Статьи за 10 лет о молодёжи, семье и психологии - Татьяна Шишова

Как вы догадываетесь, обобранные и униженные пенсионеры в таком «милосердии» нуждались меньше всего. Закон нужен был порнодельцам и людям с признаками сексопатологии. Но подавалось все под соусом гуманизма и заботы о социально незащищенных.

Любовь к развратникам и маньякам уже привела к тому, что дети в крупных городах лишились возможности нормально развиваться и взрослеть. Всего 20 лет назад они, начиная с пяти лет, самостоятельно гуляли во дворе. А чуть попозже сами ездили (конечно, недалеко) в кружки или в музыкальную школу. Теперь об этом не может быть и речи. Во двор если и выпускают, то гораздо позже, лет в девять — десять. В «самостоятельное же плавание» и вовсе в подростковом возрасте.

В результате упускаются так называемые «сензитивные» (оптимальные) периоды для выработки навыков самостоятельности, ответственного поведения, умения дружить, играть в команде, спокойно проигрывать, не выпячивать себя и т. п. Короче говоря, у многих детей вовремя не вырабатываются качества, совершенно необходимые для нормального взросления, то есть возникает задержка психического развития.

А развитие физическое? То, что сейчас лишь частично и не всем удается компенсировать спортивной секцией, еще недавно ребенок получал безо всяких материальных затрат во дворе. В буквальном смысле слова играючи. Салки, прятки, вышибалы, классики, прыгалки походя развивали ловкость, быстроту бега, скорость реакции, прыгучесть.

Но вместо того чтобы запретить пропаганду разврата и насилия (каковая, разумеется, ведет к умножению числа маньяков), а также усилить охрану общественного порядка, либералы кричат, что это возвращение к полицейскому государству. И предлагают — в целях безопасности — детей до двенадцати лет никуда не выпускать без сопровождения взрослых, инструктировать их в каждом постороннем человеке подозревать потенциального насильника и потому никогда, ни при каких обстоятельствах не вступать с ним в контакт. А некоторые даже поговаривают, что хорошо бы детям давать с собой оружие! К примеру, газовые баллончики и пистолеты. (Пока, правда, законодательство до четырнадцати лет этого не позволяет. Но законы меняются. Было бы желание…)

«Вы недолюбили свою дочь!»

Мы много раз спрашивали тех, кто рассуждает о любви с позиций либерального гуманизма: почему они так избирательны в своих чувствах? Почему им жалко строго наказать педофила и не жалко детей, ставших его жертвой? Не жаль убитых горем родителей? И не получали внятного ответа. Даже наоборот. Стоило заговорить о страданиях родителей, как те моментально делались объектом нападок: дескать, любовь у них недостаточная, от этого все беды.

Ловко устроились растлители всех мастей! Пробили законы, позволяющие беспрепятственно развращать детей, загадили все культурное пространство демонстрацией насилия, непристойности, демонизма, а вину сваливают на «плохих» родителей. Пожалуй, апофеозом такой наглости была передача «Солнечный круг», посвященная детям-жертвам сатанинских сект. Героиней передачи стала четырнадцатилетняя девочка, о которой мы уже однажды писали. Она приобщилась к модному нынче молодежному течению «готтов», широко разрекламированному в интернете и в печатных изданиях. Среди адептов этого течения, как выяснилось, практикуется вампиризм. Девочка тоже стала вампиром и производила впечатление повредившейся в рассудке.

Ее мама, не выдержав потрясения, незадолго до передачи скончалась от разрыва сердца. На отца же больно было смотреть — такая маска страдания застыла на его лице. Однако он согласился принять участие в передаче, чтобы предупредить других родителей о страшной опасности, нависшей над детьми. Но когда речь зашла о необходимости серьезной борьбы с сатанинскими сектами, в которые попадают сотни, если не тысячи подростков, и отец девочки сказал, что нужно убрать из открытого доступа информацию о «готтах», на их защиту тут же ринулась приглашенная в качестве эксперта известная феминистка.

«Опять информация виновата?! Дело не в информации! Надо любить детей, и все будет в порядке. Вы просто недолюбили свою дочь», — не постеснялась она заявить несчастному отцу.

Эту сцену трудно описать словами, ее надо было видеть. Наглая особа, сделавшая неплохой бизнес на обслуживании реальности, в которой детей можно губить беспрепятственно, — и тихий, раздавленный горем человек, потерявший жену и фактически потерявший дочь. Он не знает, как спасти девочку, он уже истерзался самообвинениями. И его, лежачего, наотмашь бьет «эксперт по вопросам родительской любви».

Похоже, бить лежачего принято у современных гуманистов. В русской культуре как-то само собой разумелось, что в милосердии и защите больше всего нуждаются слабые. Вспомним хотя бы столь приглянувшуюся нашим отечественным писателям тему «маленького человека». У апологетов любви часто бывает наоборот: слабого, несчастного еще и обвиняют. Особенно ярко это проявлялось в ельцинские времена, когда «гуманисты» дорвались до власти. Тут они мигом позабыли про свои воздыхания о «слезинке ребенка». Слезы потекли рекой, но у них это не вызывало ни малейшего сочувствия. Наоборот, они не стеснялись объяснять крушение жизни миллионов людей «совковой» ленью, тупостью и неумением встроиться в рыночную экономику. Разве не бить лежачего — платить людям гроши (да и те задерживать по полгода!), но при этом назойливо рекламировать по телевизору «сладкую жизнь» — дорогие машины, недвижимость в Испании и на Кипре?

