География - Страбон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
26. Таким образом, Эфор представляет Акарнанию еще до Троянской воины подвластной Алкмеону и приписывает последнему основание амфилохского Аргоса; по его словам Акарнания названа именем сына Алкмеона Акарнана, а амфилохийцы — именем его брата Амфилоха; поэтому сообщение Эфора оказывается в числе сказаний, противоречащих гомеровским рассказам. Фукидид[1624] и другие писатели рассказывают, что Амфилох при возвращении из похода под Трою остался недоволен положением дел в Аргосе и поселился в этой стране, причем, по рассказам одних, он явился туда в качестве законного наследника власти своего брата, по другим же — на иных основаниях. Это я считал нужным рассказать собственно об Акарнании. Теперь я сообщу о ней общие сведения в той мере, как они переплетаются с историей этолиицев, передавая о следующих по порядку событиях из истории этолиицев, поскольку я считаю нужным присоединить их к сказанному раньше.
III
1. Что касается куретов, то одни писатели причисляют их к акарнанцам, другие же — к этолийцам; согласно одним, они происходят с Крита, а по другим — с Евбеи. Так как упоминания о них есть и у Гомера, то сначала следует рассмотреть гомеровские сведения. Полагают, что поэт считает их скорее этолийцами, чем акарнанцами, если только они действительно были сыновьями Порфаона:
Агрий и Мелас, а третий из них был Эней конеборец
(Ил. XIV, 117)
Жили в Плевроне и тучной земле, Калидоне гористом.
(Ил. XIV, 116)
Это два этолийских города, имена их приведены в «Этолийском списке». Даже согласно Гомеру, куреты, очевидно, жили в Плевроне, поэтому они должны быть этолийцами. Те писатели, которые держатся противоположного взгляда, введены в заблуждение гомеровским способом выражения, когда поэт говорит:
Брань была меж куретов и браннолюбивых этолян
Вкруг Калидона града.
(Ил. IX, 529)
Ведь, продолжают они, не мог же поэт выразиться собственно так: «беотийцы и фиванцы сражались друг против друга» или «аргивяне и пелопоннесцы». Я уже указал прежде,[1625] что этот способ выражения обычен не только у Гомера, но нередко употребляется и прочими поэтами. Это наше объяснение, таким образом, легко можно оправдать. Пусть, однако, те писатели объяснят, как мог Гомер поставить плевронцев в «Этолийском списке», если они не были ни их единоплеменниками, ни этолийцами.
2. По словам Эфора, этолиицы были племенем, которое никогда не подчинялось другим народностям; страна их с незапамятных времен не подвергалась разорению вследствие ее трудной доступности и военного искусства жителей. Затем Эфор добавляет, что всей страной владели первоначально куреты; после того как из Элиды прибыл Этол, сын Эндимиона, и одолел их войной, куретам пришлось отступить в так называемую теперь Акариднию; этолиицы вернулись назад вместе с эпейцами и основали древнейшие города в Этолии; спустя 10 поколений Элиду колонизовал Оксил, сын Гемона, который переправился в Пелопоннес из Этолии. В доказательство этого Эфор приводит надписи: одну в Фермах в Этолии (где у них существует отцовский обычай выбирать должностных лиц); надпись вырезана на цоколе статуи Этола:
Сей устроитель земли, у пучины Алфея взрощенный
И олимпийских ристаний некогда близкий сосед,
Эндимионов Этол. Этолийцы ему посвятили
Памятник сей, чтобы знак доблести их лицезреть.
Другая надпись находится на рыночной площади элейцев, на статуе Оксила:
Сей автохтонов народ Этол покинув когда-то,
Славной куретов землей грозным копьем овладел.
Рода того же потомок десятый, Гемона чадо,
Доблестный Оксил, град некогда сей основал.
3. Таким образом, этими надписями Эфор правильно показывает взаимное родство элейцев и этолийцев, так как обе надписи не только согласно подтверждают родство этих племен, но и то, что они являются взаимными родоначальниками. На этом основании Эфор успешно изобличает ложные утверждения о том, что элейцы — это действительно колонисты этолийцев, а этолийцы — не колонисты элейцев. В данном случае Эфор ясно показывает то же самое противоречие в своем писании и утверждении, на которое я уже указал[1626] у него относительно Дельфийского оракула. Действительно, после утверждения о том, что Этолия с незапамятных времен не подвергалась разорению, и упомянув о том, что куреты первоначально овладели этой страной, Эфору следовало бы в соответствии с уже сказанным добавить еще, что куреты оставались владельцами этой земли до его времен, потому что только в таком случае с полным правом можно назвать страну «неиспытавшей разорения» и никогда не бывшей под чужим господством. Однако Эфор, совершенно забыв о своем обещании,[1627] не прибавляет этого, но высказывает противоположное утверждение о том, что, после того как Этол прибыл из Элиды и одолел куретов войной, последние удалились в Акарнанию. Что же другое является характерным признаком разорения, как не военное поражение и уход из страны? На это указывает и надпись у элейцев. Ведь Этол, гласит надпись,
Славной куретов землей грозным копьем овладел.
4. Пожалуй, кто-нибудь возразит на это: Эфор хочет сказать, что Этолия оставалась «неразоренной» с того времени, как она получила это имя — после прибытия Этола. Однако Эфор лишает основания и это предположение, утверждая в последующем, что большую часть оставшегося среди этолийцев народа составляли именно эпейцы; впоследствии же, когда эолийцы, выселившиеся вместе с беотийцами из Фессалии, смешались с последними, Они совместно с беотийцами завладели этой страной. Итак, вероятно ли, чтобы они, напав на чужую страну, без войны жили бы там вместе с ее прежними владельцами, которые вовсе не нуждались в таком сожительстве. Если это невероятно, то вероятно ли, чтобы побежденные силой оружия оказались в равных условиях с победителями? Какое же это другое «разорение», как не поражение силой оружия? Аполлодор говорит, что, согласно истории, гианты вышли из Беотии и поселились вместе с этолийцами. Эфор же, как будто бы удачно изложив свою аргументацию, в заключение прибавляет: «Эти и подобного рода вопросы я обычно подвергаю тщательному рассмотрению всякий раз,
