Варяго-Русский вопрос в историографии - Вячеслав Фомин

Таким образом, отсутствие на поселениях Центрального и Восточного Крыма материалов, которые можно было бы связать с ранними славянами, равно как и различия в планировке поселений, конструкции жилищ, устройстве очагов[46], не позволяет считать славянским ни одно из 60 известных на этой территории поселений. Отсюда следует, что вероятность упустить поселение именно со славянским материалом очень мала. В западной части Крымского полуострова археологические исследования велись с меньшим размахом, нежели в Восточной, и средневековых памятников известно меньше[47]. Все же характерно, что на поселениях и в этом районе Таврики отсутствует славянская керамика. Особенно показательны результаты многолетних раскопок на скифском городище «Чайка», около Евпатории, где выявлены и строительные остатки поселения раннесредневекового времени с довольно обильным керамическим материалом. Стены помещений были сложены в обычной для крымских поселений этого времени технике «в елочку», а керамика не имеет каких-либо существенных отличий от найденной в Центральном и Восточном Крыму[48].

Нам остается сопоставить с известными фактами второе предположение: для росов в Крыму характерна не славянская, а какая-то другая керамика и не славянский, а какой-то другой тип поселений. Такой вывод, вытекающий из письменных источников, полностью соответствует и археологическим материалам. Керамику из всех известных степных и приморских поселений Крыма второй половины I тысячелетия н. э., рассматриваемую в качестве этнического индикатора, можно разделить на две большие группы. К первой группе отнесем керамику, лишенную каких-либо этнизирующих признаков. Сюда войдет посуда, в формах и технологии изготовления которой продолжаются античные традиции причерноморских городов. Эта группа включает прежде всего всю тарную керамику - пифосы и амфоры[49], и столовую посуду с покрытиями вначале типа обмазок, так называемая поздняя краснолаковая[50], а затем ранние группы поливной посуды[51]. К первой же группе относятся столовая посуда без покрытий, выполненная на ножном гончарном кругу, обычно хорошо отмученного теста, тщательного обжига, тонкостенная. Это миски, чашки, кружки, кувшины. В последней категории вещей особый интерес представляют высокогорлые кувшины с плоскими ручками[52]. Для сосудов первой группы характерно широкое распространение их на большой территории, включающей весь юг Восточной Европы, а если говорить о поздней краснолаковой и поливной посуде, то все Причерноморье и Восточное Средиземноморье[53]. Естественно, что керамика этой группы не может служить этническим признаком.

Вторую группу составляет керамика, имеющая особенности, указывающие на ее этническую принадлежность или хотя бы ареал, связанный с каким-либо этническим кругом. К этой группе принадлежат горшки, по преимуществу шаровидных очертаний, и кувшины более или менее вытянутой, яйцевидной формы, зачастую типа ойнохой. Венчики горшков обычно прямые, слегка отогнутые, встречаются витые, утолщенные налепным валиком. Венчики украшались защипами, насечками, нарезами. Сосуды украшали чаще всего врезным волнисто-линейным узором по плечикам либо поясками сплошного рифления. Реже встречается орнамент из пролощенных полос или лощения, покрывавшего сплошь поверхность сосуда[54].

Близкие связи этой керамики с синхронной керамикой из Приазовья, Подонья, в меньшей мере Северного Кавказа - установленный факт, многократно обоснованный в ряде работ, и лишний раз приводить доказательства нет нужды[55]. В равной мере несомненным фактом является тесная близость между жилищами населения Подонья и Приазовья, с одной стороны, и первоначальными жилищами населения, осваивавшего с VII в. н.э. территорию Степного и Приморского Крыма - с другой[56]. Следовательно, не только керамический материал, но и формы и конструктивные особенности жилищ, устройство очагов, в особенности наличие открытых очагов, указывают на этническую общность населения Степного и Предгорного Крыма второй половины I тысячелетия н. э. с обитателями Подонья и Приазовья. Этот вывод существенно подкрепляется тесной близостью, а во многих случаях и полным единством типа погребальных сооружений и обряда захоронения в грунтовых могильниках степей Крыма и Приазовья, а также некоторых могильников Северного Кавказа[57]. Некоторые особенности погребального обряда и инвентаря (прежде всего наиболее распространенный тип грунтовой могилы) - ямное погребение, западная ориентация погребенных, положенных на спину, наличие следов гробовищ, в ряде случаев смещение костей в кучу, бедность инвентаря, состоящего почти исключительно из горшка с пищей[58], - ограничивают общность населения Степного Крыма не со всей салтовской культурой, а лишь с ее так называемым зливкинским вариантом. На этот факт указывает и керамика поселений и могильников, имеющая наибольшую близость именно со степным, зливкинским, а не с лесостепным, салтовским вариантом салтовской культуры. Грунтовые могильники Приазовья и Таврики объединяет также антропологический тип погребенных, почти исключительно брахикранный[59]. Впрочем, в Крым проникали и группы носителей культуры типа Салтовского, Дмитровского и аналогичных городищ. На это указывает материал из недавних раскопок в Центральном Крыму поселения в урочище Тау-Кипчак[60], где расположение жилищ, их тип, отсутствие высокогорлых кувшинов с плоскими ручками и наличие грушевидных кувшинов с орнаментом, выполненным лощением, - все ведет в область лесостепного варианта салтовской культуры. Керамический материал такого же типа, что и в поселении Тау-Кипчак, был обнаружен нами при обследовании поселения в урочище Холодная Балка, расположенного также в Центральном Крыму.

