Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве - Генрих Инститорис

Гораздо легче собрать доказательства для противоположной точки зрения и показать, что светские суды в вопросе пыток проявляли большее милосердие. К примеру, от пыток освобождались представители знати, чего не происходило в судах инквизиции, которые, несомненно, действовали на основании того, что перед лицом Господа все равны. Исключений не делалось ни для кого. А в Арагоне, где пытки никогда не применялись в гражданских судах, к ним тем не менее прибегали инквизиторы.

Если обвиняемый выдержал пытку и не сознался, инквизиторы могут приказать освободить его, заявив, что после тщательного допроса они не сумели найти никаких доказательств преступления, в котором он обвиняется, – и это, конечно же, не оправдательный вердикт, поскольку человека можно в любой момент снова арестовать и предать суду.

В комментариях Пенья говорит нам[291], что существует пять степеней пытки. Он не описывает их в деталях, говоря, что они достаточно хорошо известны. Эти пять степеней описаны у Лимборха[292].

Первые четыре представляют собой не столько пытку, сколько запугивание, или душевную пытку; физическое воздействие начинается лишь с пятой ступени. Возникает ощущение почти что дьявольского коварства, и, однако же, целью его, как мы должны считать, было милосердие, поскольку инквизиторы считали, что милосерднее пытать и запугивать разум, чем ранить плоть.

Основой для этих степеней стали указания Эймерика, хотя сам он не разбивает процедуру на части. Вот они:

(1) Обвиняемому угрожают пыткой.

(2) Его ведут в пыточную и показывают инструменты пытки и их назначение.

(3) Его раздевают и готовят к пытке.

(4) Его кладут на орудие пытки и привязывают к нему.

(5) Начинается сама пытка.

Сами пытки бывали разными, и инквизитор мог применять те из них, которые считал наиболее подходящими и эффективными, но Пенья призывает его не прибегать к необычным методам. Марсилий, сообщает нам схолиаст, упоминает 14 различных видов пыток и прибавляет, что придумал другие способы – например, лишение сна. Похоже, в этом он получил одобрение других авторов, но не одобрение Пеньи. Даже схолиаст потрясен изобретательностью священника в этой области и признается, что подобные исследования больше подходят не богословам, а палачам.

Надо признать, что в хрониках нет ни одного из тех дьявольских изобретений, которые, согласно распространенному мнению, использовали инквизиторы. Применявшиеся ими жестокие ухищрения были скорее духовного, а не физического толка, как мы только что видели у Пеньи, который порицает инквизитора, обращавшегося к изобретению новых и необычных пыток.

Из имеющихся хроник становится ясно, что святая палата была вполне готова полагаться на уже существующие орудия пыток, или, скорее, на ограниченное число наиболее эффективных из них. Разумеется, бывали и исключения. Пытка огнем (она заключалась в том, что ноги узника смазывали жиром и жгли их огнем), похоже, применялась редко, а варварский пример чрезмерной жестокости случился на большом аутодафе в Вальядолиде в 1636 году: десять евреев, обвиненных в том, что они высекли кнутом распятие, заставили стоять с одной рукой, прибитой к перекладине Андреевского креста, пока им зачитывали смертный приговор. Но как правило, и в пытках, и в казнях инквизиторы избегали новшеств. Для пыток они обычно прибегали к одному из трех методов: к дыбе в виде ложа, к garrucha – подвешиванию на дыбе, которое у итальянцев называлось tratta di corda, и к escalera, или potro, – лестнице, или пытке водой.

Инквизиторы лично, как им предписывал Торквемада, посещали пытку в сопровождении писца, который подробнейшим образом записывал ход процедуры. Из всех орудий наиболее простым была дыба для подвешивания: она состояла лишь из веревки, пропущенной через блок, закрепленный на потолке пыточной. Руки узника связывали за спиной, и к ним прикрепляли один конец веревки. Затем за другой конец веревки тянули, отчего руки поднимались назад и вверх, пока человек на вставал на цыпочки, а потом и вовсе не поднимался в воздух, при этом весь вес его тела переносился на напряженные руки. В этот момент возобновлялся допрос, и узника спрашивали, не желает ли он сознаться. Если он отказывался говорить или говорил не то, что желали слышать допросчики, его поднимали к потолку, а потом резко опускали на несколько футов, остановив падение рывком, от которого его руки почти выворачивались из суставов. Снова задавали вопросы, и, если человек упорствовал, его вновь резко опускали вниз, и так несколько раз, пока он не опускался на землю или не сознавался. Если узник опускался на землю не сознавшись, к его ногам привязывали груз, усиливая таким образом пытку, и возобновляли мучения. По мере продолжения пытки увеличивали вес груза, удлиняли этап опускания или оставляли человека висеть – до тех пор, пока у него не удавалось вырвать признание или пока узник не достигал предела своей стойкости из-за вывихнутых плечевых суставов[293]. Во втором случае пытку могли приостановить, чтобы, как мы уже видели, продолжить ее два или три дня спустя, когда узник в достаточной степени придет в себя. Писцы тщательно записывали происходившее на audiencia – какой вес привязывали к ногам, сколько подъемов на дыбу выдержал человек, какие вопросы ему задавались и какие ответы получены.

Лестница, или пытка водой, была более сложной и гораздо более жестокой; похоже, святая палата оказывала ей наибольшее предпочтение. Узника помещали на узкое короткое орудие пытки в форме лестницы, наклоненной так, чтобы голова находилась ниже уровня ног, – вскоре вы поймете почему. Голову фиксировали в одном положении при помощи металлического или кожаного обруча, а кисти и ступни привязывали к сторонам лестницы так крепко, что любое движение заставляло веревку впиваться в тело. В дополнение к этому к бедрам, ногам и рукам привязывали жгуты – куски веревки, которые плотно связывали каждую часть тела, иногда даже торс поверх рук. Между телом узника и веревками вставляли палку, поворот которой приводил к стягиванию жгута; таким образом, вначале возникало сильное сдавление тканей, а затем крайне мучительная боль – если палку вращали достаточно долго, то веревки впивались в мышцы до тех пор, пока не разрывали их до костей. Рот узника раскрывали и удерживали раскрытым при помощи железного приспособления под названием bostezo[294]. Узнику затыкали ноздри, а поперек рта накладывали длинную полосу ткани – toca[295], которая проникала глубоко в горло под весом воды, лившейся в раскрытый рот. По мере того как вода, которую медленно и непрерывно лили на ткань, проникала через нее, узник страдал от всех мук удушения, тем более жестоких, что инстинкт заставлял его совершать тщетные попытки облегчить