Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

— В заднюю ногу, — ответил Перси и торопливо добавил: — По-моему, перебита бедренная кость. К завтрашнему утру прыти у него поубавится.

— Я спросил про кровь. Крови много было?

— Не очень.

— Артериальная или венозная?

— Трудно сказать.

— Перси, отличить венозную кровь от артериальной вовсе не трудно. Ты сам учил меня, как это делается. Одна ярко-красная, другая темная. В чем дело? Почему ты не определил?

— Потому что ее было мало.

— Вы далеко за ним шли?

— Пока не стемнело.

— Я не спрашиваю, долго ли. Я спрашиваю…

— Пару миль.

— Вот дерьмо.

— Говорить надо не «дерьмо», a «merde» — это не так грубо, — попытался отшутиться Перси.

Леон не улыбнулся.

— Меня больше устраивает старый добрый англосаксонский вариант.

Пару минут сидели молча. Потом Леон посмотрел на лорда Истмонта:

— Какого калибра у вас ружье, ваша светлость?

— Триста семьдесят пять, — ответил, не поднимая головы, лорд.

Леон стиснул зубы, чтобы не выругаться. О чем они думают, отправляясь на охоту с такими вот игрушками?

— Где он укрылся, Перси?

— В чаще. Пойдем за ним завтра, с утра пораньше. С такой раной далеко не уйдет, так что, думаю, долго гоняться не придется.

— У меня есть план получше. Вы, двое, останетесь в лагере, отдохнете. А буйволом я займусь, — предложил Леон.

Его светлость взревел, как сивуч в брачный сезон:

— Ничего подобного, сопляк! Буйвол мой, и я сам его прикончу!

— При всем уважении, ваша светлость, не могу не заметить, что ситуация потенциально опасна и лишний ствол может только повредить. Я лишь предлагаю исключить ненужный риск и сделать то, за что вы и платите немалые деньги.

Леон улыбнулся, демонстрируя готовность решить вопрос дипломатическим путем.

— Я плачу деньги, чтобы вы делали то, что вам говорят, юноша! — рявкнул лорд.

Леон стиснул зубы и взглянул на Перси. Тот качнул головой:

— Не волнуйся, все будет в порядке. Думаю, мы найдем его уже завтра.

Леон поднялся.

— Как хотите. Я буду готов выехать с самого утра. Спокойной ночи, милорд.

Истмонт не ответил, и он повернулся к Перси. В свете костра старик выглядел уставшим и больным.

— Доброй ночи, старина. Не беспокойся. У меня такое чувство, что мы его найдем.

Солнце еще не взошло, а Леон с Маниоро и Лойкотом уже стояли на обрыве над укрывшимся дымкой тумана озером. Рассвет выдался тихий, безветренный, и неподвижная, застывшая поверхность отливала тусклым оловянным блеском. В сером зеркале воды отражались вытянувшиеся длинными ломкими линиями стайки розовых фламинго. Красота!

— Бвана Самавати думает, что у быка перебита задняя нога, — провожая взглядом фламинго, заметил Леон. — Может быть, это его задержит. — Лойкот, отхаркавшись, сплюнул на черный лавовый песок. Маниоро, поковырявшись в носу, внимательно рассматривал что-то на кончике указательного пальца. На заявление Леона никто из них отзываться не спешил. Сломанная нога — не та причина, которая может остановить разъяренного буйвола или хотя бы серьезно ему помешать. — Бвана Мжигуу хочет идти первым, говорит, этот буйвол — его. Говорит, он его завалит.

Масаи, прозвавшие Истмонта Большой Ногой, встретили последнюю новость столь же радостно, как если бы узнали о смерти близкого друга.

— Может, Мжигуу попадет быку в другую ногу. Вот это его задержит, — задумчиво произнес Маниоро, и Лойкот задергался в пароксизмах смеха.

Леон и сам не выдержал и прыснул. Общее веселье добавило всем настроения.

Позади них из палатки вышел Перси, и Леон оставив масаи на берегу, направился к партнеру. За ночь состояние старика ничуть не улучшилось, лицо было серым, как вода в озере, а хромота стала еще заметнее.

— Доброе утро, Перси. Как спалось?

— Чертова нога всю ночь покоя не давала.

— Кофе готов. — Они вместе зашагали к столовой. — Видел Пенрода в Найроби. Дядя просил передать тебе кое-что.

— Давай.

