Вардананк - Дереник Демирчян

– Ударь! Ударь! – повторяли со всех сторон.

«Сам господь говорит устами народа!..» – подумал Вардан.

Никогда еще не испытывал он в бою такого воодушевления. Точно какая-то неведомая сила подняла его. Он взглянул: на него были устремлены тысячи глаз, глаза народа Вардан поверил в победу.

– Ударь! – в исступлении кричал Аракэл. – Ударь, разбей, уничтожь проклятого тирана! Покажем ему силу простого народа! Пусть почувствует, что такое народ Он считает нас животными, пусть увидит зверя! Ударь Но Вардан обдумывай решение, осматривался. Вот перед ним сильный враг, богатый оружием и боеприпасами, имеющий много воинов и боевых слонов; он накапливает силы и подступает, чтобы померяться с Варданом. На что же решиться? Дать бой по обычным правилам боевой тактики? Мираж, иллюзия! Прославленный знаток римского, персидского и армянского военного искусства с горечью и болью оглядел бедное войско своего маленького народа. Да, пробил час народа армянского… Смертный час!..

Вардан резко обернулся назад:

– Киязь Гнуни, слушай меня: я поведу полки конницы, Дзмероца, Мамиконянов и ополчения. На тебя оставляю полки Гнупика, Вананда, Аршаруника, Хорхоруника, Рштуника, Арцруника… Также и те, которые уцелеют.. – Вардан мягко улыбнулся. – Да и армянский народ там!.. Если здесь начнется смятение, беспощадно подавишь его, железной рукой поддержишь порядок в случае отступления. Государь Аршаруни, Амазасп, брат мой, – будете с князем Гнуни! – Он оглядел окруживших его сепухов, бросил взгляд на Аракэла, Саака, Артэна. – Все по местам!

Все кинулись к своим отрядам.

И в мгновенно наступившем молчании произошло то, что было хорошо знакомо старым соратникам Вардана: лицо Спарапега побелело, глаза сверкнули, он оглядел всех, кого должен был повести на подвиг, на бой, в котором не было места страху смерти и, следовательно, не было места и самой смерти. Он всех бросал по ту сторону смерти, но все были охвачены одним лишь стремлением – добиться победы хотя бы ценой жизни.

Вардан почувствовал, какая грозная сила стояла за ним. Ему многое хотелось сказать, но он смог лишь скомандовать:

– За мной!

Огнем пронеслись по рядам эти слова. Сверкнул меч Вардана, Спарапет пришпорил своего «Вишапа» и, вырвавшись вперед, врезался в реку, в тину. Хотел ли он прорваться к центру персидских войск, или в приступе внезапного умоисступления решил увязнуть в болотной топи и погибнуть?

Но нет, Вардан вырвался на противоположный берег. И за ним -войско. Ураганом летела справа конница, слева – воины Дзмероца, позади – полк Мамиконянов… И не отставало от них народное ополчение во главе с Аракэлом, Артэном, Сааком и Хандут.

Персидский центр дрогнул, попытался перестроиться и повернуть обратно. Но тут нанес свой удар Нершапух: перейдя реку, он поставил под угрозу персидский заслон. Это вынудило персов оставить мысль о том, чтобы вернуться в исходное положение. Теперь им надо было направить все силы против Нершапуха и Корена; а те повисли у персов на левом крыле, давая возможность Вардану нанести свой непредвиденный удар.

Вардан стремительно ворвался в ослабевший персидский центр.

Михрнерсэ, Пероз и другие персидские вельможи, вместе с Васаком и Гадишо следившие за боем с холма в восточном углу Аварайрского поля, не могли понять маневра Вардана. Нюсалавурт решил, что Вардан просто пытается отвлечь его внимание от юнко задуманного главного удара. Ему и в голову не пришло, что это и был главный удар Спарапета: такого несложного, простого маневра он от прославленного полководца и ждать не мог.

Смятение в персидском лагере росло по мере того, как Вардан продолжал мчаться, врезавшись в гущу персидского расположения. Чего он хотел Чтобы его окружили, схватили? Что за безумие?

Нюсалавурта, который приказал было своим флангам окружить армянские полки, охватило сомнение. Не переменить ли тактику? Но это потребовало бы времени, тогда как необходимо было остановить безумный удар Вардана немедленно, отозвав силы с флангов, где персы теснили армян.

А в это время Татул, поняв, что сейчас нужно Вардаиу, стремительно переправился через реку и сковал персов на правом фланге. Тот же маневр повторил и Нерщалух на своем фланге, быстро подступив к реке, но не переходя ее. Этим они оба выполнили свою роль и, повиснув на флангах Нюсалавурта, не давали им двигаться. Это сейчас же сказалось на всем ходе сражения.

