Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия) - Геннадий Марченко

Прежде чем проститься с Цвигуном, решил преподнести ему небольшой «презент». Буквально накануне я вспомнил о генерале КГБ Олеге Калугине, который в моих 90-х опубликовал в Штатах разоблачительную книгу о деятельности Комитета, сдав по ходу дела кучу народа. И с чистой совестью свалил после этого в США, а в России позже был заочно приговорен к 15 годам лишения свободы. Почему-то его фамилия не фигурировала в книге «Маньяки и предатели СССР», которую я обнаружил когда-то в своем ридере. Вероятно, потому что Калугин начал гадить уже после распада Советского Союза.

– Приглядитесь к товарищу, – посоветовал я Семену Кузьмичу на прощание. – Пока он, может быть, и на хорошем счету, но червоточина в нем уже завелась.

И по тому, как мгновенно стал ледяным взгляд Цвигуна, я понял, что мои слова достигли цели.

Тем же вечером я вызвонил в Питере Мелик-Пашаева и передал наш с Цвигуном разговор. У того тоже будто гора с плеч свалилась. Спросил, что теперь, значит, не нужно замену Ордановскому искать? На что я ответил – пусть не торопится впадать в спячку, а втихую замену подыскивает. Мало ли, вдруг у Жоры голос завтра пропадет, а то что-то он зачастил к врачу-фониатру в последнее время.

А через пару дней нашего несчастного Жорика выпустили, и они вместе с Ованесом поехали к комсомольскому вожаку просить извинения. Того уже выписали из вип-отделения лучшей ленинградской больницы, но физиономия молодого человека, как мне рассказывал потом Мелик-Пашаев, выглядела ужасно нефотогенично. Тот, кстати, в отличие от папаши, оказался не таким уж и засранцем, извинения принял вместе с виски и коньяком, к тому же признался, что является поклонником группы. Ну а с его батей вопрос тоже утрясли, уже на другом уровне. Представляю, как бесился чинуша, когда понял, что за нашего Жорика вступились Шелепин и Цвигун. Как бы там ни было, на гастроли коллектив отправился в полном составе, включая Метелкина, который к тому времени все же успел закрыть больничный лист.

В Англию я очень хотел попасть, побродить по Лондону, заглянуть на Бейкер-стрит, прокатиться на знаменитых 2-этажных автобусах… Да и развеяться бы после ухода Высоцкого не мешало бы, потому как из этого ступора я выходил очень уж тяжко. Однако выезд в капстраны мне был категорически запрещен, о чем не без сочувствия сообщил майор Метелкин. Блин, обидно, это что же получается, до конца жизни мне придется оставаться невыездным?

Правда, успел побывать в Венгрии и на Кубе, что в принципе можно уже считать достижением. А мог бы и еще раз слетать на Остров Свободы (второй сезон съемочная группа отправилась снимать на самолете), но мне почему-то и почти полугода хватило в этой жаре.

А тут прогремела новость, буквально ошарашившая не только меня, но и всех, кто близко знал Высоцкого. Один из нариков раскололся, что на самом деле Семеныча заказали. Причем заказчиком убийства стал не кто иной, как Янклович. Тот самый, что долгое время организовывал концерты артиста, заодно подсадив его на иглу. И после всего этого у него еще хватило наглости прийти на прощание с Высоцким!

Янклович упирался недолго, потом стал давать признательные показания, сдав заодно и врача Федотова, также достававшего для барда наркотики, а за неделю до суда его нашли повешенным в камере СИЗО «Матросская тишина». Вроде как сам вздернулся, хотя не только я очень сильно в этом сомневался. Ну да собаке, как говорится, собачья смерть.

Но все это случилось позже, в начале 1980-го, а пока до Нового, олимпийского года, оставалось еще около месяца. Но я его приближения не ощущал. Пребывая в депрессии, сутками сидел дома. И вот как-то от нечего делать принялся рисовать на тетрадном листочке шариковой ручкой всякую хрень. Рожицы, чертиков, каких-то зверюшек, потом переключился на самолеты, танки и машины. По памяти набросал 600-й «Мерседес». Потом что-то в моей голове замкнуло, и я отчетливо вспомнил наши посиделки с Машеровым в санатории «Летцы». А конкретно тот момент, когда в числе прочего я пообещал Петру Мироновичу заняться дизайном отечественных автомобилей, доведя их до уровня 21 века. Почему бы не заняться этим сейчас?

Конечно, навыки чертежника у меня, если честно, всегда были посредственными, даже, вероятно, скорее находились в зачаточном состоянии. Да и с автомобилями я в свое время не особо имел дело, разве что в качестве пассажира. Но в марках все же разбирался, прекрасно помнил внешний вид десятков моделей, и при известном усердии мог постараться изобразить что-то более-менее приличное.