— Истмонт служил в Южной Африке. Из армии его выставили. За трусость в бою. — Перси остановился. — А дома у него утонула при странных обстоятельствах богатая жена. Отпущен за недоказанностью вины.

Перси постоял задумчиво, потом кивнул:

— Знаешь, я ничуть не удивлен. Подвел его вчера к буйволу на двадцать ярдов. Ближе просто некуда. И он выстрелил в заднюю ногу, потому что трясся от страха.

— А сегодня? Собираешься пустить его первым?

— Ты сам слышал, что он сказал. Вариантов у нас немного, так ведь?

— Хочешь, я его прикрою?

— А на меня ты уже не рассчитываешь? — обиделся Перси.

— Нет, конечно, — поспешил загладить вину Леон. — Ты еще хоть куда.

— Спасибо. Рад слышать. Истмонт — мой клиент, и я сам его прикрою. Хотя, врать не стану, мне будет легче, зная, что ты за спиной. — Из палатки вышел и неуверенно, походкой посаженного на цепь медведя побрел к ним Истмонт. — Доброе утро, милорд, — приветствовал его Перси. — Ну как, готовы свалить вашего буйвола?

Проведя в пути около часа, они добрались наконец до того места, где Перси накануне вечером потерял раненого зверя. Леону оно не понравилось сразу. Кусты были высокие и густые, с узкими проходами, протоптанными носорогами, слонами и буйволами.

Котва, следопыт Перси, служивший у него почти тридцать лет, отыскал и указал на след, почти стертый другими прошедшими за ночь крупными животными. Дальше за дело взялись Маниоро и Лойкот. Три охотника последовали за ними верхом.

Земля была мягкая, песчаная, так что первые две мили прошли легко и быстро. Потом характер почвы стал меняться, песок сменился камнем, на котором копыта почти не оставляли следов. Крови было мало. Высыхая, она чернела, и обнаружить редкие капли среди опавших листьев и веточек становилось все труднее. Всадники старались не мешать масаи, сдерживая коней и со стороны наблюдая за магическими ритуалами следопытов. Еще через час солнце поднялось над холмами и начало припекать. Ветра не было, духота усиливалась. Умолкли даже птицы и насекомые. Тишина давила, грозя разверзнуться и явить то злобное и страшное, что таилось в ней. Буш стал почти непроходимым. Следопыты с трудом протискивались между цепляющимися за одежду ветками.

Наконец Леон остановил коня и, наклонившись к Перси, прошептал:

— Мы слишком шумим. Буйвол слышит нас за милю и уходит. Дальше пойдем пешком.

Все трое спешились. Лошадей стреножили, а чтобы не ржали, на морды им повесили торбы. Сделали по последнему глотку из фляжек. Перед тем как тронуться, Перси дал Истмонту последние инструкции.

— Когда буйвол появится — когда, а не если! — морду он будет держать кверху. Возможно, вы увидите его со стороны. Возможно, вам покажется, что вы ему и не нужны, что его интересует кто-то другой. Не обманывайте себя. Он очень быстр, и нужны ему именно вы. Потом вы увидите его таким огромным, что растеряетесь и не будете знать, куда стрелять. У вас может появиться желание выстрелить куда-нибудь в середину туши. Это будет неправильно. Вы должны стрелять в голову. Нужно поразить его в мозг. Помните, что он задирает нос кверху. Постарайтесь попасть именно в нос. Он влажный и блестящий — отличная мишень. Стреляйте, пока буйвол не свалится. Если не свалится, если уже близко, прыгайте влево. Я буду справа от вас, и тогда вы мне не помешаете. Запомните, влево! Поняли? Прыгать влево.

— Я не ребенок, Филипс, — напряженным голосом ответил Истмонт. — И не разговаривайте со мной как с ребенком.

Нет, — подумал со злостью, Леон, — ты не ребенок. Ты отважный джентльмен, бросивший свой взвод под бурские ружья. И у меня такое чувство, что мы с тобой и сегодня еще повеселимся.

— Прошу извинить, — сказал Перси. — Вы готовы?

Теперь они шли так: впереди — Истмонт, справа от него, почти рядом, Перси и в арьергарде Леон. Ружья заряжены и поставлены на предохранитель. В левой руке Леон держал два запасных патрона. Следопыты в указаниях не нуждались. Их работа приближалась к концу — как только буйвол выскочит из чащи, они должны моментально исчезнуть, чтобы не мешать охотнику и не отвлекать добычу. Масаи шли медленно и молча, общаясь между собой на языке знаков.