Лекции по патрологии I—IV века - Н. И. Сагарда

Чувствительный пробел в наших сведениях относительно древнейшей истории Церкви составляет почти полное отсутствие данных о начале христианства в Александрии до времени около 180 г. Только в это время александрийская церковь действительно вступает в ясный свет истории как знаменитая уже церковь, с прочной, вполне сложившейся церковной организацией и с высшей школой, которая, в свою очередь, служит увеличению ее влияния и ее славы. И об этой школе первые достоверные известия относятся только к концу II в. Евсевий сообщает, что в начале царствования Коммода весьма образованный муж, по имени Пантен, обучал верных александрийской Церкви, и присоединяет, что уже издавна в Александрии была школа Священного Писания (Hist. eccl. V, 10[.1]:έξ αρχαίου εθους διδασκαλείου των ιερών λόγων παρ' αύτοΐς συνεστώτος). Но Евсевий ясно дает понять, что для этого сообщения он не имеет другого авторитета, кроме предания (παρειλήφαμεν). Вот все, что известно нам из исторических документов относительно учреждения, которое оказало столь глубокое влияние на развитие христианской мысли. Мы не знаем ни о том, при каких условиях оно возникло, ни о том, чем оно было в первый период своего существования, — по этим вопросам можно высказывать только предположения.

Евсевий связывает первое упоминание об александрийской школе с именем знаменитого и весьма уважаемого мужа Пантена; но мы не знаем даже, что представляла александрийская школа под его руководством. Не можем мы сказать с полной уверенностью и того, чем она была при Клименте Но зато мы имеем определенные и самые надежные свидетельства о школе с самого начала деятельности в ней Оригена. Когда в 202 г. разразилось в Александрии гонение, школа была покинута. Никто больше не учил в ней; Климент должен был бежать. Некоторое время школа не существовала. Ее восстанавливает Ориген (Euseb., Hist. eccl. VI, 3; 6; 18). Дело началось с того, что к Оригену приходили некоторые из язычников, желая получить наставление в слове Божием. Ориген, таким образом, занялся делом пропаганды. Его первыми учениками были люди, обращенные им в христианство. Многие из них были [вскоре] схвачены и отведены на казнь. Ориген поддерживал их мужество и увещал к мученичеству. Преподавание его тогда состояло исключительно в изъяснении Священного Писания. К его первым ученикам присоединяются христиане. Скоро его преподавание получает такую широкую известность и приносит такую пользу верным и Церкви, что епископ Димитрий возлагает на него в некотором смысле официально управление восстановленной им школой. Таким образом, александрийская школа является учреждением признанным и покровительствуемым александрийской Церковью. Когда молодой ученый долго отсутствовал из Александрии, то епископ Димитрий призывал его и поручал ему вновь приступить к исполнению своих обязанностей в школе. Но впоследствии программа школы расширилась. Ориген чувствовал потребность обратить внимание на те идеи, которые раскрывались в школах философов. Он сам изучает философию и приглашает к тому же своих учеников; он объявляет, что знание литературы и философии греков необходимо и для христиан. Он так убежден в этом, что считает необходимым в самой школе дать полный круг современного научного знания. В это время в александрийской школе предметами обучения были: грамматика, геометрия, арифметика и другие έγκύκλια προποαδεύματα [«энциклические», общеобразовательные науки], наставление в распознании философских школ и изъяснение философских произведений; все эти науки рассматривались как необходимое предуготовление к совершенному христианству, которое в школе называлось «божественной философией». Как видно, Ориген стремился создать христианское знание на широком и солидном основании. В последние годы своего пребывания в Александрии Ориген возвел христианскую школу на такую высоту, что она могла не без успеха бороться с внешними языческими школами. Она представляла собой серьезный опыт обратить лучшее достояние греческой культуры на служение новой христианской культуре. К Оригену идут мужчины и женщины, христиане и готовящиеся к принятию христианства, христианские еретики и языческие философы. Как Ориген, сам уже пользующийся известностью, слушает уроки Аммония Сакка, как Плотин вступает в живое общение с христианскими еретиками, так и возле Оригена вращаются христиане и эллины как на нейтральной почве, будто еще ясно не сознавая противоположности, враждебного несогласия обоих мировоззрений, не предчувствуя той жестокой борьбы, в которую они должны были скоро вступить из-за владычества над миром.

