Шантарам - Грегори Дэвид Робертс

— Что случилось? — спросил Кадер.

— Это Хабиб, — ответил Халед, высматривая в темноте следы безумца. — Он сумасшедший… Совсем сошёл с ума… Он убил Сиддики… приволок его сюда и перерезал глотку.

— Где он? — спросил Назир сердито.

— Не знаю, — сказал Халед, покачав головой. — Ты видел, как он ушёл, Лин?

— Нет. Я обернулся к Кадеру вместе с тобой, а когда посмотрел назад, он… исчез. Думаю, скорее всего, он прыгнул в овраг.

— Он не мог прыгнуть, — нахмурился Халед. — Там глубина ярдов пятьдесят. Он не мог туда прыгнуть.

Абдель Кадер стоял на коленях у тела убитого, шепча молитвы, подняв вверх сложенные вместе ладони.

— Мы можем поискать его завтра, — Ахмед положил руку на плечо Халеда, чтобы успокоить его. Он посмотрел вверх, на ночное небо. — Немного ещё осталось лунного света для работы. У нас уйма дел. Не беспокойтесь. Если он ещё здесь, завтра мы найдём его. А если не найдём… если он ушёл… может быть, это не самый худший выход для нас?

— Надо выставить охрану, чтобы не прозевать его ночью, — распорядился Халед. — И это должны быть наши люди, хорошо знающие Хабиба, а не здешние моджахеды.

— Oui, — согласился Задех.

— Я не хочу, чтобы они застрелили его, надо избежать этого, если можно, — продолжал Халед. — Но и не хочу, чтобы рисковали понапрасну. Проверьте всё, что ему принадлежит: лошадь, мешок. Посмотрите, какое оружие и взрывчатку он мог взять с собой. Я не слишком присматривался раньше, но мне кажется, он носит что-то под курткой. Проклятье, ну мы и влипли!

— Не беспокойся, — пробормотал Задех, снова положив руку на плечо Халеда.

— Ничего не могу с собой поделать, — твердил своё палестинец, вглядываясь в тьму. — Начало чертовски плохое. Думаю, он где-то поблизости, смотрит сейчас на нас.

Когда Кадер закончил молиться, мы отнесли тело Сиддики назад в шатёр, завернули в кусок ткани и оставили до утра, когда можно будет совершить обряд похорон. Поработав ещё несколько часов, мы бок о бок улеглись в пещере на ночь. Храп стоял оглушительный, измученные люди беспокойно ворочались во сне, но я не мог уснуть по другой причине. Перед моими глазами всё время стояло то не освещённое луной место, где в густой тьме исчез Хабиб. Халед был прав: эта война Кадера пошла наперекосяк с самого начала, и в моём бодрствующем сознании эхом отзывались эти слова: «Плохое начало…»

Я пытался мысленно сосредоточиться на прекрасных звёздах, сиявших на чёрном небе в ту роковую ночь, но никак не мог: каждый раз ловил себя на том, что вглядываюсь в тёмный край плато. И так же внезапно, как без лишних слов осознаём мы, что любовь ушла, или что друг фальшивый и не любит тебя вовсе, я понял: война Кадера закончится для всех нас ещё хуже, чем началась.

Глава 34

Вот уже два месяца мы жили вместе с партизанами-моджахедами в пещерах горного кряжа Шахр-и-Сафа. То было во многом трудное время, но наша горная твердыня ни разу не попадала под прямой огонь, и мы находились в относительной безопасности. Лагерь был всего в каких-то пятидесяти километрах птичьего полёта от Кандагара, в двадцати километрах от главного шоссе, ведущего на Кабул, и примерно в пятидесяти километрах к юго-востоку от Аргандабской плотины. Русские захватили Кандагар, но с трудом удерживали южную столицу: она периодически подвергалась осаде. Центр города обстреливался ракетами, а бои, которые вели моджахеды на окраинах, постоянно уносили всё новые и новые человеческие жизни. Главное шоссе контролировалось несколькими хорошо вооружёнными отрядами партизан. Колонны русских танков и грузовиков были вынуждены каждый месяц прорываться через заслоны, чтобы доставить в Кандагар продовольствие и боеприпасы. Отряды афганской регулярной армии, верные марионеточному правительству в Кабуле, защищали стратегически важную Аргандабскую плотину, но частые нападения на дамбу ставили под угрозу их контроль над этим важным объектом. Таким образом мы оказались приблизительно в центре триады зон вооружённого противостояния, каждая из которых постоянно требовала всё новых людей и вооружений. Горная гряда Шахр-и-Сафа не давала врагам никаких стратегических преимуществ, поэтому наши хорошо замаскированные пещеры в горах находились вне зоны непосредственных боевых действий.

