Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта - Владимир Полушин

Ариадна — сама Рейснер, а Гафиз, естественно, Гумилёв.

Ничего похожего на любовь в тот период, о котором пишет Рейснер, не возникло. Скорее всего, Гумилёв и не запомнил ту красивую девушку, смотревшую на него во все глаза. Любовь вспыхнула у них в конце лета 1916 года, когда поэт приехал сдавать экзамены в Николаевское кавалерийское училище. А познакомился официально Гумилёв с Рейснер 12 мая 1916 года в открывшемся незадолго до этого — 18 апреля — кабачке «Привал комедиантов» (появился взамен закрытой «Бродячей собаки») на вечере поэзии.

Лариса Рейснер — женщина-легенда русской революции и литературы XX века — менее всего подходила Гумилёву. У них была полная противоположность взглядов и идеалов. Гумилёв-монархист и — бунтарка по своей природной сути. Рейснер — фигура поистине героическая и довольно фанатичная, — вошла в историю русской литературы XX века. Достаточно сказать, что Всеволод Вишневский, когда писал «Оптимистическую трагедию», взял прообразом комиссара именно Ларису Рейснер.

Многие мужчины были от нее без ума. Даже большевистский нарком Троцкий, однажды расчувствовавшись, признал, что Лариса Рейснер соединяла в себе «красоту олимпийской богини, тонкий ум и мужество воина».

Одна только Ахматова, видимо из ревности, отрицала очевидное и ответила Лидии Чуковской на вопрос о Рейснер: «Она была очень большая, плечи широкие, бока широкие. Похожа на подавальщицу в немецком кабачке. Лицо припухшее, серое, большие глаза и крашеные волосы. Все». Правда, она сама же и опровергла свое высказывание той же Чуковской в другой раз: «Я была в „Привале“ (имеется в виду „Привал комедиантов“. — В. П.)… Иду к дверям через пустую комнату — там сидит Лариса. Я сказала ей „До свиданья!“ и пожала руку. Не помню, кто меня одевал… вдруг входит Лариса, две дежурные слезы на щеках: „Благодарю вас! Вы так великодушны! Я никогда не забуду, что вы первая протянули мне руку!“ — Что такое? Молодая, красивая девушка, что за уничижение. Откуда я могла знать тогда, что у нее был роман с Николаем Степановичем? Да и знала бы — отчего же мне не подать ей руки?»

На самом деле, по многочисленным воспоминаниям современников, например, сына писателя Леонида Андреева — Вадима Андреева, это была красавица: «…ее темные волосы, закрученные раковинами на ушах, как у Лолы Монтец, серо-зеленые огромные глаза, белые прозрачные руки, особенно руки, легкие, белыми бабочками взлетавшие к волосам, когда она поправляла свою тугую прическу, сияние молодости, окружавшее ее, — все это было действительно необычайным. Когда она проходила по улицам, казалось, что она несет свою красоту как факел, и даже самые грубые предметы при ее приближении приобретают неожиданную нежность и мягкость. Я помню то ощущение гордости, которое охватило меня, когда мы проходили с нею узкими переулками Петербургской стороны… — не было ни одного мужчины, который прошел бы мимо, не заметив ее, и каждый третий — статистика, точно мною установленная, — врывался в землю столбом и смотрел вслед… Однако на улице никто не осмеливался подойти к ней: гордость, сквозившая в каждом ее движении, в каждом повороте головы, защищала ее каменной, нерушимой стеной». Гумилёв рискнул к ней подойти, и стена не устояла. Отчего же сдалась поэту-романтику гордая красавица? Она в душе была тоже романтиком, и не только романтиком революционных потрясений. Родство их душ было столь несомненно, что их не могло не потянуть друг к другу. То, что испугало робкую дворянку Елизавету Дмитриеву (железная воля Гумилёва и его желание, чтобы было все так, как он хочет), Рейснер удивило и расположило к поэту. Она увидела человека сильного, подобно ей, пусть и с другим знаком, не революционера, но воина. Ведь и сама она стала воином в годы Гражданской войны. Так начался их роман, который, возможно, во многом сформировал образ будущего известного комиссара Гражданской войны. А в душе Гумилёва оставил яркие светлые воспоминания, несмотря на последовавший потом разрыв.

Лариса Рейснер была дочерью профессора государственного права Томского университета М. А. Рейснера (1868–1928), который в 1910-х годах перебрался в Санкт-Петербург и стал приват-доцентом университета. Лариса родилась в 1895 году в Люблине. В 1913 году она дебютировала в альманахе «Шиповник» пьесой «Атлантида». Чуть позже выпустила в Риге книгу о женских типах у Шекспира. Во время войны, в 1915 году начала вместе с отцом выпускать журнал «Богема» и потом «Рудин». Интересно, что журнал был зарегистрирован на имя Надежды Генриховны Лещенко, которая числилась в редакторах-издателях и была прислугой Рейснеров. Душой журнала был отец Ларисы, прошедший к тому времени довольно длинный путь народничества и в 1903 году сблизившийся с русскими эмигрантами и германскими социал-демократами А. Бебелем и К. Либкнехтом. Познакомился в эти же годы Рейснер и с Лениным, который оказал на него радикальное влияние. В 1905 году Рейснер выпустил на немецком языке брошюрку «Борьба за права и свободу в России» с предисловием Бебеля, а через год повторил издание уже на русском языке в Москве. В Санкт-Петербурге в 1906 году увидела свет его книга «Русский абсолютизм и свобода». В 1907 году Рейснер вернулся в Россию, и с тех пор Рейснеры жили в Санкт-Петербурге. Первый номер журнала «Рудин» издатели выпустили в ноябре 1915 года. В программной статье было заявлено: «…создание органа, который бы клеймил бичом сатиры, карикатуры и памфлета все безобразие русской жизни, где бы оно ни находилось»; вторую свою задачу редакция видела в том, чтобы «открыть дорогу молодым талантам и при их помощи придти к установлению новых культурных ценностей». Следуя этой программе, Рейснеры стремились привлечь в свой журнал литературную молодежь. Основными его сотрудниками стали студенты — члены университетского «Кружка поэтов», в который входила и сама Рейснер. Среди них были О. Э. Мандельштам, Вс. А. Рождественский, И. В. Евдокимов; был привлечен также живший в Москве Л. В. Никулин. Из писателей более старшего поколения однажды выступил в «Рудине» Б. Садовской, был приглашен, но не участвовал в журнале А. С. Грин… В мае 1916 года журнал прекратился на восьмом номере, просуществовав всего полгода.

В первом же номере «Рудина» Лариса попыталась напечатать свое поэтическое «Письмо», адресованное Гумилёву от лица поэта-улана, но его не пропустила цензура. Читал ли это послание сам Николай Степанович или нет, неважно, ведь он воспринимал Ларису прежде всего как красивую женщину.

Осенью 1916 года, находясь в лазарете Обществ писателей на Петроградской стороне, Гумилёв послал Ларисе Рейснер, студентке Психоневрологического института, письмо в стихах «Что я прочел? Вам скучно, Лери…». Вероятно, письмо было ответом на их беседы: