Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год - Владимир Броневский

Торговля, несмотря на войну, со времени пребывания короля столько улучшилась, что произведений мануфактурных и необработанных отпускается уже вдвое более прежнего. Сицилийцы имеют достаточное число своих судов, но по преимуществам, данным англичанам, оные большей частью остаются в гаванях без всякого дела.

Сицилия, бесспорно, есть наилучшая страна в Европе: по справедливости назвать ее можно садом Европы. Почва земли от множества вулканических частиц чрезмерно плодоносна. Провинции Валь да Ното и Валь ди Мацара изобилуют хлебом, а Валь ди Демона плодами. Повсюду произрастают превосходнейший виноград, сахарный тростник, финиковые, писташные, масличные, апельсинные и цитронные дерева, а обыкновенные, как то: персиковые, миндальные, фиговые, шелковичные и пр. растут без призору в лесах. Удивительное множество источников и ключей, орошая и украшая сию прелестную страну, конечно, немало способствует изобилию. Пажити в окрестностях Этны, близ Катаньи, столь тучны, что скоту, дабы он не слишком ожирел, принуждены бывают пускать кровь. Луга и леса во всякое время года покрыты цветами и душистыми кустарниками; лаванда, розмарин, лилеи, ясмин и множество других растут здесь на открытом воздухе. Этна есть первой причиной такового удивительного плодородия.

Море, окружающее Сицилию, доставляет изобильную ловлю рыб. В Мессине в великом уважении угри, в Палермо тон, во всех других портах борбони, макрель, меч-рыба и множество других. Реки и малые источники также изобилуют рыбой. Из дичи почитаются за лакомство бекафиги и дикие павлины.

Царство ископаемых столь же богато: одних мраморов считается 51 сорт. Златоцветные, зеленые, черные с золотыми искрами почитаются лучшими. Яшмы, агатов, порфиров, карниолов, ляпис-лазури и других драгоценных камней считается до 300 родов. В недрах гор хранятся богатейшие жилы металлов и полуметаллов. Король обратил ныне особенное внимание на обрабатывание рудников, которые в правительство вицероев большей частью были оставлены. Сера, квасцы, купорос, киноварь, пемза и прочие произведения огнедышащих гор приносят значительный доход. Каменная, добываемая из озер при Марсала – фрапаникс – и вывариваемая из морской воды соль составляет наибогатейшую ветвь торговли. Мыльный камень, который есть и у нас в Крыму, по свойству своему употребляется крестьянами вместо мыла.

Словом, Сицилия, изобилуя всеми потребностями для жизни и роскоши, в руках морской державы, обращающей всегда наибольшее внимание на внешнюю торговлю и промышленность, могла бы скоро достигнуть до прежнего своего величия. Народонаселение ее, столь ныне малое по пространству, скоро умножилось бы, и Сицилия, не имея нужды заимствоваться от других земель чем-либо, приобрела бы чрез отпуск своего излишества великие богатства. Пребывание короля в Палермо, конечно, принесло уже значительные пользы; но многие злоупотребления в правлении требуют постепенного исправления. Война с сильным соседом требует пожертвований, несоразмерных с доходами, и благое намерение короля к улучшению всех частей народоправления сим немало затрудняется. Сицилийцы тогда только могут почесть себя счастливыми, когда торговля будет освобождена от стеснительных, самопроизвольных и часто переменяемых налогов; когда для облегчения внутренних сообщений будут сделаны дороги, которые в гористых местах едва проходимы только для вьючных ослов; когда гражданская управа будет основана на коренном и постоянном законе; когда власть королевская не будет иметь препятствий делать добро, а права дворянства и духовенства будут поставлены в надлежащих пределах, и когда, наконец, богатство дворянства и нищета народа придут хотя в некоторое равновесие.

