Власть и наука - Валерий Сойфер

Но нашлись ученые, кто не пожелал раскаяться и остался твердо стоять на научной платформе. Таких людей было немного, но они были.

"Я не согласен и не соглашусь с вашим мнением, -- возразил Лепешинской Д.Н.Насонов, -- что клетки могут возникать из... какого-то бесструктурного вещества" (199).

Бескомпромиссно выступил Г.Ф.Гаузе, который в эти годы был одним из руководителей советской программы по получению антибиотиков.

Заключая дискуссию, академик-секретарь АМН СССР проф. С.А.Саркисов с показным удовлетворением подчеркнул, что заседание

"еще раз со всей силой продемонстрировало победу и торжество передового мичуринского учения над реакционным вейсманистско-морганистским направлением в биологии" (200),

призвав и дальше

"настойчиво осуществлять принцип большевистской партийности в науке и бороться с проявлениями буржуазной идеологии -- аполитичностью, безыдейностью, объективизмом" (201).

Собравшиеся приняли приветственное письмо Сталину, в котором называли его "нашим любимым вождем и учителем", "мудрым", "родным", "корифеем" и уверяли, в полном объеме выполняя сверхзадачу, возложенную на себя:

"Всеми своими лучшими достижениями, всем своим поступательным движением вперед наша наука обязана Вам, дорогой Иосиф Виссарионович... Владимир Ильич и Вы, его великий преемник, открыли гениального ученого русского народа Мичурина и показали на примере его беззаветного научного труда на благо народа, каким должен быть советский ученый-новатор... Обещаем Вам, наш дорогой вождь, в кратчайший срок исправить допущенные нами ошибки, перестроить всю нашу научную работу в свете указаний великой партии Ленина-Сталина... Мы будем бороться за большевистскую партийность в медицине и здравоохранении, искореняя враждебную буржуазную идеологию и раболепие перед иностранщиной в нашей среде" (202).

В передовой статье этого же номера газеты содержался конкретный призыв к работникам медицинских учреждений:

"Надо общими усилиями до конца расчистить поле советской медицинской науки от идеалистического и метафизического сорняка, чтобы семимильными шагами двинуться вперед, быстрее решить задачу, поставленную великим Сталиным, -- не только догнать, но и превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей Родины" (203).

А ниже на газетной полосе крупными буквами было напечатано "ПОСТАНОВЛЕНИЕ РАСШИРЕННОГО ЗАСЕДАНИЯ ПРЕЗИДИУМА АКАДЕМИИ МЕДИЦИНСКИХ НАУК СССР", переводившее слова о расчистке поля советской медицины в конкретные действия. Сообщая, что "вейсманизм-морганизм легко находил себе место в трудах лабораторий, для которых было характерно барское, пренебрежительное отношение к практике", Президиум постановлял:

"Освободить проф. А.Г.Гурвича от обязанностей директора Института экспериментальной биологии и проф. Л.Я.Бляхера от заведования лабораторией того же института. Пересмотреть структуру и направление научной деятельности Института экспериментальной биологии... и Института экспериментальной физиологии... создать комиссию для подробного ознакомления с научной деятельностью действительного члена АМН СССР С.Н.Давиденкова... освободить проф. Г.Ф.Гаузе от обязанностей заведующего лабораторией антибиотиков" (204).

В номере газеты "Медицинский работник" от 18 августа два профессора -- И.Кочергин и Н.Турбин22 раскритиковали основной учебник по биологии для врачей, написанный Л.Я.Бляхером (205), а уже в следующем номере газеты зам. Министра здравоохранения СССР Н.А.Виноградов сообщал:

"старый учебник проф. Бляхера изъят из вузов, автор отстранен от руководства кафедрой" (206).

И так было во всех сферах науки, имеющих хоть какое-то касательство к биологии, в школах, техникумах и вузах, в органах информации и управления. Захватив власть, лысенкоисты старались разрушить все, что имело отношение к генетике. Было запрещено пользоваться старыми учебниками, из библиотек изымали труды по генетике, было предписано уничтожить посевы мутантных растений (в том числе и высокоценные линии, потеря которых нанесла ощутимый вред стране), даже коллекции безобидных мушек-дрозофил, на которых издавна работали генетики23.

Освобождающиеся места срочно занимали сторонники Лысенко и ловкие приспособленцы. Честные ученые, неспособные перекраситься, а также неповоротливые люди, не успевшие приноровиться к новым условиям, оказывались за воротами научных учреждений.

"Учение" Лысенко стало всесильным.

