Очи бога - Джон Марко

Гилвин повернулся, изучающе глядя на девушку.

— Хотел бы я знать, как заговорить с моим Акари, — он вздохнул. — Миникин сказала мне, что научит этому, но сейчас она слишком занята. Все, что я знаю, — мою Акари зовут Руана. Но я не знаю, зачем она мне нужна.

— Если Миникин одарила тебя духом, на это есть причина, Гилвин. Тебе следует доверять ей. Когда придет время, она научит тебя общаться с Руаной.

— Не думаю, что я смогу, — усомнился юноша. — Но, может быть, я научусь видеть в темноте, как ты, или творить волшебство, как Миникин. Я однажды видел в Коте, как она вызывала Акари. Они были похожи на столбы огня! Я хотел бы сделать что-нибудь подобное.

Белоглазка рассмеялась.

— Акари помогают нам, а не служат для развлечения.

— Я знаю. Но ведь так здорово обладать некоторой силой, чтобы не чувствовать себя беспомощным калекой, — он внезапно замолчал, и его молчание привлекло внимание Белоглазки.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

— Да ни о чем, — солгал Гилвин.

— Я тебе не верю, — улыбнулась Белоглазка. — Ты размышляешь, знаю ли я, как ты выглядишь.

Ее догадка заставила Гилвина покраснеть.

— Ну, вообще-то, так оно и есть. Я вроде как интересовался этим, — он отвел взгляд. — Так ты знаешь, как я выгляжу?

Белоглазка кивнула.

— Настолько, насколько могу.

— И это не вызывает у тебя неприязни?

— Гилвин, я люблю множество людей с гораздо большими увечьями, чем твои. Как ты мог задать мне подобный вопрос? Разве у тебя вызывает неприязнь то, что мои глаза такие уродливые?

— Нет, они не уродливые! — запротестовал Гилвин. — По-моему, они прекрасны!

Белоглазка рассмеялась, но, похоже, комплимент пришелся ей по душе.

— Ты очень вежливый лжец, — сказала она.

— Я не лгу, Белоглазка, — Гилвин придвинулся поближе. — По-моему, ты самая прекрасная девушка из всех, кого я знаю.

Белоглазка не шевелилась. Она отвернулась, сжав губы. Гилвину показалось, что она нервничает. Он почувствовал внутреннюю дрожь. Можно ли ее поцеловать? Или она не позволит? Он придвинулся еще ближе, касаясь губами ее щеки…

…и тут его остановил пронзительный крик.

— Белоглазка!

Гилвин отпрянул назад и огляделся. Белоглазка вскочила на ноги. Миникин бегом взбиралась на холм, и Трог сопровождал ее. Гилвин почувствовал, как при виде женщины его сковал ужас: вдруг она угадала его намерения. Но расстроенное выражение ее лица подсказало юноше: что-то произошло.

— Миникин? — неуверенно окликнула ее Белоглазка. — Что случилось?

Миникин молча взобралась на холм, не сводя глаз с девушки. Она судорожно сглотнула комок. Гилвин никогда не видел ее такой, и это пугало. Она держалась, как натянутая струна. Белоглазка задрожала.

— Миникин, что-то произошло?

Голос маленькой леди дрожал.

— Барон Гласс, лиириец. Он спешит в Гримхольд.

Белоглазка смертельно побледнела.

— Отец?.. — прошептала она.

Миникин взяла девушку за руку.

— Мне очень жаль, дитя мое. Он покинул нас.

Гилвин не мог пошевелиться. Горе и сочувствие к Белоглазке захватили его. Белоглазка сорвала с лица повязку и бросила ее на землю. Странно было видеть слезы на ее глазах. Они катились ручьем.

Торин Гласс достиг Гримхольда к ночи. Непрекращающаяся гонка через пустыню измотала его. Когда они добрались до подножия гор, он думал, что испустит дух от голода и жажды. Беник, его проводник, направил крила в широкий каньон, окруженный высокими красными скалами. В ущельях лежали тени. Беник, ни слова не говоря, собрался с мыслями, выбирая верное направление. Торин крепко держался за поводья. От усилий единственная рука дико болела.

