности сделать что-либо конструктивное в отношении той ситуации, того человека или меня. Мое контролирование блокирует волю Бога. Оно блокирует способность других людей к духовному росту. Оно не позволяет событиям случиться естественным путем. Оно же не позволяет мне радоваться людям или событиям.

Контроль — это иллюзия. Это не работает. Мы не можем контролировать алкоголизм. Мы не можем контролировать компульсивные формы поведения кого бы то ни было — переедание, сексоголизм, азартные игры — или любые другие формы проявлений этого ряда. Мы не можем (это даже не наше дело, чтобы и пытаться) контролировать чьи-либо эмоции, мышление или выборы. Мы не можем контролировать исход событий. Мы не можем контролировать жизнь. Некоторые из нас могут только себя контролировать.

Люди в конце концов делают то, что они хотят делать. Они чувствуют себя так, как они хотят себя чувствовать (или как они себя чувствуют); они думают о том, о чем они хотят думать; они делают те вещи, какие, по их мысли, необходимо делать; они могут измениться только тогда, когда они готовы измениться. И не имеет значения то, что они не правы, а мы — правы. И не имеет значения, если при этом они причиняют себе боль. Не имеет значения, что мы могли бы помочь им, если бы только они нас послушали или сотрудничали бы с нами. Это не имеет значения, не имеет значения, не имеет значения, не имеет значения. Мы не можем изменить людей. Любые попытки контролировать их есть иллюзия, заблуждение. Люди будут либо сопротивляться нашим усилиям, либо удвоят свои усилия, чтобы доказать нам, что мы не можем их контролировать. Они могут временно приспособиться к нашим требованиям, но в тот момент, когда мы повернемся к ним спиной, они вернутся в свое естественное состояние. Более того, люди накажут нас за то, что мы принудили их сделать что-то такое, чего они не хотели делать, или за то, что мы принудили их быть кем-то, кем они не хотели быть. Никакое количество контроля не даст в результате устойчивого и желаемого изменения в другом человеке. Мы можем иногда делать такие вещи, которые повышают вероятность того, что люди захотят измениться, но мы не можем гарантировать или контролировать это.

И это правда. Это очень плохо. Иногда это трудно принять, особенно если кто-то, кого вы любите, причиняет боль себе и вам. Но таково положение вещей. Единственный человек, которого вы можете изменить сейчас или когда-либо, это вы сами. Единственный человек, контролировать которого есть ваше дело, это вы сами.

Отстранитесь. Уступите. Иногда, когда мы поступаем именно так, то результат, которого мы долго ждали и на который надеялись, появляется быстро, почти чудесным образом. Иногда этого не происходит. Из-за этого вам не следует переставать заботиться или любить. Вам не следует терпеть жестокое обращение. Вам не следует отклонять конструктивные, разрешающие проблемы методы, такие, как профессиональная интервенция. Принимайте любые решения, какие вам необходимо принять, чтобы заботиться о себе, но не позволяйте им контролировать других людей. Начните заботиться о себе!

«Но это так важно для меня! — протестуют многие люди. — Я не могу отстраниться».

Если это важно для вас, то я полагаю, что это более чем достаточная причина, чтобы отстраниться.

Я слышала одну мудрость об отстранении из уст младенцев — моих младенцев. Иногда мой младший сын, Шейн, слишком крепко сжимает меня и делает это слишком долго, когда я его обнимаю. Он начинает опрокидывать меня. Я теряю равновесие, становлюсь нетерпеливой с ним и пытаюсь прекратить его объятие. Я начинаю сопротивляться ему. Возможно, именно это позволяет мне держаться близко к нему чуточку дольше. Может быть, это форма контроля надо мной. Я не знаю. Однажды вечером, когда он это делал, за нами наблюдала моя дочь до тех пор, пока она не сделалась раздосадованной и нетерпеливой.

«Шейн, — сказала она, — приходит время, когда надо отпустить».

Для каждого из нас приходит такое время, когда надо отпустить. Вы узнаете, когда это время пришла Когда вы сделали все, что вы могли сделать, тогда пришло время отстраниться. Занимайтесь своими чувствами. Посмотрите в лицо своим страхам потерять контроль. Приобретите контроль над собой и над своими ответственностями. Освободите других, пусть они станут теми, кто они есть. Поступая так, вы освободите себя.

Задание

1. Есть ли в вашей жизни событие или человек, которых вы хотите контролировать? Почему? Напишите несколько абзацев об этом.

2. Каким образом (умственно, физически, эмоционально и т.д.) вы контролируетесь чем-то или кем-то из тех явлений или людей, какие вы пытались взять под свой контроль?

3. Что случится (с вами или с другим человеком), если вы отстранитесь от этой ситуации или человека? Случится ли, возможно, то же самое в любом случае, несмотря на ваши контролирующие жесты? Что вы выигрываете, пытаясь контролировать ситуацию? Что выигрывает другой человек от ваших попыток контролировать? Насколько влияют на исход событий ваши попытки контролировать?

8. Довольно быть жертвой

Мы так тщательно смотрим за тем,

чтобы никому не было больно.

Никому, кроме нас самих.

Член Ал-Анона

Примерно через год от начала моего выздоровления от созависимости я осознала, что я все еще делаю нечто такое (причем повторяю это снова и снова), что причиняет мне душевную боль. Я чувствовала, что этот образ действий был как-то связан с тем, что многие мои взаимоотношения сопровождались раздражением, озлоблением. Но я не знала, что «это» было такое, что я делала и не могла перестать делать.

В один солнечный день, прогуливаясь по дорожке с моим другом Скоттом, я остановилась, повернулась к нему и спросила: «Скажи, что это за действие, которое созависимые делают и делают и не могут остановиться? Что же в конце концов держит нас в таком состоянии, что мы чувствуем себя так плохо?»