Шантарам - Грегори Робертс

За эти недели наступила суровая зима. Дул порывистый ветер, налетали снежные шквалы, и наша многослойная пятнистая униформа постоянно промокала. Холодный туман стелился в горах, иногда часами висел без движения, белый и не проницаемый для взгляда, как замёрзшее стекло. Земля всегда была покрыта грязью или льдом. Каменные стены пещер, где мы жили, казалось, дрожали от холода, наполняя пространство ледяным звоном.

Часть груза Кадера состояла из ручного инструмента и деталей машин. В первые же дни после приезда мы организовали две мастерские, которые все эти медленно тянущиеся зимние недели активно работали. У нас был небольшой токарный станок с револьверной головкой, который мы прикрутили болтами к самодельному верстаку. Станок работал от дизельного двигателя. Моджахеды были уверены, что врага в пределах слышимости нет, но всё же мы глушили шум двигателя, укутывая его джутовой мешковиной, оставляя лишь отверстия для воздуха и выхода отработанных газов. Тот же двигатель приводил в действие шлифовальный круг и скоростное сверло.

Имея это оборудование, мы могли ремонтировать оружие, а иногда приспосабливать его для разных новых целей. После самолётов и танков самым эффективным боевым оружием в Афганистане оказались русские 82-миллиметровые миномёты. Партизаны их покупали, похищали или захватывали в рукопашном бою, нередко жертвуя человеческими жизнями. И тогда это оружие обращалось против русских, которые ввезли его в страну, чтобы завоевать её. В наших мастерских миномёты разбирали, ремонтировали и упаковывали в вощёные мешки для использования в районах боевых действий, иногда таких отдалённых, как Зарандж на западе и Кундуз на севере.

Помимо пассатижей для патронов и обжимных щипцов, боеприпасов и взрывчатых веществ, груз Кадера включал также новые детали для автоматов Калашникова, купленные на пешаварском базаре. Русский АК – автомат Калашникова – был сконструирован в сороковые годы Михаилом Калашниковым в ответ на германские оружейные новинки. В конце Второй мировой войны немецкие армейские генералы, вопреки недвусмысленным распоряжениям Адольфа Гитлера, настояли на производстве штурмового автоматического оружия. Инженер-оружейник Хуго Шмайссер, используя более раннюю русскую концепцию, разработал короткоствольное лёгкое оружие, выстреливающее магазин из тридцати патронов с фактической скоростью более ста выстрелов в минуту. На Гитлера это произвело такое впечатление, что он назвал ранее запрещённое им оружие Sturmgewehr – штурмовая винтовка – и приказал немедленно наладить его интенсивное производство. Это был запоздалый шаг, не усиливший всерьёз военную мощь нацистов, но штурмовой автомат Шмайссера определил целое направление автоматического оружия до конца века.

АК-47 Калашникова – наиболее известное и широко производимое из нового штурмового оружия, действующее за счёт отвода части движущих газов, образуемых выстреливаемым патроном, в цилиндр над стволом. Газ приводит в движение поршень, который возвращает затвор назад к пружине и взводит курок для следующего патрона. Автомат весит около пяти килограммов, вмещает в своём изогнутом металлическом магазине тридцать патронов калибра 7,62 мм, которые выстреливает со скоростью 700 м/сек и эффективной дальностью более 300 метров. Он производит более сотни выстрелов в минуту в автоматическом режиме и около сорока в полуавтоматическом, выстреливая по одному патрону.

Это оружие имеет свои ограничения, и моджахеды не преминули объяснить мне, в чём они. Низкая дульная скорость тяжёлой пули калибра 7,62 мм определяет петлеобразную траекторию, которая требует сложной регулировки, чтобы поразить цель на расстоянии трёхсот метров и более. Вспышка на выходе пули из ствола АК такая яркая, особенно у новой 74-й серии, что ослепляет ночью автоматчика и выдаёт его позицию. Ствол быстро перегревается настолько, что к нему невозможно прикоснуться. Иногда патрон в патроннике перегревается так, что взрывается, поражая лицо стрелка. Это объясняет, почему многие партизаны во время боя держат автомат подальше от себя или над головой.

Тем не менее это оружие прекрасно действует после полного погружения в воду, грязь или снег для охлаждения и остаётся самой эффективной и надёжной машиной, когда-либо изобретённой для убийства. В первые четыре десятилетия после создания АК их было произведено пятьдесят миллионов, больше какого-либо иного огнестрельного оружия в мире. Калашников во всех его модификациях – излюбленное боевое оружие революционеров, солдат регулярной армии, наёмников и гангстеров во всём воюющем мире.

