Неоновые огни Орлеана. Преступление - Оксана Бовари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А они наслаждались сплетнями, смехом и презрением к Элен Бургуа. Ведь он наверняка общается с ней из жалости. Тем более, что ее семья оказалась на грани разорения, а древний род — на грани исчезновения.
Старшие братья погибли на войне в Египте. Частые балы и содержание поместья испаряли собой баснословные суммы, а бактериальный ожог за год сгубил оливковую рощу. Все разрушилось, когда граф Бургуа влез в долги ради прибыльной авантюры, и его предприятие не выгорело.
И тогда к ним на выручку подоспел сам заемщик. Валериан Ривьер прислал благородную весточку из Америки: его сын скоро достигнет совершеннолетия и продолжит учебу дома, за океаном. Но зачем обрывать ставшие почти родственными связи, если можно выгодно укрепить их?
Он призвал соединить семьи священным союзом и обнулить все долги. Брак с Бургуа давал Ривьерам политический престиж, связи в высшем обществе и желанный титул, мечту о котором они лелеяли поколениями. Взамен незнатный, но фантастически богатый Валериан предлагал спасти графа от позора и разорения. Бургуа не верили в свою удачу: такой выигрышный союз, да и дети дружны с детства — лучшего варианта и вообразить нельзя.
Но куда больше радовалась Элен, не помня себя от счастья. Обвенчаться с Кристианом, держа его под руку! Есть ли на свете более желанная картина? А быть его женой! Есть ли более сладкая для ушей фраза? В те дни ее не волновало финансовое состояние. Она представляла, как исчезнут все претендентки на сердце ее любимого. Моника останется с носом, пусть даже этот нос самый маленький и изящный во всей Франции.
Подготовка к свадьбе шла ускоренным ходом. Церемония должна была соответствовать графскому статусу и развеять любые слухи о финансовом крахе. Тратились последние сбережения. Сотни гостей, слуг и блюд, охапки цветов и ленты, священник, роскошное платье и фата, которая вводила Элен в оцепенение. Кружевную реликвию бабки словно специально приберегли для того, чтобы спрятать под ней лицо с родимым пятном. Элен с досадой кусала губу и в нарастающей тревоге щипала себя за руку, укореняясь в мысли, что ей придется просидеть в фате весь вечер, чтобы не портить ангельский образ невесты и лишний раз не смешить публику.
Да и сам Крис стал замыкаться в себе. Он не противился свадьбе открыто, но и не выражал общей радости. Объяснял это тем, что у отца в Орлеане проблемы. Но Элен не верила. Он стыдился ее и избегал. Все дело в ней.
— Ты не хочешь на мне жениться? — не выдержав, выпалила она во время прогулки по саду. Они сидели на скамейке под зеленой кроной каштана. Голова Криса по традиции покоилась у нее на коленях, даруя свободу вдоволь гладить его по волосам и изучать любимые черты. — Мы можем отменить церемонию, пока не поздно.
Вопрос, вылетевший из собственного рта, затмил дневной свет и едва не остановил Элен сердце. Что делать, если он скажет «да»? В ожидании ответа она была готова умереть на месте. Казалось, даже робот-садовник прекратил стричь изгородь.
Но слова Криса подняли Элен до облаков.
— Глупости! — непринужденно сказал он, выпрямляясь. — На ком еще мне жениться, если не на тебе?
А затем, помедлив, он сделал то, чего еще ни разу не случалось — поцеловал Элен прямо в губы. Ее ноги вмиг стали ватными, сердце рвалось из груди, и, если бы не скамейка, лежать ей у его ног в счастливом беспамятстве. И хотя Крис так и не признался ей в любви, в тот миг Элен поняла, что готова всю жизнь любить его одного.
Но, как оказалось, он врал.
День свадьбы был до неприличия идеальным. Не торт, а произведение искусства; украшения сродни королевским; и даже пресловутая фата идеально вписалась в классический антураж. Играли скрипки и виолончели, гости смеялись, в слезах радовались отец с бабкой. Под рукоплескания звенел церковный колокол, призывая молодоженов к алтарю.
Но звонил он только для Элен, так и не вышедшей из своей кельи.
Крис не пришел. Не попрощался, не объяснился, не удосужился даже соврать что-нибудь, как он обычно это делал.
Он сбежал в Орлеан. С Моникой Денвер.
«Пиф-паф! Я тебя пристрелил!».
Скандал вышел грандиозный. Поговаривали, что Валериан едва не прибил единственного сына. Репутационные потери от разрыва контракта обошлись дороже денег. Пресса месяцами смаковала трагедию. Причинам столь низкого поступка терялся счет. Кто-то намекал, что дело в самой невесте, и без конца судачил о ее неказистом лице и ничтожном приданом. А эта болезненная худоба? Что бы Элен ни слышала вокруг, это лишь подтверждало ее собственные навязчивые мысли: она недостаточно красива. Она не вписалась в идеал Кристиана Ривьера. Моника, которую он часто одаривал комплиментами, сошла словно с картинки, и потому он убежал с ней.
Так или иначе, жизнь Элен была разрушена.
Как и жизнь всей ее семьи. Бедность в одночасье обрушилась на знатный род. Компенсации Ривьера не хватило на то, чтобы расплатиться со всеми долгами. Ушли слуги, распродавалась техника и предметы роскоши. Исчезли балы и гардеробы. Родовое поместье выставили на торги. Валериан выкупил его якобы из жалости и чувства вины, благородно позволив Бургуа жить в нем и дальше. Но они видели в этом только унижение и насмешку. Бабка вскоре умерла от горя, а отец… в один день Элен услышала, как в его кабинете стрельнул пистолет.
Вдобавок к бедности позор брошенной невесты преследовал Элен из каждого закоулка. Смешки атаковали ее куда чаще, чем в детстве, сколько ни замазывай пятно на щеке. Ежедневно в страхе она ждала новости, что наследник Ривьера женился на Монике Денвер. И однажды она ее получила — из какой-то желтой газетенки, как впоследствии оказалось. Но в тот момент боль, дикая и бунтующая, выжгла в сердце Элен дыру. Ей хотелось снять с себя кожу и исчезнуть, быть кем угодно, но не собой. Наложить на себя руки казалось невероятно логичным и адекватным решением, но духу хватило только на то, чтобы в бредовом отчаянии рассечь ножом родимое пятно.
Если уж Крис считал ее некрасивой, то пусть она будет некрасивой по-настоящему.
В ту же ночь, при свете Луны и Канео, она поклялась отомстить.
Элен бросила дом, который уже