Итак, приведенные аргументы, указывая на этническую общность населения Степного и Предгорного Крыма второй половины I тысячелетия н. э. с алано-болгарским миром Подонья и Приазовья не дают возможности какой-либо иной этнической атрибуции степных поселений раннесредневековой Таврики. Этот вывод, однако, не снимает полностью возможности допущения проникновения в раннесредневековое оседлое население Крыма немногочисленных и этнически разнородных групп, в том числе и славянских, которые не оставили никаких археологических следов.

В ходе дискуссии конца 40-50-х годов о времени появления славян в Крыму поднимался вопрос о возможности видоизменения материальной культуры славян в Крыму, попавших в иное этническое окружение и под его воздействием. На этот вопрос приходится ответить отрицательно, ибо, как было показано, население Таврики по основным этнографическим компонентам и антропологическому облику было связано с обитателями степей Подонья и Приазовья. К этому можно добавить, что видоизменение материальной культуры не происходит внезапно, его внешним выражением являются переходные формы, которые в данном случае нигде не прослеживаются. Кроме того, во взаимоотношениях с носителями разноэтничной салтово-маяцкой культуры славяне как представители одноэтничной культуры обладали, по-видимому, весьма сильной противоассимилиционной стойкостью. Так, в Саркеле славяне и носители салтовской культуры, живя в одном городе, этнографически не смешивались, сохраняя свою культуру[61]. В равной мере это явление наблюдается и в группе славянских поселений, расположенных неподалеку от Харькова. Здесь славянское население, очевидно северяне, было оторвано от основного этнического массива и жило в окружении народов салтовской культуры. В этих условиях славяне сохранили основные этнические признаки и свою, роменскую, культуру[62]. В тех же случаях, когда смешение славянских и салтовских элементов все-таки происходило, оно отражено в материальной культуре смешанных форм. Это явление было давно отмечено Б.А. Рыбаковым, который, характеризуя керамику из с. Свистуново в Надпорожье, отметил, что в ней наблюдается своеобразное смешение славянских и салтовских черт[63]. На некоторых поселениях Южной Молдавии, в области так называемой южнославянской культуры, также прослеживаются переходные типы посуды, в которых как бы синтезировались салтовские и славянские формы[64].

Итак, резюмируя сказанное, приходим к выводу, что топонимы с корнем «рос» как в восточной, так и в западной частях Крыма расположены на территории, где со второй половины I тысячелетия н. э. массовый археологический материал удостоверяет существование населения, этнически близкого населению Подонья и Приазовья и связанного вместе с тем по ряду признаков с населением предшествовавшего, т. е. античного, периода. Никакого другого этнически определенного материала раннесредневековые поселения степной и предгорной Таврики не содержат. Этим самым определяется решение вопроса об этнической принадлежности топонимов с корнем «рос». Неизбежность такого решения существенно обусловлена еще одним аргументом. В одном из поселений VIII-X вв., расположенном в Западном Крыму, на Тарханкутском полуострове, у с. Окуневка, раскопано массивное каменное сооружение, которое, по аргументированному мнению исследователя, было маяком[65]. Место, где находилось поселение у с. Окуневка, на портоланах называется Rossofar, т. е. росский маяк[66]. Этот факт может указывать на развитое мореходство обитателей поселения, т. е. росов. А это обстоятельство в свою очередь следует сопоставить с известиями византийских авторов о росах, обитавших у Северного Тавра и совершавших нападения на Константинополь на многочисленных кораблях еще в IX в.[67] Поскольку росы обитали там и приходили оттуда, где раньше жили тавры и тавроскифы, на крымских росов и были перенесены эти наименования.