Курьерская служба (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич

Нинель Кирилловна смотрела на меня внимательно, с интересом, широко раскрыв и без того бездонные глаза, затем сказала.

— Вы так ловко смешали свои переживания по поводу отчисления с сюжетами ваших рихнер-игрушек... А что ещё помните?

— Помню, как хотел быть выше этого мира. И всех других миров. Как хотел достичь идеальной красоты — и никак не достигал её. А ещё я помню вас... Уже очень давно. И иногда мне кажется, вы близки к моему идеалу вселенской красоты.

Мне казалось, что в этот момент я явственно чувствовал жжение на коже, как будто от Нинель исходил жанр. Меня это даже слегка напугало: это точно не могло быть самовнушением или эмоциями. Ощущения были примерно те же, что и тогда, при встрече на перекрёстке. Неужели я могу чувствовать других сенсов? Чувствовать наличие у них способностей?

Так или иначе, наступил наиболее идеальный момент беседы — я протянул руку и положил свою ладонь на её хрупкие пальцы, нервно ощуповавшие неровности скамейки.

Глава 8

Прошли долгие две секунды, прежде чем она всё же решилась выдернуть руку, затем встала и медленно направилась к выходу из парка. Я догнал, спросил осторожно:

— Что-то не так? Я вовсе не хотел вас напугать.

— Но вы меня пугаете, — сообщила она чуть более холодно. — Не знала, что в Верх-Исетске так ловко учат комплиментами и искусствам обольщения. Вы уезжали совсем… другим. И я не знаю, нравится мне ли это. Уже поздний час, проводите меня до дому.

Столь быстрое завершение первого тактильного контакта, конечно, немного разочаровывало. С другой стороны, у девушки её устоев по-другому быть и не могло. Поразмыслив, я подумал, что это первое робкое касание и было самоцелью сегодняшней встречи и будет вполне достаточным, чтобы указать на намерения и показать интерес.

Пару минут мы шли молча, на её лице было волнение. Наверное, сложно было бы найти в округе более безопасных кварталов, чем те, по которым мы шли: на въезде в микрорайон я видел блок-посты жандармов, на столбах висели камеры, а в округе не было ни одного лишнего человека. Но проводить её было делом чести, к тому же, сознание моего реципиента подсказала весьма наивную мысль: “вдруг что-то перепадёт”. Нет, с такими девушками на первом недо-свидании ничего не перепадает.

— У меня впереди ещё полтора месяца подготовительных курсов, а затем экзамены, — заговорила она лишь в самом конце пути. — Я собираюсь учиться в Петербурге, в академии при Министерстве иностранных дел.

— На кого?

— Сенситивный психолог-дипломат. Проводившие процедуры измерения сечения специалисты сказали, что, возможно, первым навыком у меня будет телепатия… К тому же, моя способность к языкам…

Мурашки пробежали по спине. Получается, местные могут ещё и читать мысли?

— Je ne veux vraiment pas couper la communication avec vous (франц.: Я бы очень не хотел прервать общение с вами), — сообщил я, всё больше чувствуя себя персонажем произведений XIX века. — Und ich würde dich wirklich gerne zu einem vollen Date einladen. (нем.: И я очень хотел бы пригласить вас на полноценное свидание).

Она остановилась и обернулась. Гамма эмоций на лице была восхитительной.

— Где вы?!... Как вы настолько хорошо выучили французский? Вы же говорили, что едва сдали на “удовлетворительно”? А второй язык…. это какой-то странный диалект баварского? Или прусско-норвежского? Как вы… всё это выучили?!

— У меня ещё много тайн. Кажется, это ваше поместье?

Мы остановились у огромных решётчатых ворот. Мои ворота располагались всего в тридцати метрах через дорогу. Четырёхэтажное здание возвышалось почти прямо за оградой, и взгляд на окно четвёртого этажа, где, по-видимому, располагалась спальня Нинель, пробудил в душе какие-то тёплые воспоминания. Если не сказать больше — влажные.

— Идите, — кивнула Нинель. — Дворецкий уже подходит. Спасибо за встречу.

Я раскрыл руки для объятия.

— Спокойной ночи, Нинель Кирилловна. Надеюсь, моя болтовня не сбила ваш сон.