Бардам продолжал стремительно мчаться на «шлк бессмертных». Это уже было чем-то неслыханно дерзким, выше всяких ожиданий. Полк Мамиконянов вместе с армянской конницей врезался в «полк бессмертных». Персы дрогнули, расстроенные ряды их попятились, отдельные группы ударились в бегство по направлению к стоянке боевых слонов. Смятение перебросилось и туда, огромные туши заметались взад и вперед, размахивая хоботами.

Вардан, как ему того ни хотелось, не стал преследовать разгромленный «полк бессмертных». Он повернул назад и начал описывать круги, налетая на полки Васака и других князей-изменников. Весь правый фланг персов пришел в смятение, все перемешалось. Ни Арташиру, ни Дареху, ни другим персидским военачальникам никак не удавалось восстановить порядок.

На правом фланге совершенно потерявшие строй персидские полки не смогли перестроиться и ответить достоточно сильным ударом на удар Вардана, несмотря на то, что здесь у персов были сосредоточены крупные силы. Вардан смешал все обычдые представления о боевой тактике; стремительно налетая на неприятельские ряды, он быстро поворачивался, не давая им опомниться и нанося удар там, где менее всего ждали. Едва успевали персы разгадать силу и направление его очередного удара, как Вардан устремлялся в противоположную сторону.

Конечно, ему было не по силам окончательно разгромить правое крыло персов. Это понимали обе стороны. Одной четверти сил врага на этом фланге хватило бы, чтобы раздавить Вардана. Казалось, что он сам добровольно бросился в ловушку и поймать его будет легко и просто. Но персов приводило в ярость то, что эта, казалось бы, легкая и простая задача, все более и более осложнялась: Вардан вырвал у цих из рук инициативу Правда, он попал в ловушку, и кольцо окружения постепенно сужалось. Но это делалось не в силу превосходства персов, а по его собственному замыслу. Это было настолько неожиданно, что Нюсалавурт не мог понять, в чем же тут дело. Вардан навязывал ему самое неожиданное, самое несложное: войну с простым народом. Это и было самым невыносимым!

Столь же невыносимым было избиение персов, которое Вардан вел с невиданным ожесточением. Три его полка разчетались, сливались, переплетались, поспевая на помощь друг другу, вклинивались в персидские ряды, трепали и мяли их, не останавливаясь ни на миг.

И, постепенно догоняя полки Дзмероца, Мамиконянов и конницу, а затем и опередив их, показало всю свою страшную ударную силу народное ополчение. Оно придало новый дух и новые силы битве Вардана. Это была битва простого народа. Она покачала, что представляет собой и на что способна боевая ярость простого народа, хотя и не обученного военному искусству, но сильного своей страстью и своей вековой ненавистью к насильникам и угнетателям.

Ополчение вырвалось вперед с такой силой, какой не ожидал даже такой много перевидавший в жизни полководец, как Вардан. Ярость и стремительность натиска ополчения передавалась и регулярным полкам. Сила нового удара была потрясающей. Всеобщее внимание привлекал Аракэл, го пропадавший в свалке, то вновь выплывавший. Его окружал образовавшийся тут же, в пылу боя, конвой соратников. Аракэл был неузнаваем. Злобно сверкая глазами, налетал он на персидскую пехоту. Он и его товарищи сшибались с персами с таким остервенением, словно перед ними были личные их враги, обиравшие лично их, бывшие виновниками их тяжелой жизни. В лице персидских воинов они бчли вековое насилие, вековое угнетение, они били сборщиков податей и налогов, похитителей свободы, тех, кто нес им плен, рабство, иго, кто отнимал у них землю, пищу, жизнь. Они вели свой бой, бой за себя, и вкладывали в него старую жажду мести и ненависти к поработителю, в том числе и ненависть, которую питали они к собственным князьям, также угнетавшим и обиравшим их, лишавшим их всех радостей жизни, терзавшим их отцов, их дедов. Это окрыляло воинов, воодушевляло их. Поистине страшна была эта народная ярость.

Так началось то «великое смятение», то «никогда не виданное», о чем с удивлением должны были поведать впоследствии очевидцы.

Все ширился и рос оглушающий шум битвы.

Все страшнее разгоралось великое побоище, взаимное уничтожение. Две многотысячные рати уничтожали друг друга. Сшибались щитоносные пехотинцы, копейщики, секироносцы, пешие и конные. Груды изломанного оружия и щитов, груды убитых воинов, груды убитых коней напоминали лес, по которому, все разрушая и губя на своем пути, лронесся неистовый ураган, имя которого было Спарапет. Уже был ясен избранный им тактический прием – новое слово в военном искусстве.