Вначале АК-47 изготавливались из кованой и прокатанной стали. АК-74, производимые в 70-е годы, собирались из штампованных металлических частей. Некоторые из старых афганских бойцов отвергали новое оружие с патроном меньшего калибра – 5,45 мм – и магазином из оранжевого пластика, предпочитая основательность АК-47. Молодые бойцы нередко выбирали 74-ю модель, отвергая более тяжёлое оружие как устаревшее. АК производились в Египте, Сирии, России и Китае. Хотя они, по существу, идентичны, одну модель часто предпочитают другой, и торговля оружием, даже одного вида, идёт успешно и интенсивно.

Мастерские Кадера ремонтировали и переоборудовали АК всех серий, модифицируя их согласно требованиям, и были весьма популярны: афганцы проявляли ненасытное желание узнать как можно больше об оружии и получить новые навыки владения им. То не было любопытство, порождённое неистовством и жестокостью, – то была простая необходимость знать, как обращаться с оружием в стране, в которую вторгались Александр Великий, гунны, саки, скифы, монголы, Моголы, Сефевиды, англичане, русские и многие другие. Мужчины, даже когда не изучали оружие и не помогали тем, кто работал, собирались в мастерских, чтобы выпить чаю, приготовленного на спиртовках, выкурить сигарету и поговорить о своих любимых.

Целых два месяца я каждый день работал с ними: плавил свинец и другие металлы в маленькой кузнице, помогал собирать кусочки древесины для растопки, носил воду из ключа на дне ближайшего оврага. С трудом пробираясь сквозь снег, выкапывал новые отхожие ямы и тщательно маскировал их, скрывая от посторонних глаз, когда они переполнялись. Я вытачивал на револьверном станке новые детали и расплавлял спиралевидные металлические стружки для очередной партии. По утрам я ухаживал за лошадьми, которых держали в другой пещере, ниже. Когда наступала моя очередь доить коз, я сбивал из молока масло и помогал готовить лепёшки нан.

Если нужно было позаботиться о ком-то, кто порезался, содрал кожу или растянул лодыжку, я раскладывал походную аптечку и старался помочь им.

Я выучил припевы нескольких песен, и вечерами, когда гасили костры, мы садились, тесно прижавшись друг к другу, чтобы было теплее, и я тихо пел вместе с остальными. Я слушал истории, которые они шёпотом рассказывали в темноте, – переводили их для меня Халед, Махмуд и Назир. Каждый день, когда мужчины молились, я вместе с ними опускался в тишине на колени. А лёжа ночами, я слышал их дыхание, храп, погружался в столь привычные солдатам запахи – древесного дыма, ружейного масла, дешёвого сандалового мыла, мочи, дерьма, пота, насквозь пропитавшего немытые волосы людей и лошадей, жидких мазей и мягчительных средств для сёдел, тмина и кориандра, мятной зубной пасты, чая, табака и сотни других – и грезил вместе с ними о доме и о тех, кого мы страстно желали увидеть снова.

Шёл к концу второй месяц нашей миссии. Последнее оружие было отремонтировано и усовершенствовано, а припасы, которые мы привезли с собой, подходили к концу. И тогда Кадербхай отдал приказ готовиться к долгой дороге домой. Он планировал направиться окольным путём на запад к Кандагару, в сторону, противоположную границе с Пакистаном, чтобы доставить своей семье несколько лошадей. После этого мы должны были, оставив при себе лишь походные вещмешки и лёгкое оружие, идти ночами, пока не пересечём пакистанскую границу и не окажемся в безопасности.

– Лошади почти навьючены, – отрапортовал я Кадеру, собрав собственные пожитки. – Халед и Назир вернутся, когда всё будет готово. Просили дать вам знать.

Мы находились на сглаженной горной вершине, откуда как на ладони были видны долины и голая равнина, простирающаяся от подножья гор до самого горизонта в сторону Кандагара. В первый раз мутная пелена рассеялась настолько, что мы могли охватить взором всю панораму. К востоку от нас скапливались тёмные, плотные облака, предвещавшие дождь и снег, воздух был холодным и влажным, но в тот миг перед нами открывался весь мир до самого конца, и наши глаза были переполнены этой красотой.

– В ноябре 1878 года, в тот же месяц, когда мы приступили к выполнению нашей миссии, англичане прошли через Хайберское ущелье – началась вторая война афганцев против них, – сказал Кадер, не обращая внимания на моё сообщение или, возможно, по-своему отвечая на него. Он пристально вглядывался в туманную рябь на горизонте – дым и огни далёкого Кандагара. Я знал, что эта мерцающая пелена, возможно, – от взрывов ракет, пущенных на город людьми, некогда бывшими в нём учителями и торговцами. В ходе войны против русских захватчиков они стали сущими дьяволами в изгнании, поливающими огнём свои дома, лавки и школы.