Цветы на нашем пепле. Звездный табор, серебряный клинок - Юлий Буркин

— Нельзя его гладить.

— Это еще почему? — сделала Ляля большие глаза, а я почувствовал, что краснею. Похоже, он ревнует, ведь я для него все еще совсем чужой… Но он свое заявление объяснил по-другому:

— Потому что он большой и он царь.

— Ну и что? — усмехнулась Ляля. — Я же люблю его.

— Как меня? — уточнил Ромка.

— Да, — подтвердила Ляля, — так же. — Но добавила, чтобы не обидеть его: Ну-у, может быть, чуть меньше, — хитро на меня при этом поглядывая.

— Странно, — заявил Ромка и вновь принялся за мороженое.

Я сдержал улыбку, тем более что она была бы горькой. Мальчонка слишком умен для своего возраста. Я не сумел сделать так, чтобы у моего сына было полноценное детство… И это беда, когда твоему сыну кажется странным, что его родители любят друг друга. Свою сознательную жизнь он начал в окружении врагов, и это может оставить печать в его душе очень и очень надолго. А его любви, похоже, мне еще предстоит добиваться. Но это — позже.

— Где ведьма? — поинтересовался я.

— Она дурно себя чувствует и отправилась передохнуть в каюту. Дядюшка Сэм тоже отдыхает. Он весьма изменился с того дня, когда я видела его в последний раз. И не в лучшую сторону…

До меня дошло, что Ляля не знает о том, какую шутку над дядюшкой сыграл Рюрик. Но, щадя его репутацию, я решил пока промолчать. Да она и не ждала ответа, а ответила себе сама:

— Хотя мне ли обижаться на него? Это ведь он придумал, что ты должен на мне жениться. Помнишь?

Я кивнул. Еще бы я не помнил. Также я помню и то, что это дядюшкино заявление особого восторга с моей стороны не вызвало. А теперь я и представить себе не могу, что все могло сложиться как-то иначе…

— Будешь кофе? — предложила Ляля.

— Пожалуй, — согласился я. — И вообще, я не прочь перекусить. Яичница, например, тут найдется?

… Пока мы завтракали, на камбуз дважды заглядывали «пчеловоды» из экипажа, но, испуганно козырнув, тут же исчезали. А ведь я не имел абсолютно ничего против того, чтобы они поели с нами. Но похоже, субординация у них в крови.

— Пойдем-ка отсюда, — предложил я, расправившись с яичницей и кофе, — а то люди так и останутся голодными.

И мы перебрались в пустую двухкомнатную каюту, в одной комнате Брайан стал укладывать Ромку спать, а мы принялись обсуждать наши дальнейшие действия. Несмотря на то, что за неимением лучшего я сразу же подхватил Лялину идею, я до сих пор не был уверен, что она мне нравится. Брать в заложники детей… Я не мог заставить себя думать о них как о врагах.

— Но Роман Михайлович, — говорила Ляля, упорно величая меня по отчеству. Мы не причиним им вреда! Когда Рюрик выполнит наши условия, мы тут же покинем планету.

— А если он их не выполнит? Что тогда делает захватчик с заложниками? Начинает убивать по одному или по нескольку. Мы будем вынуждены начать обстрел планеты. А если мы не станем этого делать, Рюрик поймет, что мы на это не способны, что мы слишком мягкотелы, и возьмет нас голыми руками…

Мы спорили до хрипоты, но вскоре выглянул Брайан и сообщил, что Ромка из-за нас не может уснуть. Тогда мы перебрались в рубку, и там к нашему обсуждению подключились Филипп и дядюшка Сэм. Благо времени было достаточно и можно было позволить себе абстрактные рассуждения.

Действительно, как мы можем убивать детей? В конце концов мы даже еще и не видели их. Да, представитель этого разумного вида узурпировал в России власть, но он получил ее мирным путем из рук благодарных бояр… Да, лиряне питаются человеческой кровью, но, кто знает, может быть, не все, может быть, это атавизм, возрожденный лично Рюриком, а может быть, это и вовсе не так, дядюшка упорно повторял, что эта информация получена им из непроверенного источника.

А каннибализм случался и в человеческом обществе; в двадцатом веке, помнится, существовала даже теория о том, что именно каннибализм, как фактор искусственного отбора, привел к формированию современного человека: выживали сильнейшие и хитрейшие. А вот волков мы в том же двадцатом веке просто-напросто отстреливали, безжалостно уничтожали. Каково было узнать об этом лирянину?