Сам создатель учения был удостоен высочайшего почета. В эти дни ему исполнилось 50 лет, и ему устроили помпезное чествование. 29 сентября 1948 года указом Президиума Верховного Совета СССР он был награжден очередным орденом Ленина "за выдающиеся заслуги в деле развития передовой науки и большую плодотворную практическую деятельность в области сельского хозяйства". Слова Ю.А.Жданова, напечатанные в "Правде" за полтора месяца до этого, о низкой эффективности практической деятельности Лысенко были забыты. Постановлением Совета Министров СССР Одесскому институту селекции и генетики присвоили имя Т.Д.Лысенко (208).

А 2 октября, как сообщила советская пресса,

"В переполненном конференц-зале Дома ученых состоялось торжественное заседание, посвященное 50-летию со дня рождения... Трофима Денисовича... В кратком вступи-тельном слове Президент Академии наук СССР академик С.И.Вавилов отметил, что вся советская страна до самых отдаленных колхозов хорошо знает и ценит активную творческую деятельность академика Лысенко" (209).

Доклад о жизни и деятельности Лысенко сделал новый академик-секретарь Отделения биологических наук А.И.Опарин, начавший верой и правдой служить Лысенко, а за ним выступил И.И.Презент. В присутствии С.И.Вавилова он стал говорить об уничтоженном брате нынешнего Президента, издевался над памятью Николая Ивановича Вавилова. Презент утверждал, что "путь Лысенко оказался правильным... прогрессивным", указывая на первопричину этой "правильности", -- "потому что по своему теоретическому содержанию он был марксистско-ленинским" (210).

После многочисленных выступлений с приветствиями в адрес Лысенко от академий, учреждений и обществ слово для ответа взял юбиляр.

"Дорогие товарищи, -- заявил он, -- что же мне сказать вам и всему советскому народу, партии и правительству в ответ на все то внимание, которое было оказано мне в связи с моим юбилеем?! Вряд ли я сумею выразить словами то, что хочу. Сказать только одно: я являюсь одним из тех многочисленных работников биологической и агрономической науки, которых породил и взрастил самый прогрессивный в мире строй сельского хозяйства -- колхозно-совхозный строй. Нам хорошо известно, что великий Ленин открыл Мичурина. Великий Сталин взрастил силы мичуринского учения, воспитал кадры мичуринцев" (211).

Помпезно чествовали юбиляра и в Минсельхозе. В журнале "Огонек" появилось сообщение об этом событии, о телеграммах, присланных в адрес Лысенко разными людьми, и в их числе С.И.Вавиловым и Н.С.Хрущевым. Председатель Государственной Комиссии по сортоиспытанию А.В.Крылов вручил юбиляру под аплодисменты присутствующих пышный каравай, испеченный из муки, полученной от растений сорта пшеницы, "выведенного академиком Лысенко". С караваем в руках, улыбающийся Лысенко смотрел на читателей со страниц "Огонька" (212). Возможно, он улыбался еще и потому, что знал доподлинно, какое рукотворное чудо он держит: уж ему-то было отлично известно, что муки, из которой якобы испекли каравай, не существует, так как ни на одном гектаре земли его "сорт пшеницы" не растет.

Этим юбилеем закономерно завершилась сессия ВАСХНИЛ. Партия коммунистов вывела Лысенко в разряд абсолютных победителей после многолетней борьбы. Враги его были посрамлены и низвергнуты. Результаты сессии ВАСХНИЛ восхваляли органы информации (213). Представители других наук начали также требовать, чтобы в их сферах были использованы аналогичные подходы. Группа физиков и философов готовила расправу над теоретиками, заявляла о необходимости немедленного разоблачения буржуазных извращений, якобы допущенных А.Эйнштейном в его теории относительности. В декабрьском номере "Вестника Академии наук СССР" за 1948 год академик Е.А.Чудаков требовал срочно перестроить "технические науки в свете решений сессии ВАСХНИЛ" (214), а крупный астроном Б.В.Кукаркин в 1949 году в предисловии к книге о строении звездных систем утверждал, что он "стремился учесть итоги философской дискуссии по книге Г.Ф.Александрова и сессии ВАСХНИЛ о положении в биологической науке".

Пропагандистская кампания была развернута и вокруг решения выдающегося американского ученого Германа Мёллера выйти из состава иностранных членов АН СССР в знак протеста против "победы" Лысенко. Имя Мёллера -- большого друга Советского Союза, до 1937 года работавшего в Институте Н.И.Вавилова, в будущем лауреата Нобелевской премии (в 1946 году он получил ее за открытие возможности вызывания мутаций облучением), -- и раньше использовалось лысенкоистами в полемике с их научными оппонентами как имя откровенного врага, а теперь Мёллер и вовсе был зачислен в разряд врагов советской власти и ретроградов. Вопрос о Мёллере рассмотрело Политбюро ЦК ВКП(б) и утвердило предложение исключить его из числа членов советской АН (215). В специальном "Ответе профессору Г.Дж.Мёллеру", подписанном "Президиум Академии Наук СССР", было сказано следующее: