Тени исчезают в полдень - Анатолий Степанович Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он не слышал, как застучались в сенях, не видел, что кто-то вошел. Опомнился, когда Юргин крикнул над ухом:
— Здорово! Отлечил болезни свои?
Устин не ответил ни на приветствие, ни на вопрос Юргина. Он встал, взял со стола папку, отнес ее в свою комнату. И, только вернувшись, сказал:
— Рассказывай, что тут… как тут? Все подробно.
— Хе… — протянул Купи-продай. — Подробностей много. Оч-чень хороших. Варька вот твоя… к Егору ушла.
— Зачем? — спокойно спросил Устин. Но тут же до него что-то дошло, он вскинул тяжело брови.
— Так за этим самым… Как Антип говорит, пойдут теперь девки-мальчики. В сельсовет уже съездили. Насчет, значит, бракосочетания.
— Что-о?! — надвинулся на Юргина Устин. Потом отшатнулся, задышал громко, с хрипом.
Юргин помолчал-помолчал и проговорил:
— А также Фролка Курганов к Антиповой дочке. В общем, молодух полна деревня. Насчет свадеб только что-то не слышно…
На этот раз Устин не удивился, дернул лишь углом заросшего рта.
— А что было-то, что было! — продолжал Юргин почти восторженно. — Стешка заревела на всю деревню, как корова. Митька было на отца с кулаками — тот ему в рыло. Митрий и уполз домой. Стешка — к Захару, к Корнееву, заколотилась в конторе об пол. Они ей стакан с водой, в рот выливают. Один Антип весело ходит по деревне, поддергивает штанишки. «Эт-то так, это трансляция…»
— Заткнись! — оборвал его Устин. — Об деле, если есть что, говори.
Купи-продай понял с полуслова:
— А что об деле… Слух идет — снимать хочет Захар тебя с бригадиров.
— Как это снимать?
Вопрос был глупый, ненужный. И все остальное тоже глупо. Ну зачем вообще расспрашивать об этом Юргина? Как будто сам не знает.
Но все же Устин повторил свой вопрос:
— Как это снимать?
— А так… как штаны снимают на ночь, чтобы удобней спать. — Юргин аж подпрыгнул от злости. — Другого-то поставит — обломится что в карман, расставляй пошире. С голоду подохнем.
— Наворовался, поди, хватит.
— Хе! — Юргин презрительно усмехнулся и насмешливо кивнул за окно. — Ты ей это, Пистимее, скажи. Может, они подтвердят твою резолюцию.
— Кого же вместо меня… намечают? Не слыхал?
— Как не слыхать! — опять подпрыгнул Юргин. И добавил, изливая всю свою желчь: — Мою фамилию называли, да передумают, однако, на Фролку Курганова променяют.
— Все шутишь?
— Какие шутки, когда по деревне об этом только и разговору!
По выражению лица Юргина, по едким интонациям в его голосе Устин, хотя и не сразу, понял наконец, что речь действительно идет о Курганове.
— Постой, постой… Это после всего того… после того, как Фролка с Клашкой?! Его — в бригадиры?!
— Так это и чудно людям. Об этом и судачат по всему колхозу.
— Понятно. Ступай, — сказал устало Морозов.
Пистимея долго не возвращалась. Устин сидел и, ни о чем не думая, глядел в темнеющие окна.
Потом пришло на ум, что жена, наверное, узнала уж насчет Варьки и побежала к Егору. Егор живет далеко, на самом конце села, долго проходит. Да еще сколь там задержится…
…Пистимея пришла почти через час, кинулась было к нему со слезами:
— Устинушка, Устинушка…
— Еще чего! — холодно сказал Устин, отстраняясь.
— Да что же это за напасти на нас? Варька-то?…
— Ты же сама хотела от нее избавиться, — безжалостно промолвил Устин.
— Устин, как язык твой поворачивается…
Тогда он проговорил с насмешкой:
— А до меня доведись… Я бы на Варькином месте давно ушел… Вот что.
— Так ведь этак… кусочек по кусочку… Ведь страшно становится…
— Отчего это страшно так тебе?
Но Пистимея теперь не отвечала. Она уже стояла на коленях и торопливо шептала молитву.
…На следующее утро Устин долго не решался выйти на улицу. Все ждал почему-то, не придет ли кто — Фрол Курганов, может быть, или хотя бы Антип Никулин.
Наконец не выдержал, оделся, вышел во двор. Потоптался возле крыльца, послушал, как хрустит снег под ногами. И побрел на конный двор. Там, наверное, должен быть сейчас Курганов. Но зачем ему Фрол, он и сам не мог бы сказать. По дороге Устину встретилось несколько колхозников. Все они здоровались с ним как ни в чем не бывало. Только один остановился и спросил:
— Так что же это, Устин?… Варька-то — это что же?
Устин молча прошел мимо.
Федор был на конюшне. Он чистил в стойлах, выбрасывал вилами теплый еще навоз на проход.
Устин присел у дощатых ворот конюшни на кучу затхлого, полусгнившего сена, на котором позавчера лежал Смирнов. Фрол перестал бросать навоз, однако молчал.
— Что, и почистить в конюшне некому? — спросил Устин. — Зачем сам чистишь? Хотя скоро на другую работу перейдешь. Тебя, говорят, в бригадиры Захар хочет. Вместо меня, значит. За какие такие заслуги?
Фрол и теперь ничего не сказал, молча принялся за прежнее дело.
Устин несколько минут смотрел на него с нескрываемым презрением. И вдруг, несмотря на строжайшее предупреждение Демида даже насчет намеков, тихонько спросил:
— А вот интересно мне — об Демиде Меньшикове помнишь? Тот твои заслуги знает.
Фрол на какое-то время застыл в согнутом положении.
— Помнишь, стало быть, — усмехнулся Устин. — А я думал — напоминать надо. — И еще ухмыльнулся: — А коль помнишь — ничего, не обомлеешь, если… носом к носу когда сойдетесь?
Курганов со звоном отшвырнул вилы, шагнул к Устину. Морозов начал было вставать ему навстречу, но в это время у ворот послышались шаги, в конюшню вошел Захар Большаков.
— Запряги мне коня… жених, — сказал председатель Курганову. — Надо в Ручьевку съездить. — И в это время заметил Устина и обернулся. — А-а, вот он где. Я думал, в контору все же зайдешь.
— Зачем? — пожал плечами Устин. — Теперь-то зачем? Слышал ведь — с бригадирства
