Жизнь с гением. Жена и дочери Льва Толстого - Надежда Геннадьевна Михновец

В начале августа Александра Львовна вместе с Варварой Феокритовой пошла на трехнедельные медицинские курсы, по окончании которых работала хирургической сестрой в подмосковном Звенигородском госпитале под руководством Д. В. Никитина. В прошлом он был личным врачом Л. Н. Толстого. В то время юная Александра, увлеченная медициной, изучала анатомию и физиологию. Позднее она вспоминала о поре яснополянского сотрудничества с врачом и о значимости знаний и умений, полученных под его руководством в мирное и в военное время: «Мы организовали амбулаторию в деревне и принимали больных крестьян не только из Ясной Поляны, но и со всей округи. Доктор Никитин многому меня научил. Исследуя больных, он читал мне целые лекции о той или иной болезни, учил меня делать перевязки, приготавливать мази, делать уколы. Краткие курсы сестер милосердия и практическая работа в Звенигородском госпитале, где главным врачом был доктор Никитин, помогли мне легко выдержать экзамен на сестру милосердия военного времени»[883].

9 сентября 1914 года Александра Толстая написала сестре Татьяне Сухотиной из Воскресенска Московской губернии, что в госпитале пока еще только сто раненых, но скоро будет раза в два больше, что работает она по четырнадцать часов в сутки начиная с шести утра. Сообщала, что уже перестала бояться операций и поэтому ее прикомандировали к перевязочной и операционной. Однако работа в тылу Александру Толстую не удовлетворяла. «Я решила просить перевода на фронт. Мне хотелось забыться, хотелось подвигов, геройских поступков…»[884] В письме к О. К. Толстой от 27 сентября она поделилась своим заветным желанием попасть как можно ближе к передовым позициям: «Это мне нужно»[885].

С просьбой перевести ее на фронт Толстая обратилась к князю Г. Е. Львову[886], председателю организованного в первый месяц войны Всероссийского земского союза помощи больным и раненым воинам[887]. Этот союз, в отличие от других общественных организаций, во время Первой мировой войны стал основным в решении вопросов оборудования для госпиталей и санитарных поездов, закупки медицинской техники (стерилизаторов, рентгеновских аппаратов, дезинфекционных приборов) и хирургических инструментов, медикаментов и перевязочных материалов, а также поставки солдатских палаток, одежды и обуви для армии на все сезоны календарного года. Особенно сложными были первые месяцы войны, когда Земскому союзу необходимо было решить очень много организационных задач.

Князь Г. Е. Львов с нескрываемой иронией отнесся к просьбе дочери Толстого. С его точки зрения, она была человеком неопытным и непрактичным. Об этом князь напрямую и сказал Александре, а увидев ее рассерженное лицо, привел аргумент:

«– Не обижайтесь, я один раз наблюдал в Туле, как вы сдавали свой яблочный сад и арендатор вас надул… Нет у вас деловой смекалки…»[888]

Так высказался человек, обладавший, согласно описаниям его верного сподвижника и старого земского деятеля Т. И. Полнера, острым умом и исключительной деловой хваткой. За годы войны князь Львов, по мнению того же Полнера, создал Земский союз как слаженно работающий организм, как «государство в государстве».

Далеко не все согласились бы с такой высокой оценкой деятельности Г. Е. Львова. С одной стороны, князю Львову приписывалась, и не только одним Полнером, заслуга в успешной организации и деятельности Земского союза, но, с другой стороны, в русском обществе бытовало и диаметрально противоположное мнение: Львов, глава преуспевающей общественной организации, сумел создать себе имя исключительно за государственный счет. В последнем случае подчеркивалось, что инициативы Львова поддерживало правительство И. Л. Горемыкина, предоставлявшее для нужд Земского союза многомиллионные денежные средства. В 1917 году довольно резко об этой общественной организации высказался военный следователь Р. Р. фон Раупах[889]. Он писал: «Земский союз, о котором вся печать в пику правительству кричала, что это единственная организация, которая несет всю тяжесть снабжения армии, на самом деле был приютом для целой кучи маменькиных сынков, ловких людей, аферистов и всяких бездарностей мужского пола»[890].

Россия военных, предреволюционных и революционных лет была кричаще разноречивой, оценки деятельности отдельных людей и событий рождались в контексте разнонаправленных целей. Затем, уже в 1920–1930-е годы, русские эмигранты продолжили спор о событиях военной и предреволюционной России. Тот же Полнер, создавший книгу «Жизненный путь князя Георгия Евгеньевича Львова», считал вполне закономерным, что после Февральской революции 1917 года видные деятели Земского союза вошли в состав Временного правительства, а князь Г. Е. Львов стал министром-председателем (фактически главой государства)[891].

Но вернемся к разговору Г. Е. Львова с А. Л. Толстой. Молодая графиня сразу вспомнила тот злополучный случай со сдачей сада в аренду:

«…это было в конторе адвоката. Я не была знакома тогда с князем Львовым, но меня поразили его практичность и умение разговаривать с арендатором, выколачивая из него каждую копейку. Он был прав – я не умела этого делать».

Однако отступать Толстая не собиралась и тут же спросила князя:

«– Но какое же это имеет отношение к работе на фронте?»[892]

Несмотря на настойчивость Александры Толстой, Г. Е. Львов остался верен своему решению и на ответственную работу ее не взял. И все же спустя несколько месяцев Александру назначили уполномоченной Всероссийского земского союза. «В конце концов я попала в санитарный поезд, работавший на Северо-Западном фронте»[893], – отметила она в своих воспоминаниях.

О санитарных поездах надо сказать несколько слов. Уже с августа 1914 года действовал отдел санитарных поездов Земского союза, а с 1 сентября за счет правительства начался выпуск таких поездов. Санитарный поезд мог перевозить до 400 раненых, его оборудование было признано специальной комиссией обдуманным и удобным. С середины сентября деятельность Земского союза начала осуществляться не только в тылу, как это предполагалось в самом начале, но и на фронте, куда и были направлены санитарные поезда. В 1917 году было уже 75 земских поездов. «За 38 месяцев участия России в войне, – отметил Полнер, – они перевезли более половины всех больных и раненых (2 256 531 из 4 300 000 эвакуированных)»[894].

5 октября Александра Толстая написала матери из Москвы, что на следующий день отправится на 187-м земском санитарном поезде в Белосток[895], откуда будут следовать поезда с медицинским персоналом, чтобы забирать раненых с позиций и размещать их затем по госпиталям. Толстая начала служить сестрой милосердия под руководством старшего врача М. А. Саввиных-Абакумовой.

В первую очередь Александра Толстая столкнулась со страданиями раненых и смертью. Она, как и любая медсестра, должна была мгновенно реагировать на чужую боль