Гор. Сага о Джандаре - Джон Норман

Неужели я любимец — или игрушка — богов?

Узнаю ли я когда-нибудь, случайность или действие неведомого высшего разума перенесло меня с моей далекой родины в этот удивительный мир Танатора?

Впрочем, разве для меня так уж важно знать этот ответ? На далекой Земле я был один из множества, песчинкой в толпе, безликим никем. Здесь, на заросшей джунглями поверхности загадочного Каллисто, я стал героем, равным принцам. Здесь судьба, случайность или слепая удача отвели мне исключительно важную роль. Здесь я стал спасителем народа. Я занял достойное место среди самых великих и славных, мой голос решает судьбу империй. Здесь я нашел верных друзей и храбрых товарищей, врагов, достойных моей силы. И здесь меня ждала любовь страстной и прекрасной женщины.

Может ли человек желать большего?

В таком свете разгадка этой тайны не имеет значения. Я благодарен за возможности, предоставленные мне судьбой. Я нашел задачи, которые мне под силу, тяжесть по плечу и цель, вполне отвечающую моему честолюбию.

Здесь, на Танаторе, я веду жизнь, какую никогда не мог бы вести на Земле.

Здесь, в таинственной и чуждом мире, я обрел дом.

Много часов могучий галеон плыл в небе над бездорожными лигами Великого Кумалы. Мы шли на высоте, значительно большей, чем та, на которой традиционно передвигаются орнитоптеры Занадара. Это была всего лишь предосторожность против случайной встречи с воздушными галеонами небесных пиратов. Такая встреча была бы опасной и преждевременной, и мы разместили на мачтах разведчиков, которые непрерывно следили за небом, чтобы избежать такой встречи.

Здесь мы в безопасности. Под нами в глубинах джунглей бродят бесчисленные кошмарные хищники. Я встречал в полумгле под густой листвой нескольких из них. Поразительно сравнивать этот джунглевый ад с нашей безопасностью в пустом небе. Под покровом танаторской черно-алой листвы нам теперь пришлось бы сражаться за свою жизнь со свирепыми клыкастыми хищниками. А здесь, в ярком небе Каллисто, мы плывем по безмятежному воздуху, одни в ветреной безбрежности.

Примерно через час я передал вахту дежурному офицеру и спустился на палубу, где обнаружил Коджу и старого учителя фехтования Лукора. Я окликнул их, подходя.

— Пока все хорошо, Джандар! — заметил старый фехтовальщик. — Если наше путешествие будет продолжаться так же безмятежно, как началось, мы через несколько дней будем над Занадаром в полной готовности.

Я улыбнулся, глядя на его блестящие глаза и румяные щеки. Храбрый старый задиристый петух был в отличном настроении и скучал по схваткам. Несмотря на худобу и седину, Лукор из Ганатола оставался молод сердцем. И к тому же это величайший из известных мне фехтовальщиков. Мне жаль злополучного противника, который решится скрестить с ним шпаги, сочтя стариком: со сталью в руке Лукор в состоянии переиграть полдесятка бойцов, вдвое моложе его самого.

Коджа без всякого выражения смотрел на вспыльчивого маленького ганатольца. Его серьезный голос тоже не способен был выражать чувства.

— Побереги дух, друг Лукор, — посоветовал артропод без капли юмора. — Скоро нам придется туго; потребуется каждая капля храбрости, чтобы противостоять всему воздушному флоту Занадара: один корабль против тысячи безжалостных врагов. Я прервал его.

— Кстати, я вспомнил, Коджа. Остается час до обеда, достаточно времени, чтобы попрактиковаться в воздушном маневрировании. Как говорит Коджа, потребуются все наши ресурсы, когда дело дойдет до боя, Лукор, поэтому… Джентльмены, на ваши посты!

Примерно с час мы упражнялись: поднимали «Джалатадар», опускали, поворачивали направо и налево, использовали разные скорости и испытывали нашу римскую катапульту. Последняя, наше «тайное оружие», находилась в ведении моего друга Валкара. Он командовал обучением команды, управлявшей гигантским самострелом, и много дней сражался с упрямым орудием, пока не овладел всеми его причудами и особенностями. Если настанет время, когда нам будет противостоять враждебный галеон с цветами Занадара, только самострел окажется нашим скрытым преимуществом и спасением. Я хотел быть абсолютно уверенным, что команда овладела новым оружием, потому что от этого могла зависеть наша жизнь.

Но мы не могли рисковать нашим драгоценным запасом стальных стрел.

Если мы их истратим, катапульта станет бесполезной. Однако постоянные упражнения в прицеливании и стрельбе при разных направлениях ветра и состоянии погоды необходимы для применения этого оружия в битве. Поэтому я попросил команду прикрепить легкие нити плетеного ксимчака к древкам стрел, и когда их выпускали, стрелу можно было вернуть. Нити привязали к прочным стойкам на палубе, и так мы начали постоянные упражнения, не рискуя потратить наш запас стрел.

К полудню экипаж вспотел, но счастливо улыбался: самострел работал прекрасно. Еще несколько таких тренировок, и можно смело доверить лучникам Валкара нашу безопасность и успех всего дела. Мы с хорошим аппетитом отправились на камбуз, и остальная часть дня прошла без происшествий.

Возможно, здесь следует описать своеобразные воздушные корабли, высшее достижение уникального занадарского гения. Внешне эти летающие машины больше всего напоминают изысканно украшенные фантастические галеоны времен испанской Армады, но только снабженные гигантскими хлопающими крыльями, похожими на крылья летучей мыши.

Технически, если соблюдать флотскую терминологию, «Джалатадар» был фрегатом и относился к тому же классу судов, что и «Каджазелл», летающий корабль, на котором мы с Коджей много месяцев назад работали у колес. Подобно обычному мореходному фрегату, «Джалатадар» был легким маневренным скоростным разведочным кораблем с высокими надстройками на носу и корме; носовая надстройка поднималась на сорок футов над уровнем киля, кормовая — на тридцать пять футов, и в целом очертания корабля напоминали лунный полумесяц.

Носовая надстройка заканчивалась резко выступающим вперед бельведером с широкими высокими окнами, который давали хороший обзор на три стороны. На вершине бельведера располагалась плоская обнесенная перилами обсервационная палуба, которая служила контрольной рубкой и откуда шло управление всем кораблем. Мы назвали эту часть корабля контрольным куполом. Из передней части обсервационной палубы выдавался вперед бушприт, проходивший над окнами контрольного купола; бушприт заканчивался резной фигурой, изображавшей бородатого корсара с крыльями летучей мыши и птичьими когтями; в одной руке он держал абордажную саблю, в другой корону.