Засиделся так, что не заметил, как пришли жена с сыном. На пару часов отвлекся на общение с семьей. Затем снова вернулся в свой кабинет, к рисункам автомобилей. Рисовал я на листах писчей бумаги, причем на каждую модель уходило несколько листов. Все же нужно было изобразить автомобиль с разных ракурсов: вид спереди, сбоку, сзади… К этому времени получился вполне приличный эскиз «Тойоты-Королла» и наполовину был готов рисунок джипа «Киа-Соренто». Когда я все же около часа ночи соизволил нырнуть в постель к неудовлетворенно сопящей Валентине, на столе рабочего кабинета помимо двух вышеперечисленных эскизов красовался и третий – «Пежо-308». Нравилась мне эта машинка, и если бы были деньги – именно ее и купил бы. Наутро подумалось, что и для солидных людей что-нибудь нужно подобрать. Ну а чем не вариант, например, тот же самый 600-й? Даже еще лучше – «Мерседес S-600».

Заодно написал сопроводительную записку с характеристиками автомобилей: расписал особенности кресел, ремней и подушек безопасности, упомянул про бескамерные покрышки, инжекционный впрыск топлива, передний привод, поперечное расположения двигателя, антифриз в радиаторах охлаждения, обмыв лобового стекла и т.д. Для человека, не являвшегося автолюбителем в прежней жизни, я помнил достаточно много.

Эскизы с сопроводительным текстом я вручил лично Машерову, не без труда добившись у него аудиенции. Хотя даже аудиенцией это трудно было назвать. Предсовмин предложил перехватить его во время посещения завода «Калибр», куда он приехал утром 4 декабря. Пришлось ловить адресат на проходной, махать Машерову рукой, чтобы он обратил на меня внимание. Петр Миронович принял мою простенькую папочку с тесемочками, тут же передав ее помощнику, и пообещал в ближайшее время ознакомиться с ее содержимым. Блин, что-то меня уже ни в хер не ставят, раньше хоть в кабинет приглашали. Типа, мавр сделал свое дело – можешь быть свободен? И радуйся еще, что на свободе и в шоколаде.

Ну я и радовался. А чтобы шоколада было больше, порадовал за пару тысяч рублей уже подзабытую мною Ингу песенкой «Don't Speak» из репертуара группы «No Doubt», обнаруженной во время перебирания кассет. По счастью, Гвен Стефани вполне четко выговаривала текст, и мне понадобилась лишь небольшая консультация у человека, шарившего в английском, чтобы подрихтовать кое-какие моменты. А Инга пусть понемногу выходит на международный уровень, если что, могу ей еще пяток-другой песенок наковырять, причем вполне достойного уровня – плохих в моем телефоне не было.

Кстати, Чарский процветал, хотя, справедливости ради стоит сказать, что и раньше он не бедствовал. Но после того, как Чарский, сговорившись с несколькими мастерами-надомниками и членами их семей, создал кооператив по пошиву джинсы – его дела поперли вверх с утроенной скоростью. В открывшихся в Подмосковье цехах, кооператоры кроили и шили свой товар, Чарский, как глава кооператива, ведал закупками сырья и продажами готовой продукции…

Впрочем, дочка для него оставалась главной радостью, смыслом жизни, неудивительно, что Анатолий Авдеевич радел за ее репертуар. Посмотрев на все это, я набрался наглости и предложил Чарскому на новую песню снять клип, со мной, естественно, в роли режиссера. Если уж и быть разносторонней личностью – то по полной! А клип мы запустим не только по СССР, но и по странам соцлагеря, а там, глядишь, и весь мир ляжет у ног Чарской.

Антиквар-цеховик подобной идеей тут же воодушевился, впрочем, не преминув поинтересоваться, во сколько все это ему встанет. Я пообещал составить в ближайшее время смету, а в канун новогодних праздников заявился к своему благотворителю с финансовыми выкладками. К тому времени я уже договорился со съемками на «Мосфильме», где мне пообещали выделить помимо павильона на один день также съемочную группу, включая относительно молодого (33 года в этой профессии считалось еще так – не возраст), но талантливого оператора Игоря Клебанова. Что касается сюжета клипа, то я сразу отказался от оригинала. Никаких червивых яблок, эротики и накрашенных негров – ни к чему они у нас тут. А вот босые ноги главной героини можно оставить. Естественно, ее должна сыграть сама Инга. На роль ее партнера я выбрал находившегося на взлете после выхода на экраны фильма «Обыкновенное чудо» – хоть тут все прошло по расписанию – Александра Абдулова. Саша оказался своим в доску, с радостью согласился поучаствовать в проекте, хотя и попросил за съемочный день сразу пятьсот рублей. Ну да мне-то что, все расходы внесены в смету, которая в итоге составила 12 тысяч, включая мой скромный 2-тысячный гонорар. Это сколько джинсов нужно пошить Анатолию Авдеевичу, чтобы окупить расходы?.. Впрочем, не мои проблемы, пусть у заказчика голова болит.