Она промедлила с минуту, воровато оглянулась. А затем коротко, быстро обняла меня свободной от тяжёлой книги рукой, максимально отвернув лицо, чтобы я ещё ненароком не полез целоваться.

Нет, конечно, я рассматривал этот эпизод общения исключительно как шаг по выполнению побочной задачи. А именно — организации долговременных интимных отношений, благоприятно влияющих на карьеру и выполнение рабочих задач. Но как же чертовски плохо я выспался в ту ночь!

Выбирать не приходилось — утром меня разбудил Фёдор Илларионович, сообщив:

— Карета готова, барин. Велено везти вас в Успенское на собеседование.

Матери я дома не застал. После быстрого завтрака, оставленного на столе кухаркой, и не менее быстрых сборов я отправился в дорогу, захватив по дороге отремонтированный телефон.

К собеседованию я не готовился — бесполезно готовиться в ситуации, когда сознание находится в мире всего пару дней. Но, если говорить в целом, то я думал, что всё окажется гораздо хуже.

Ехали мы меньше получаса, хотя, судя по карте, пришлось проехать не меньше пятидесяти километров. Сначала петляли по тесным улочкам Подольска, затем поднялись по длинной эстакаде на высокий аэродук, при въезде на который пришлось постоять в очереди и заплатить. А после втопили по полупустому идеальному шоссе почти под сотню.

— Опять цену на “Дворянский путь” подняли, — пробормотал Фёдор Илларионович. — Когда-то хотели выпускать по квотам крепостных. Всё заглохло.

Беседу о социальных несправедливостях я поддержать не мог по очевидным причинам. Платное подмосковное автомобильное кольцо только для дворян? Что ж, очень в стиле этого мира. Внизу, в метрах сорока, проносились поля, сады, теплицы, пруды, железнодорожные трассы, аккуратные коттеджные посёлки, соединённые другими трассами, а за лесом виднелись небоскрёбы Белокаменной. Мимо проезжали лишь дорогие машины, автобусы и небольшие фургоны. Мы миновали аэропорт, где я поймал взлёт здоровенного лайнера и весьма крупного двухвинтового вертолёта, поднимавшихся в разные стороны.

Ещё я обратил внимание, как мы проехали над огороженным периметром, ощетинившимся по краям ракетными системами, внутри которого стояли хищного вида вертолёты, прикрытые сетчатой тканью, а также здоровые круглые конструкции, напоминающие тарелки и выкрашенные в защитные цвета. Те самые дисколёты? Надо бы поискать в сети, хотя, подозревал я, информации будет не так много.

Здание местного подмосковного офиса Императорской Курьерской Службы в городке Успенском расположилось очень близко от съезда с платной дороги. Оно представляло собой трёхэтажный особняк середины прошлого века, с затейливыми витражными стёклами, но уже изрядно облезлый и поизносившийся. А рядом, через дорогу, возвышался огромный, в этажей восемь, оптовый склад, каким-то образом относившийся к подразделениям данной службы — я ещё не разобрался на тот момент.

Мы миновали большую парковку с сине-чёрными фирменными фургончиками и въехали через ворота во внутренний двор. У Отдела Особых Поручений, занимавшего целый флигель, был, как это можно догадаться, отдельный вход и огороженная территория. Нас встретила дама. В прошлой жизни я назвал бы её “девушкой”, но поскольку мне теперь было девятнадцать, к этой возрастной категории уже больше подходило “дама”. Лет тридцати пяти, худая, в строгом, но достаточно элегантном костюме. С аристократическим образом не вязались полосатые мелированные волосы и черные бусинки пирсинга в нижней губе и ноздре — пожалуй, я впервые видел такое в этой реальности.

— Эльдар Матвеич? — спросила она неожиданно-низким, прокуренным голосом. — Я, честно говоря, думала, что вы постарше. Ну, идёмте за мной.

— Я вам нужен, Эльдар Матвеич? — осведомился дворецкий.

— Нет, спасибо, можете быть свободны.

— Свободны, ага. Отметьте часы, будьте добры… — несколько несмело намекнул дворецкий, садясь в автомобиль.

На пару секунд отвлёкся в телефон — там вылезло уведомление о фиксации часов работы крепостного, я протыкал пару галок и нажал “сохранить”. После повернулся к девушке, решив сразу расставить все точки над “i”.