Друид - Клауде Куени

Наконец, случилось то, чего я больше всего опасался. Не заметив выбоины, я ступил в нее левой ногой, потерял равновесие и упал на землю, словно срубленное дерево. Я не хотел подниматься, хоть дядюшка Кельтилл и учил меня, что каждый раз, когда я упаду, мне нужно тут же встать на ноги. Но я не испытывал желания идти вперед, просто не видел в этом смысла. Впереди нас ждало внутреннее кольцо защитных сооружений, возведенных солдатами Цезаря. И смерть. Нет, спасения не было. Критские лучники стояли за частоколом и на сторожевых башнях. Каждого, кто приближался ко рву, тут же пронзали несколько стрел. Оказавшись за городскими стенами, я сел прямо на землю и прижал к себе Люсию. Толпа изгнанных приближалась к укреплениям римлян.

Когда легионеры поняли, что из ворот Алезии не вышел ни один вооруженный воин, а только женщины, старики и дети, они стали выкрикивать оскорбления в адрес защитников крепости. Похоже, римляне презирали солдат Верцингеторига за то, что те решили обречь своих соплеменников на верную гибель. Мне показалось даже, будто легионеры Цезаря сочувствовали изгнанникам. Женщины умоляли сжалиться и взывали к милосердию римлян. Но, судя по всему, Цезарь дал приказ не пропускать ни одного кельта. Я видел, как то тут, то там легионеры что-то перебрасывали через рвы и частокол. Словно голодные гиены, женщины и дети набрасывались на хлеб. Старики даже не надеялись на то, что им удастся вырвать хотя бы кусок из чьих-нибудь рук. Но жажда мучила гораздо сильнее, чем голод. Я понимал, что от нехватки питьевой воды люди начнут погибать раньше, чем от нехватки пищи.

Следующей же ночью умерло множество стариков и больных. Почти ни один младенец не дожил до утра. Верцингеториг дал мне теплую тунику, толстое шерстяное одеяло в красную клетку, кусок хлеба и мех, наполненный водой. Под покровом ночи, чтобы никто не увидел меня, я тайком сделал несколько глотков. Вылив немного воды на ладонь, я смочил морду Люсии. Она лежала рядом со мной и почти не шевелилась.

Через какое-то время я перестал считать дни и ночи. Я не видел в этом смысла. Мое сознание помутилось. Встав на четвереньки и то и дело падая, я пополз вперед. Я хотел выбраться из этого кошмара. Следом за мной, пошатываясь, шла Люсия. Она сильно похудела и была очень слаба. Вдруг мои руки согнулись, и я упал лицом в землю, разбив лоб о камень. Кое-как выпрямившись, я взглянул на слепящее солнце. Мой левый глаз залило кровью. Похоже, рана оказалась серьезнее, чем я думал. Нужно было немедленно промыть ее. Я не мог обойтись без воды. Меня мучила жажда. Если ничего не есть, то через несколько дней человек привыкает к голоду. Но жажда с каждым часом причиняет все большие страдания. Мое сердце переполнила ярость, которая придала мне силы. Я согнул правую ногу и, опираясь на левое колено, попытался встать, хотя сам даже не надеялся на то, что из этого что-нибудь получится. Сделав невероятное усилие, я сумел подняться. У меня потемнело перед глазами, я слышал голоса, но не мог понять, откуда они доносятся. Повернувшись, я увидел крепостные стены Алезии, перед которыми лежали на земле тысячи людей. Они умирали. Я хотел, чтобы все поскорее закончилось. Мысленно обратившись к дядюшке Кельтиллу, я попросил его передать паромщику, что скоро мне понадобятся его услуги. Я оторвал взгляд от Алезии и спотыкаясь пошел вперед. Едва слышным голосом я рассказывал Люсии о Массилии. Да-да, именно о Массилии.

Остановившись, я вытер со лба кровь и облизал пальцы, а затем поковылял дальше. Где-то далеко впереди я увидел металл, блестевший на солнце.

Услышав чьи-то недовольные возгласы, я с трудом открыл глаза. Прямо передо мной возвышалась огромная деревянная башня. Перед ней был ров, в котором лежала мертвая женщина. Даже уйдя в царство теней, она продолжала прижимать к груди своего младенца. Нет, я не хотел упасть вниз и умереть так же, как она. Я вновь взглянул на башню, и мне показалось, будто кто-то машет мне рукой. Неужели такое возможно? Это был примипил десятого легиона. Я никак не мог вспомнить его имя. Вдруг всего лишь в нескольких шагах от меня в землю вонзилась стрела. Да, я был готов встретиться с предками… Сделав еще несколько шагов вперед, я остановился. Теперь я стоял на самом краю рва. Внимательно присмотревшись к стреле, я заметил, что посередине она немного толще, чем у краев. Хлеб. Это был хлеб! Я тут же схватил его и начал с жадностью глотать, почти не пережевывая. В то же мгновение к моему горлу подступила тошнота. Помню только, что после этого у меня перед глазами потемнело. Я потерял сознание и скатился вниз, на самое дно рва.

Вода. Я открыл рот. Кто-то помог мне приподняться. Я сидел. Рядом с собой я различил чей-то силуэт. Какой-то человек стоял на коленях и помогал мне пить из небольшого меха, наполненного водой.

— Ночь? — пробормотал я. — Сейчас ночь?

— Да, господин, — послышался чей-то голос. — Сейчас ночь. Луций Сперат Урсул, примипил десятого легиона, разрешил мне принести тебе воды.

— Вода? — шептал я. — Вода?

Я начал кашлять.

— Не пей так быстро, — сказал голос. Было все так же темно, я не мог различить лицо моего спасителя.

— Где Кельтилл? Мой дядюшка Кельтилл… Где он?

— Ванда в Массилии! Ты слышишь меня, господин? Ванда сейчас в Массилии.

Вдруг мое сознание прояснилось. Я резко повернул голову, и меня тут же стошнило.

— Мой господин, это я, Криксос. Твой раб!

Криксос!

— Дай на тебя взглянуть, Криксос, — выдохнул я. От волнения у меня перехватило дыхание. Поддерживая меня одной рукой, Криксос на коленях отполз немного в сторону, так, чтобы я мог видеть его, не поворачивая головы. Дрожа всем телом, я ощупал его лицо, прикоснулся пальцами к щекам и носу.

— Это в самом деле ты?

— Да, господин, это я, Криксос. Я видел Ванду!

— Как она? С ней все в порядке? — запинаясь, спросил я.

— Да, господин. Она велела передать, что любит тебя. Ты слышишь меня?

У меня возникло такое ощущение, будто откуда-то из желудка поднимается комок, который, оказавшись в горле, начал увеличиваться в размерах. У меня на глазах выступили слезы.

— Янтарь… — пробормотал я. — Тебе удалось выкупить Ванду?

Криксос молчал. Значит, он не смог купить Ванду у ее нового хозяина.

— Она так и осталась рабыней. — Я закашлялся, а через несколько мгновений добавил: — Верно?

— Да, мой господин. Но с ней все в порядке. С Вандой хорошо обращаются. Меня ограбили и отобрали весь янтарь, но я все равно не отставал от обоза, в котором везли Ванду и многих других рабов. В конце концов мы оказались в Массилии.

— Говори же, не мучь меня! Кому принадлежит Ванда? Чьей рабыней она стала? Назови имя этого человека!