Сталин. Большая книга о нем - Сборник

«К сожалению, непринятие предохранительных мер со стороны военного руководства наложилось на ошибку Сталина и усугубило ее. Военное руководство не принимало решительных мер до самого начала войны».

Похоже, Н.Г. Кузнецов либо не знает о «приказе ГШ от 18 июня», либо лукавит. Хотя в принципе Кузнецов прав: именно военные и не принимали «решительных мер»…

«Приходится только гадать, что думал Сталин о готовности Вооруженных Сил в канун войны? Полагал ли он, что войска встретят во всеоружии нападение, сказать трудно. Его вина бесспорна в том, что он не проверял это.

Зная, что Сталин накануне вызывал работников Москвы (Щербакова, Пронина и других) и требовал от них быть в эту ночь начеку и не отпускать секретарей райкомов, или что он днем 21 июня лично звонил И.В. Тюленеву, напрашивается вывод, что он беспокоился за оборону. Не полагался ли он после вызова Тимошенко и Жукова (около 17 часов) целиком на их расторопность и повышенную готовность? Об этом могли бы сказать они сами».

Похоже, слишком доверился «тиран» военным в этом вопросе. Но с другой стороны – а как он мог «не доверяться»? Для чего тогда существуют военные? Это их обязанность – иметь вооруженные силы в достаточной боеготовности и быть готовыми, получив необходимые данные о возможной угрозе и необходимые указания по повышению боеготовности, выполнить их точно и в срок.

«И сейчас задаешься вопросом: когда осознал Сталин свою ошибочную позицию по отношению к договору с Германией? Конечно, когда наступление стало фактом, его отрицать было невозможно. Но неверие, или, может быть, правильнее в данном случае сказать, сомнение, что немцы напали на Советский Союз, существовало даже после первых известий о войне. Что переживал в этот момент лично Сталин, когда ему доложили о начале войны, мне не известно, но говоривший со мной по телефону Г.М. Маленков, которому я доложил о налете на Севастополь в 3 часа 20 минут, явно не хотел верить. Доказательством этому служит его перепроверка моих сведений у командования Черноморского флота.

Это дает основание сделать вывод, что день-два тому назад или даже накануне, когда давались указания Наркомату обороны о возможном нападении, твердого убеждения в готовившемся нападении не было. Это и привело к тому, что указания, данные вечером 21 июня, не были категоричными и требующими принятия самых срочных и решительных мер по повышению готовности».

Интересное свидетельство адмирала: оказывается, действительно военные получили «день-два тому назад» и тем более «накануне» указания о «возможном нападении»! А потом эти же военные и рассказывали, что даты нападения они не знали…

Война – это большая политика. И похоже, нарком ВМФ не шибко в ней разбирался. Стоило Сталину только чуть перегнуть в подготовке к войне, в приведении в б/г, как из жертвы агрессии СССР мог моментально оказаться агрессором. Даже в итоге став победителем, после войны СССР, оставаясь именно жертвой, имел моральное преимущество в глазах мирового общественного мнения. И попытки Запада – США и Англии выставить СССР именно агрессором и виновным в развязывании Второй мировой войны при жизни Сталина проваливались (именно для этого гальдеры и готы с кейтелями и рассказывали под протоколы свои фантазии в 1948 году, но об этих протоколах гитлеровских генералов придется поговорить в отдельном исследовании-книге). А ведь именно в эти годы, когда немецкие генералы рассказывали, как СССР, по их мнению, собирался напасть первым, в США выходили брошюрки с «документами, разоблачающими» политику СССР. Тогда же начали раскручивать историю с «секретными протоколами» к «пакту Молотова – Риббентропа» от 23 августа 1939 года.

«Дав указания, правительство не включилось в приведение в готовность Вооруженных Сил в целом (почему я как нарком ВМФ оставался еще в неведении) и не приняло мер о срочной информации заинтересованных наркомов, связанных с военными делами».

Вот здесь Кузнецов привирает. НК ВМФ подчинялся СНК (правительству СССР) напрямую, и Кузнецов от правительства и должен был получать необходимые указания.

«А как много можно было бы сделать даже в эти последние предвоенные часы, если бы хоть в субботу все было поставлено на ноги! Упущенное время, конечно, целиком наверстать уже было невозможно, но лишить противника тактической и оперативной внезапности времени еще хватало. Вызванные по ВЧ командующие пограничными округами могли еще за остававшиеся 10–12 часов привести в полную готовность не только такие части, как авиация, находящаяся на аэродромах, или зенитные средства ПВО, но и в движение все остальные части».

Это было бы как раз замечательным подарком Гитлеру, который и заявлял в меморандумах 22 июня, что СССР активно готовится к войне – собирается первым напасть на Германию. Отдача сигналов боевой тревоги для приведения в полную б/г даже днем 21 июня была опасна именно с этой точки зрения.

А вот вечером 21 и ночью 22 июня уже павловы-коробковы как раз и сделали все, чтобы сорвать подъем войск по тревоге.

«Медленная передача указаний не поспела к началу войны только потому, что этого не требовало правительство или, точнее, Сталин, все еще сомневавшийся, будет нападение или не будет…»

Это правда: то, как Тимошенко и Жуков передавали достаточно короткий текст «Директивы № 1» от 21 июня в западные округа, ни в какие ворота не лезет.

Только в одном округе, Одесском ВО, вполне хватило времени даже уже в ночь на 22 июня, получив приказ наркома после 1.00, привести в боевую готовность свои дивизии и перегнать самолеты, и зенитные средства с артиллерией у них оказались в частях, а не на полигонах и в учебных центрах.

Вот только зря Кузнецов обвиняет в этом Сталина.

Как раз военные и сорвали передачу указаний «Директивы № 1» в войска.

«Официально Сталин в течение всей войны, и особенно пока не определился успех в ней, наши неудачи в начальный период объяснял “внезапным и вероломным” нападением Гитлера. Мне лично не раз доводилось слышать, как на приемах иностранцев еще в 1942–1943 гг. он подчеркивал, какие преимущества приобрел агрессор, напавший на нас, и легко было заметить, как этим он хотел объяснить и наше вынужденное отступление».

В политике адмирал, похоже, так и остался профаном – Сталин постоянно напоминал западным политикам и политиканам, что СССР именно «жертва агрессии». И не дай Бог они это забудут. А вот дальше адмирал выдал замечательные слова о Верховном Главнокомандующем И.В. Сталине:

«В последнее время все чаще высказывается мнение о виновности прежде всего Сталина в том, что он чуть ли не запрещал находиться в повышенной боевой готовности. Это не так… и не подтверждается документами. Он, конечно, требовал не провоцировать войны, но это совсем иное дело.