— Уже близко? — прохрипел он.

Беник замедлил бег крила и кивнул:

— Рядом.

Минуту спустя они завернули за угол в каньон и увидели вдалеке свет факелов. Торин пытался сфокусировать взгляд. Они находились в тени громадной горы. Широкие железные ворота открывались в глубине; за ними виднелся оранжевый свет. Там, внутри, были люди. Они закричали, когда заметили подъезжающих путников.

— Торин, сюда! — услышал он голос. Человек махал рукой.

— Лукьен!

— Гримхольд, — промолвил Беник. Он испустил тяжелый вздох, а потом указал на фигуры в тени. — Они ждут вас.

Торин проворно соскользнул со спины крила и поспешил к замку. Строение имело ошеломляющий вид — высокое и грозное, но приветственные крики Лукьена уничтожили страх. На воротах стоял великан, которого Торин вначале принял было за Трога, но тут же понял, что это другой: стражник. У ворот находилась также женщина-невеличка Миникин, кутающаяся в плащ. Лукьен поспешил навстречу другу. На лице его было написано несказанное облегчение.

— Торин, хвала Небу, что ты в порядке! — закричал Лукьен. Они с бароном крепко обнялись. Изможденному барону это объятие показалось слишком уж крепким.

— Потише, Лукьен, — засмеялся он. — Я еле на ногах держусь после этой чертовой скачки.

Лукьен стоял и изучал его.

— Ты похож на саму смерть, — заключил он. Его улыбка погасла, уступив место печали. — Битва. Все очень плохо?

Гласс кивнул. Ему было трудно говорить о том, как он оставил Кадара. Он глядел на слабо освещенные ворота и не видел Гилвина. Тот не пришел встречать его.

— А где мальчик? — спросил барон.

Ответил Лукьен:

— Утешает дочь Кадара.

Торин посмотрел на него.

— А как вы об этом узнали?

— Долго объяснять, Торин. Миникин была права — некоторые из здешнего народа владеют необычным искусством.

— Не понимаю, — озадаченно проговорил Торин.

Лукьен обнял его за плечи и повел к замку.

— Я все тебе объясню. Но сначала — отдохни.

— Да, о боги, — простонал Торин. — Еды и питья, если можно, — он жестом указал на Беника. — И ему, конечно же. Мы оба умираем от голода и жажды.

— Для вас все готово. Идем.

— Уже? Но откуда вы узнали?

— Нет, пока достаточно вопросов. Мы еще успеем расспросить друг друга обо всем.

Он повел Торина в ворота, где ждала Миникин. Выражение лица маленькой леди было печальным. Вокруг нее стояли самые странные на свете люди. Торин смотрел на них, поражаясь их увечьям. Миникин вышла вперед и взяла его за руку.

— Добро пожаловать в Гримхольд, барон Гласс, — сказала она. — И спасибо за все, что вы для нас сделали.

Торин покачал головой.

— Не нужно благодарить меня, мадам. Я оставил вашего доброго кагана умирать. А теперь, если у вас найдется пища для труса, я буду вам весьма признателен.

— Пища готова, — она указала в направлении зала. — А вы — герой, а не трус.

— Как вам будет угодно, мадам, — Торин позволил маленькой леди ввести себя в чудесный замок, вырубленный в скалах. Лукьен следовал за ними, не говоря ни слова. Сам воздух был наполнен печалью. Нечеловеки, как их называли, стояли маленькими группками и разговаривали приглушенными голосами. Торин понимал, что они взволнованы — и было отчего. Он привез дурные вести, но они как будто знали об этом заранее. И вот они вошли в огромный зал. Сквозь открытые двери виднелся огромный деревянный стол, освещенный свечами, на котором стояло множество кушаний и напитков. Это зрелище вдохновило Торина. Он без приглашения уселся за стол и оторвал здоровенный кусок от буханки хлеба, налил кружку эля и начал есть. Лукьен сел рядом, а Миникин прикрыла дверь, чтобы посторонние не могли подслушать их беседу.