Сейчас, когда либералов малость отодвинули, такого демонстративного издевательства уже нет. Однако до того, чтобы сочувствие к слабым стало доминантой нашей жизни, еще очень далеко. Что означает перевод медицины на платные рельсы? А то, что бедные люди, питаясь хуже, чем богатые, с большей вероятностью могут заболеть и «в условиях рынка» остаться без квалифицированной медицинской помощи. А эвтаназия? Что это как не осуществление сатанинского принципа «падающего толкни»? Зловещая шутка «пристрелить, чтоб не мучился» в ряде стран звучит уже вполне серьезно, без тени юмора. Только вместо выстрела — укол.

«Бедная» молодежь

В православной среде понятие о любви к ближнему, слава Богу, столь грубо не искажается. Но все же отдельные нотки этих мотивов нет — нет да и проскальзывают. Помнится, не так давно, во времена дикого капитализма (или первоначального накопления капитала, как кому больше нравится), участь «новых русских бедняков» и тут волновала далеко не всех. Разговоры о социальном расслоении казались чуть ли не крамолой, кто-то называл их «зюгановщиной». К счастью, такая, откровенно говоря, позорная для христиан позиция стала анахронизмом. Теперь о необходимости восстановления социальной справедливости открыто говорят с трибун высшие церковные иерархи. Из выступления митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла на XI Всемирном русском народном Соборе: «Благодаря экспорту природных ресурсов… богатеет очень незначительная часть общества. С другой стороны — большинство населения страны живет в нищенских условиях. Можно было бы сказать: „Не надо завидовать, а надо работать“. В том-то и дело, что люди работают, а получают за свой труд гроши. Если в прежние времена такую зарплату компенсировала мощная социальная система, доставшаяся в наследие от советских времен, то с каждым годом она все больше тает… Преодоление вопиющего неравенства в России — это в первую очередь вопрос выживания нашей страны. В других странах мира в условиях подобного разрыва между уровнями жизни происходят социальные беспорядки и даже революции. Мы не можем наступать на одни и те же исторические грабли, индифферентно относясь к столь резкой материальной пропасти между богатым меньшинством и бедным большинством. В начале XX века такая беспечность обошлась нам слишком дорогой ценой, чтобы платить ее еще раз».

Но если отношение к бедным, несмотря на массированную контрпропаганду, все же вернулось в русло православной традиции, то об отношении в целом к «сирым и убогим» этого сказать пока нельзя. С каким нескрываемым презрением говорят иные публицисты и даже священнослужители о стареньких прихожанках! Они и глупые, и невежественные, и погрязшие в обрядоверии, и заедающие век молодых. И к мощам-то они любят прикладываться, и чудесам верят, и за крещенской водой готовы простаивать часами, и исповедуются во всякой ерунде. Даже если эти упреки отчасти справедливы, все равно такое отношение мало сопрягается с декларируемой христианской любовью. Да какая там любовь! Элементарной языческой жалости к старым больным людям — и той в помине нет!

Какую бурю негодования вызывает ставший уже типичным образ «старухи у подсвечника»! Она обязательно злобно шипит, делает замечания, и оскорбленный молодой человек, впервые переступивший порог храма, покидает его, чтобы больше никогда не вернуться. Образ старухи в этих ламентациях вырастает до размеров мифологического чудовища — фурии, гарпии, Медузы Горгоны. А молодой человек предстает этакой жертвой — маленький, слабый, ранимый, беззащитный, как младенец. Такие картины охотно рисуются в православной прессе, на молодежных интернет-форумах, в выступлениях миссионеров. Но выйдешь на улицу, посмотришь по сторонам — и возникает совсем иное впечатление. Нет, конечно, бывают и застенчивые, и ранимые молодые люди. Но они, во-первых, держатся скромно, даже скованно. И, боясь совершить ошибку, стараются не нарушать норм поведения, принятых в том или ином месте. А во-вторых, не они сейчас задают тон в молодежной среде и не о них идет речь в подобных дискуссиях. Речь идет о молодежи, находящейся под сильным влиянием современной масс-культуры, которая всячески возгревает своеволие, эгоизм, бунтарство, неуважение к старшим. Поведение таких молодых людей каждый из нас многократно наблюдал в самых разных ситуациях и местах. Например, в общественном транспорте. Наблюдаем мы и поведение стариков, которые за постперестроечные годы уже смирились с ролью «униженных и оскорбленных». Вот они-то как раз слабые, беспомощные и забитые. Забитые настолько, что боятся попросить молодого парня уступить им место. А если за них это делает кто-то другой (что бывает нынче редко), они еще больше пугаются и лепечут: «Не надо-не надо! Сиди, сынок, мне скоро выходить».