Весь Роберт Шекли в двух томах. Том 1. Рассказы и повести - Роберт Шекли

В ожидании своего часа космическая станция вращалась вокруг планеты. Строго говоря, разум у неё отсутствовал ввиду его полной ненадобности, однако она всё же обладала некоторым сознанием и определёнными свойствами и реакциями.

Предназначение этой хитроумной машины было запечатлено в металле конструкций и электронных схемах, а может, в машине даже сохранялись какие-то эмоции, заложенные её создателем, — дикие надежды, страхи и безумная гонка, ограниченная временем.

Но надежды оказались напрасными, поскольку гонка была проиграна, и теперь огромная конструкция облетала поверхность планеты, оставшись незавершённой, а ныне и вовсе бесполезная.

И всё-таки она обладала некоторым сознанием и определёнными свойствами и реакциями. Она была хитроумна и знала, что ей необходимо. А потому машина обследовала окружающее пространство в поисках отсутствующих компонентов.

В созвездии Волопаса пилот вывел корабль к небольшому вишнёво-красному солнцу и, совершив разворот, увидел, что одна из планет этой системы имеет редко встречающийся прекрасный зелёно-голубой цвет, как у Земли.

— Погляди на неё! — дрожащим от волнения голосом воскликнул Флеминг, отворачиваясь от пульта управления. — Планета земного типа! Земного, правда, Говард? Мы на ней разбогатеем!

Низкорослый и лысый Говард, с брюшком, формой и размерами напоминавшим арбуз, неторопливо выбрался из корабельного камбуза, жуя на ходу авокадо. Он был сердит. Ведь его оторвали от важнейшего дела — приготовления обеда. Говард считал приготовление пищи искусством, и если бы он не был бизнесменом, то стал бы шеф-поваром. Они с Флемингом прекрасно питались во всех полётах, поскольку Говард имел особый подход к жареным цыплятам, готовил жаркое Говарда под соусом Говарда и особенно отличался в умении подавать салат Говарда.

— Она может быть земного типа, — заметил он, спокойно посмотрев на зелёно-голубую планету.

— Не может, а именно земного, — уверенно заявил юный Флеминг, обладающий энтузиазмом намного бо́льшим, чем позволительно иметь человеку в космосе.

Несмотря на его худобу, ничуть не исчезавшую вопреки стараниям Говарда, и в беспорядке спадающие на лоб рыжие волосы, Говард терпимо относился к нему, и не только потому, что Флеминг имел особый подход к кораблям и двигателям, главное — он имел деловую хватку. А деловая хватка в космосе являлась наиважнейшей необходимостью, где оценивалась в кругленькую сумму порой только за то, чтобы корабль взлетел.

— Лишь бы она не была обитаема, — молил Флеминг, проявляя тем самым свой энтузиазм и деловой подход. — Тогда она будет целиком наша. Наша, Говард! Планета земного типа! О Господи! Да только одну недвижимость и ту уже можно продать за целое состояние, не говоря уж о правах на разработку полезных ископаемых, на дозаправку звездолётов и всех прочих.

Говард проглотил последний кусок авокадо. Молодому Флемингу предстоит ещё многому научиться. Поиск и продажа планет — абсолютно такое же дело, как выращивание и продажа апельсинов. Ну не совсем, конечно, такое же: апельсины неопасны, а планеты порой — да. И апельсины не приносят огромных доходов, тогда как с хорошей планеты можно сорвать большой куш.

— Сядем на нашу планету прямо сейчас? — нетерпеливо спросил Флеминг.

— Обязательно, — согласился Говард. — Только… вон та космическая станция прямо по курсу почему-то наводит меня на мысль, что местные обитатели могут считать её своей планетой.

Флеминг присмотрелся. И верно — прежде скрытая диском планеты, в поле видимости выплыла космическая станция.

— О чёрт, — выругался Флеминг, и его вытянутое веснушчатое лицо скривилось в недовольной гримасе. — Значит, она населена. Слушай, а может, мы…

Он не закончил фразу и выразительно посмотрел на пульт управления боезарядами.

— Хм… — По внешнему виду станции Говард приблизительно оценил уровень технологии её создания, потом глянул на планету и с сожалением покачал головой. — Нет, не выйдет.

— Ладно, — произнёс Флеминг, — по крайней мере, у нас первые права на торговлю.

Он снова выглянул в иллюминатор и схватил Говарда за руку:

— Посмотри-ка на станцию!

На серой металлической сфере одна за другой замигали яркие вспышки.

— Что, по-твоему, это означает? — спросил Флеминг.

— Понятия не имею, — отозвался Говард. — И вряд ли мы с тобой это узнаем. С таким же успехом ты можешь прямо садиться на планету — если никто, конечно, не попытается тебя остановить.

Флеминг кивнул и переключил пульт управления в ручной режим. В течение нескольких секунд Говард с интересом наблюдал за ним.

На панели управления располагалось множество шкал, переключателей и измерителей, сделанных из металла, пластика и кварца, а по другую сторону пульта находился Флеминг — из плоти, крови и костей. Казалось невозможным, что между ними может существовать какое-то родство, за исключением, может, самого поверхностного и незначительного. Однако Флеминг как бы слился с пультом управления в единое целое: его глаза сканировали шкалы с механической точностью, пальцы стали продолжением переключателей, и казалось, что металл под его руками делается податливым и подчиняется любому его желанию. Кварцевые шкалы мерцали красным светом, и глаза Флеминга тоже приобрели красноватый оттенок, причём явно не совсем за счёт отражения света шкал.

Как только корабль вышел на спираль тормозной орбиты, Говард уютно расположился на камбузе. Он прикинул расходы на питание и топливо плюс амортизационный износ корабля, затем для надёжности увеличил полученный результат на треть и занёс итоговую сумму в приходно-расходную книгу. Мало ли что, а вдруг в дальнейшем пригодится для расчёта подоходного налога.

Они совершили посадку на окраине города и стали поджидать местных представителей таможенной службы. Никто не приходил. Они провели стандартный набор анализов проб воздуха на химический состав и содержание микроорганизмов и продолжали ждать. Но и тогда никто не появился. Прождав полдня, Флеминг раздраил люк, и они с Говардом отправились в город.

Первые скелеты, валявшиеся на разбитой бетонной дороге, привели их в замешательство. Это выглядело так неопрятно. Какой же цивилизованный народ оставляет скелеты на дорогах? Почему их никто не убрал?

Однако население города состояло из одних скелетов — тысяч, миллионов скелетов, заполнивших разрушенные театры, валявшихся в переходах пыльных магазинов, разбросанных вдоль изрешечённых пулями улиц.

— Должно быть, шла война, — заметил Флеминг весело.