20 ноября, прибыв в Палермо, к крайнему сожалению нашему, по осмотре найдено, что фрегат имел столь многие и важные повреждения, без исправления коих невозможно выйти в море. Командующий фрегатом капитан-лейтенант Андреянов, представя российскому при Сицилийском дворе министру тайному советнику Дмитрию Павловичу Татищеву о необходимости приступить немедленно к починке фрегата, просил для скорейшего окончания оной нужной помощи от порта. Вследствие сношений с сицилийским правительством, по свезении пороха в королевские погреба, фрегат вошел в гавань, разгрузился и к 10 декабря руль был сделан новый, гротмачта, бушприт и бимсы, треснувшие во время шторма, первые укреплены шкалами, последние подперты новыми пиллерсами, пробоины, полученные в сражениях, были забиты и обшиты новой медью, трюм перегружен, крюйт-камора[102] исправлена, и фрегат внутри и снаружи весь выконопачен.

По таковом исправлении, получа на два месяца провиант, мы готовились идти в порт Феррайо, где находился капитан-командор Баратынский с кораблями «Св. Петром» и «Москвой», как вдруг слухи о разрыве между Россией и Англией подтвердились официальным сообщением, полученным английским министром в Палермо г. Друммондом от товарища его из Вены. Известие сие крайне опечалило двор и особенно тех жителей, кои равно привержены были как к русским, так и к англичанам. В самое сие время возвратилась в Палермо и английская эскадра, крейсировавшая у острова Маритимо для недопущения французской эскадры возвратиться из Корфы в Тулон[103]. Министр наш поручил доверенной особе разведать, почитают ли себя англичане вправе, по одному сообщению посла своего, пребывающего в Вене, начинать военные действия? Друммонд положительно объявил, что война за разрывом воспоследует непременно, что вице-адмирал Торнброу завладеет нашим фрегатом, отправит оный в Мальту и после сего, почитать ли оный пленным или свободным, ожидать будет дальнейших предписаний от лордов Адмиралтейства.

Объявление столь ясное и решительное соделывало выход нашего фрегата невозможным. Посланник Татищев старался узнать от сицилийского министра иностранных дел маркиза Чирчелли, что намерен делать двор его в случае начатия военных действий между Россией и Англией? Ответ его сперва был двусмысленный; но когда спросили у него, может ли в нынешних обстоятельствах оставаться безопасно российский фрегат в Палермском порте, он дал удовлетворительный ответ. Желая еще более убедиться в чувствах двора сего, Татищев объяснился с королевой, которая ему ответствовала: «Будьте уверены, что король никогда не поднимает оружия против России; император Александр был всегда нашим покровителем, и мы того никогда не забудем».

Между тем, хотя российская миссия 17 декабря и получила из Петербурга официальное известие о разрыве между Россией и Англией; но оное содержала в тайне в той надежде, что какое-нибудь неожиданное происшествие, принудя английскую эскадру выйти в море, подаст фрегату возможность беспрепятственно отплыть в Порт Феррайо, в Неаполь или в другую какую дружественную гавань. Ожидание сие было, однако ж, тщетно; английский министр весьма упорно домогался, чтобы фрегат «Венус» и все российские купеческие суда, в сицилийских портах находившиеся, были ему выданы. Король, изумленный таким смелым требованием, с неудовольствием и решительно отказался от поступка столь противного чувствам его; но англичане настояния свои начали подкреплять угрозами. Друммонд отказался от продолжения субсидий, платимых его двором, а главнокомандующий английскими войсками генерал Мур грозил, что не будет ограждать Сицилию от покушений, делаемых Иосифом Бонапарте, присовокупить остров сей к Неаполитанскому королевству. Российский посланник, видя, что ему долее в недоумении оставаться было нельзя, отнесся письменно к сицилийскому министру и, препроводя к нему печатный экземпляр с манифеста, в коем изложены были причины разрывы с Англией, требовал прямого и точного объявления, какое участие примет его сицилийское величество в войне сей. Ответ маркиза Чирчелли состоял в том, «что король, его государь, не может отделить выгод Англии от своих собственных, что порты Его Величества будут впредь заперты для российского флага и что присутствие фрегата „Венуса“ в Палермо не совместно ныне с настоящими обстоятельствами».