Да ведь и мы в конце концов — далеко не вегетарианцы. Случись нам встретить во Вселенной мир, населенный разумными коровами… Как бы, интересно, относились к нам такие рогатые братья по разуму, побывав, например, на бойне? Или на мясоконсервном заводе… Или какая-нибудь разумная курица увидела бы, как я только что расправлялся с яичницей…

«На войне, как на войне!» — кричал дядюшка. Больно он боевит, когда знает, что воевать предстоит с детьми. Но действительно, иного выхода, кроме предложенного Лялей, у нас, пожалуй, все-таки нет… В то же время надо отдать должное и Рюрику: при всей его жестокости он не причинил физического вреда ни Ляле, ни Ромке, пока они были у него в плену. А уж мы-то тем более не звери. Чем тогда мы лучше его, если ради политических целей будем угрожать целой планете детенышей?..

— А никто и не говорит, что лучше! — вопил дядюшка. — Речь тут идет не о том, кто лучше, а о том, кто кого!!!

Но мне эта его логика не очень-то нравилась. В конце концов мы решили сперва высадить на планету немногочисленную разведгруппу. И не только по названным выше причинам морального характера. Прежде чем выставлять свои условия Рюрику, нужно было еще проверить сведения Ляли. Она не могла гарантировать их истинность. А вдруг на Блиц-12ХЬ обитают вовсе не дети лирян, а кто-то другой, а информацию эту ей подсунули специально? Вдруг это все-таки ловушка?

А что касается морали… Лично для меня было бы большим облегчением обнаружить, что лирянские детеныши — подлые и кровожадные монстры… Эдакие маленькие Рюрики… Но я и сам не верил в это. Что Может быть симпатичнее львят, тигрят или волчат, какими бы хищниками они ни были?

Сперва Филипп хотел отправиться в разведку с парой своих лучших людей, но я настоял на том, что обязательно должен быть с ними. Филипп говорил о риске, которому я не имею права подвергать себя, но я стоял на своем. В конце концов решение принимать мне, а не кому-то другому.

Не осталась в долгу и Ляля. Похоже, ей судьба носить военную форму. Хотя розовый пчеловодский плащ, накинутый поверх моей пижамы, и пришелся ей к лицу, настроена она была весьма воинственно.

— Во-первых, — на повышенных тонах говорила она, — все это придумала я, и вы не можете не взять меня с собой. А во-вторых, нам предстоит общаться с детьми… Пусть не с человеческими, но с детьми, детенышами, и женщина тут может оказаться незаменима! Я лучше знаю, как с ними разговаривать!

Несмотря на все мои уговоры, она твердо стояла на своем, и в конце концов мы включили ее в разведгруппу… И тут же она заявила:

— Надо взять и Брайана. Никто так легко не находит общего языка с детьми, как он.

Мы были вынуждены сдаться вновь, раз уже однажды приняли этот довод…

Итак, крейсер с джипси и три наших «призрака» добрались до Блиц-12ХЬ и крутились теперь возле нее. Планетка была совсем небольшой. Пользуясь мощной оптикой, мы внимательнейшим образом изучили ее.

Городов в нашем понимании на ней не было.

Но на одном из трех материков мы обнаружили несколько сотен приземистых, длинных, сложно изгибающихся и разветвляющихся зданий, сверху напомнивших мне партии домино. Стояли они в отдалении друг от друга, прямо в густой чаще почему-то желтой и коричнево-красной растительности. «Этакие гигантские пионерские лагеря в осеннем лесу» — подумалось мне. Хотя вполне возможно, что сейчас на планете действительно царит осень.

Орудийные компьютеры крейсера запомнили местонахождение всех обнаруженных нами строений, взяли их под прицел, и теперь достаточно было одного нажатия кнопки, чтобы все эти объекты вместе с их возможными обитателями взлетели на воздух.

Мы нашли и космопорт, но решили не пользоваться им, чтобы не обнаружить себя прежде времени. Благо маневренные «призраки» позволяют высаживаться и на площадке, не оборудованной специально для этого, лишь бы она была достаточно гладкой. Садиться решили, само собой, неподалеку от «лагеря», но, дождавшись, когда на этой стороне планеты наступит ночь. Для посадки выбрали омываемую морскими волнами пустынную песчаную отмель, в стороне от буйной растительности, а соответственно и от жилья.

Все, кроме разведгруппы, то есть кроме меня, Ляли, Брайана, Филиппа и двух его суровых молчаливых «пчеловодов», сели в шлюпки и перебрались на крейсер. Хотя он и без того был уже переполнен. А мы, оставшись в «призраке» вшестером, двинули его вниз по касательной к месту предполагаемой посадки.

Приземление прошло удачно, и под звуки прибоя мы выбрались наружу. Моросил легкий дождик. Ласковый прибрежный ветерок гладил кожу, щекоча ноздри мягкими пряными запахами, но, несмотря на ощущение, что мы попали на курортное побережье, было довольно прохладно.