Весьма ценное дополнение к известиям Евсевия дает благодарственная речь Григория Чудотворца, которую он составил, вероятно, в 238 г., когда оставлял Кесарию и тамошнюю школу Оригена. Сквозь цветистый и искусственный язык ясно прорывается поток живого чувства, идеализма, истинного воодушевления, возбужденного как философией, так и ее великим пророком. Вероятно, в 233 г. молодой юрист Григорий приходит в Кесарию, случайно встречается здесь с Оригеном и остается в его школе пять лет. День первой встречи с учителем он называет важнейшим днем своей жизни, рождением в новую жизнь, восходом истинного солнца. Увещание (προτρέπε ι ν) к философии составляет предуготовление. Ориген показывает ему, что только те знают истинную жизнь, кто познали себя самих и истинное благо, которые возвысились над земными благами и над повседневной жизнью приобретений и наслаждений, что без философии не может быть истинного благоговения перед Богом. Так падает первая искра Божественного воодушевления в юношескую душу; любовь к священному слову и к его божественному пророку исполняет его; философия и ее великий учитель составляют теперь содержание его жизни. Подготовив таким образом юного ученика, Ориген приступил к научным занятиям логикой и диалектикой; затем следовало физическое изучение вселенной и ее законов, которое должно было заменить неразумное удивление разумным восхищением; с ним соединена была геометрия, а на этом твердом основании воздвигалась переводящая в высший мир астрономия. Но сущность и последнюю цель обучения составляла этика, которая имела своей задачей преобразование характера, а лучшей нормой — живой пример учителя и богословское наставление, начинающееся изучением философов (за исключением «безбожников», cc06oi, т. е. эпикурейцев) и поэтов и завершавшееся в изъяснении Священного Писания. Уже тот факт, что Григорий пять лет всецело занят был в этой школе, показывает, насколько изучение отдельных предметов было основательное.

Таким образом, в школе Оригена мы видим весь тот круг προπαιδρύματα, который с александрийского времени рассматривался в качестве основы высшего образования и необходимой ступени к философскому образованию; но школьная система Оригена отличалась законченностью и стройной организацией ввиду ясно сознанной определенной цели.

Ориген сам говорит, что он только возобновил то, что сделано было его предшественниками, и следовал принятому ими направлению в преподавании. На основании этого мы получаем возможность сделать заключение и о том, чем была александрийская школа до Оригена, по крайней мере, при Клименте. Несомненно, что и во время Климента александрийскому обществу было хорошо известно, что в его школе можно получить наставление в новой религии, — иначе могли ли бы обращаться к Оригену язычники, о которых говорит Евсевий [(Hist. eccl. VI, 18.2)], если бы они не знали, что ученик Климента продолжает традиции школы? Распространение новой религии велось школой до Оригена и, вероятно, еще при Пантене; при этом, можно думать, имелись в виду преимущественно образованные язычники, для которых несомненно предназначен был «Протрептик» Климента, и именно, главным образом, молодые люди, которые составляли обычный контингент слушателей и у философов. Но есть данные, которые доказывают, что и во время Пантена и Климента не ограничивались обращением язычников: школа посещалась и христианскими юношами. Ориген и его друг Александр, принадлежавшие к христианским семействам, были учениками Пантена и Климента. С этими юношами учители школы занимались, без сомнения, изучением Священного Писания. Это было одним из наиболее важных занятий Климента: он не только в «Педагоге» и «Строматах» рассеял аллегорические толкования разных мест Писания, но и написал комментарий почти на всю Библию. Можно думать, что с более зрелыми учениками он занимался опровержением гностических мнений, когда к тому представлялся повод; косвенные указания на это можно находить в «Строматах». Так как с самого начала александрийские катехеты обращались к лучшим представителям культурного общества, то греческая культура и философия всегда должны были занимать в школе почетное место. Климент считал их необходимыми как в педагогических целях, так и для достижения высшей ступени уразумения христианства. Наконец, «Педагог» Климента указывает, что и основания и правила христианской нравственности также были важным предметом обучения в школе.