За эти недели наступила суровая зима. Дул порывистый ветер, налетали снежные шквалы, и наша многослойная пятнистая униформа постоянно промокала. Холодный туман стелился в горах, иногда часами висел без движения, белый и не проницаемый для взгляда, как замёрзшее стекло. Земля всегда была покрыта грязью или льдом. Каменные стены пещер, где мы жили, казалось, дрожали от холода, наполняя пространство ледяным звоном.

Часть груза Кадера состояла из ручного инструмента и деталей машин. В первые же дни после приезда мы организовали две мастерские, которые все эти медленно тянущиеся зимние недели активно работали. У нас был небольшой токарный станок с револьверной головкой, который мы прикрутили болтами к самодельному верстаку. Станок работал от дизельного двигателя. Моджахеды были уверены, что врага в пределах слышимости нет, но всё же мы глушили шум двигателя, укутывая его джутовой мешковиной, оставляя лишь отверстия для воздуха и выхода отработанных газов. Тот же двигатель приводил в действие шлифовальный круг и скоростное сверло.

Имея это оборудование, мы могли ремонтировать оружие, а иногда приспосабливать его для разных новых целей. После самолётов и танков самым эффективным боевым оружием в Афганистане оказались русские 82-миллиметровые миномёты. Партизаны их покупали, похищали или захватывали в рукопашном бою, нередко жертвуя человеческими жизнями. И тогда это оружие обращалось против русских, которые ввезли его в страну, чтобы завоевать её. В наших мастерских миномёты разбирали, ремонтировали и упаковывали в вощёные мешки для использования в районах боевых действий, иногда таких отдалённых, как Зарандж на западе и Кундуз на севере.

Помимо пассатижей для патронов и обжимных щипцов, боеприпасов и взрывчатых веществ, груз Кадера включал также новые детали для автоматов Калашникова, купленные на пешаварском базаре. Русский АК — автомат Калашникова — был сконструирован в сороковые годы Михаилом Калашниковым в ответ на германские оружейные новинки. В конце Второй мировой войны немецкие армейские генералы, вопреки недвусмысленным распоряжениям Адольфа Гитлера, настояли на производстве штурмового автоматического оружия. Инженер-оружейник Хуго Шмайссер, используя более раннюю русскую концепцию, разработал короткоствольное лёгкое оружие, выстреливающее магазин из тридцати патронов с фактической скоростью более ста выстрелов в минуту. На Гитлера это произвело такое впечатление, что он назвал ранее запрещённое им оружие Sturmgewehr — штурмовая винтовка — и приказал немедленно наладить его интенсивное производство. Это был запоздалый шаг, не усиливший всерьёз военную мощь нацистов, но штурмовой автомат Шмайссера определил целое направление автоматического оружия до конца века.

АК-47 Калашникова — наиболее известное и широко производимое из нового штурмового оружия, действующее за счёт отвода части движущих газов, образуемых выстреливаемым патроном, в цилиндр над стволом. Газ приводит в движение поршень, который возвращает затвор назад к пружине и взводит курок для следующего патрона. Автомат весит около пяти килограммов, вмещает в своём изогнутом металлическом магазине тридцать патронов калибра 7,62 мм, которые выстреливает со скоростью 700 м/сек и эффективной дальностью более 300 метров. Он производит более сотни выстрелов в минуту в автоматическом режиме и около сорока в полуавтоматическом, выстреливая по одному патрону.

Это оружие имеет свои ограничения, и моджахеды не преминули объяснить мне, в чём они. Низкая дульная скорость тяжёлой пули калибра 7,62 мм определяет петлеобразную траекторию, которая требует сложной регулировки, чтобы поразить цель на расстоянии трёхсот метров и более. Вспышка на выходе пули из ствола АК такая яркая, особенно у новой 74-й серии, что ослепляет ночью автоматчика и выдаёт его позицию. Ствол быстро перегревается настолько, что к нему невозможно прикоснуться. Иногда патрон в патроннике перегревается так, что взрывается, поражая лицо стрелка. Это объясняет, почему многие партизаны во время боя держат автомат подальше от себя или над головой.

Тем не менее это оружие прекрасно действует после полного погружения в воду, грязь или снег для охлаждения и остаётся самой эффективной и надёжной машиной, когда-либо изобретённой для убийства. В первые четыре десятилетия после создания АК их было произведено пятьдесят миллионов, больше какого-либо иного огнестрельного оружия в мире. Калашников во всех его модификациях — излюбленное боевое оружие революционеров, солдат регулярной армии, наёмников и гангстеров во всём воюющем мире.